187. Ненасытный Ансиге Карамба (Пер. с английского Диковская В.С.)

(Ср. также № 105. Мотив "голова обжоры в ступке" - ср. с его архаическим вариантом "чугун накрывает голову нарушившего запрет" - № 146. Объяснение этого эпизода женой героя ср. с мотивом "измерение величины" - № 74.)

В стране, что лежит между Сенегалом и Гамбией, жил в деревне Маку человек по имени Ансиге Карамба.

От отца ему досталось большое наследство, и Ансиге слыл богачом, но был жаден и скуп. Кроме того, Ансиге отличался невероятным обжорством.

У него была жена Паама, множество слуг и рабов. Всем доставалось от него. Пааму он постоянно укорял:

- Ты плохо меня кормишь и не заботишься обо мне так, как жена должна заботиться о своем муже.

Он всегда был не в духе. Ему казалось, что слуги и рабы едят слишком много, да еще и обворовывают его. А на самом деле им доставалось очень мало еды, потому что Ансиге прятал свои припасы так старательно, что никому не удавалось чем-нибудь поживиться в его доме.

Жители деревни Маку считали Ансиге самым несносным человеком на свете.

Он так надоел Пааме постоянным ворчанием и упреками, что и ей стало невмоготу жить с ним дальше. И однажды она подошла к нему и сказала:

- Я пойду навестить отца. Должно быть, родные по мне соскучились.

Паама собрала свои пожитки и ушла из Маку к себе в деревню.

После ее ухода Ансиге стало совсем плохо. Еду готовили ему теперь слуги. Они мало заботились о нем. И если раньше, до ухода Паамы, его кормили вкусно, то теперь еда стала хуже и с каждым днем ее становилось все меньше.

Чем больше он упрекал слуг и рабов, тем хуже ему жилось. Им надоела его жадность и обжорство.

Прошло много времени с тех пор, как ушла Паама, и вот как-то утром он признался самому себе:

- Жизнь моя незавидная. Два года минуло с тех пор, как жена сбежала к родным, и теперь я вынужден платить неблагодарным слугам только за то, что они готовят мне еду. У них же одна забота: обмануть меня да накормить похуже. Как бы мне не помереть с голоду. Надо пойти за Паамой и привести ее домой.

После долгого пути он пришел в деревню, где жили родители Паамы.

Отец Паамы встретил его приветливо и по законам гостеприимства подарил ему козленка.

У Ансиге даже слюнки потекли. Забыв про все на свете, он схватил козленка, побежал с ним в поле, зарезал его и сварил. При этом он страшно спешил. Он боялся: вдруг кто-нибудь явится и тогда придется ему делиться своей едой. Даже не дождавшись, пока мясо сварится, он начал жадно глотать кусок за куском.

Он ел, ел и ел. И вскоре от козленка ничего не осталось.

Но Ансиге все еще не наелся. Он увидел большую овцу, которая паслась в поле, поймал ее, зарезал и принес к своему костру.

А между тем прошло немало времени с тех пор, как он ушел из деревни, и Паама стала беспокоиться, где он и что с ним случилось.

- Я своего муженька знаю, - сказала Паама. - Пойду посмотрю, что с ним приключилось из-за его обжорства.

Паама пошла в поле и увидела там Ансиге, который собирался свежевать овцу.

- Что это значит? - спросила Паама. - Это не тот козленок, которого дал тебе мой отец. Ведь это овца вождя племени!

- Не притворяйся, будто ты меня не знаешь, - сердито ответил ей Ансиге. - Козленка, что дал мне твой отец, я уже съел, но этого мне было мало; я увидел овцу и решил ее тоже съесть.

- И надо же было случиться такому несчастью! - воскликнула Паама. - Вождь племени накажет тебя за то, что ты зарезал его овцу. Но все-таки я попытаюсь вызволить тебя из беды.

Паама велела Ансиге отнести зарезанную овцу туда, где была привязана необъезженная лошадь вождя племени, и положить овцу рядом с лошадью. Потом оба вернулись в деревню. Паама сказала вождю, что они видели овцу лежащей рядом с необъезженной лошадью: наверное, лошадь лягнула овцу и убила ее.

Вождь сейчас же послал туда слугу посмотреть, что случилось, и тот, вернувшись, сказал вождю:

- Да, это правда, овцу, наверное, убила лошадь. Такое несчастье!

На другой день Паама сказала отцу:

- Ведь я знаю, что Ансиге пришел из Маку голодный как волк. Что бы мне такое приготовить, чтобы накормить его досыта?

- А почему бы тебе не испечь ему молодые початки кукурузы? - посоветовал отец. - Это как раз утолит его голод.

Паама пошла в поле и набрала большую корзину кукурузы. Того, что она набрала, хватило бы на двадцать человек! Она поджарила молодые початки и подала мужу.

Ансиге съел все без остатка, но все-таки не наелся.

Он пошел в поле и стал обрывать початки.

Когда стемнело, Ансиге собрал столько початков, что с трудом мог унести. Он взвалил их на спину и отправился в деревню. Становилось все темнее и темнее, и ему нелегко было найти дорогу. Наконец он выбрался на тропу.

К этому времени стало так темно, хоть глаз выколи! Только вдали кое-где мелькали огоньки деревни. Ансиге решил идти к ним напрямик. Но по дороге недалеко был вырыт колодец. И когда Ансиге подошел к нему в темноте, то вместе со всей своей ношей упал в колодец.

А Паама, оставшись в доме отца, в это время подумала: "Я своего муженька хорошо знаю. Пойду-ка взгляну, что с ним случилось. В какую беду попал он снова из-за своего ненасытного желудка". И, взяв факел, она пошла искать мужа.

Когда Паама подошла к колодцу, она услыхала крики Ансиге. Он звал на помощь.

Паама заглянула в колодец, осветив его факелом, и увидела на дне Ансиге, а вокруг него плавали початки кукурузы.

- Что ты там делаешь? - спросила Паама.

- Не притворяйся, ты же меня знаешь! - закричал Ансиге. - Я искал чего-нибудь поесть. Все только одного хотят: уморить меня голодом. Лучше помоги мне выбраться отсюда!

- Да, ты попал в беду! Кому это понравится, что ты воруешь зерно?! Но не волнуйся, я тебя вызволю.

Она побежала в поле, где паслись коровы, и согнала их всех на кукурузное поле, где так потрудился Ансиге.

И когда коровы начали щипать то, что осталось после Ансиге, Паама подняла крик. Из деревни прибежали люди.

- Что случилось? - спросили они Пааму.

- Большое несчастье! - ответила Паама. - Мой муж гулял в поле и увидел, что коровы топчут кукурузу. Он разогнал коров и собрал упавшие на землю початки. Но ведь он не здешний, он совсем не знает дороги - пошел наугад и упал в колодец.

- Ну не беда! - утешали ее соседи. - Ничего, мы его вытащим.

Они прогнали с поля коров, принесли факелы, веревки и вытащили Ансиге из колодца.

Первое, что он сделал, - пустился бегом в дом Паамы, чтобы поскорей поесть.

На другой день отец сказал Пааме:

- Сегодня приготовь своему мужу что-нибудь повкуснее.

Приготовь самое любимое его блюдо!

- Я приготовлю ему пшенные катышки, - сказала Паама.

Она насыпала проса в деревянную ступку и стала толочь его; толкла и растирала до тех пор, пока все до последнего зернышка не превратилось в муку, а Ансиге тем временем сидел и с жадностью следил за женой. Четыре раза насыпала она зерно в ступку и намолола целую гору муки. Потом она смешала муку с водой и приготовила катышки, а когда они сварились, понесла Ансиге.

Этими катышками можно было накормить двадцать человек! Но Ансиге съел все один. Последняя крошка была им слизана с тарелки, и он уставился горящими от жадности глазами на ступку.

- Может быть, там осталось еще немножко? - сказал Ансиге.

Он подошел к ступке, заглянул внутрь и увидел на ее стенках прилипшую муку. Ансиге засунул голову в ступку, чтобы слизать языком муку, и увидел, что на донышке ступки тоже осталось немного муки.

Ансиге подальше засунул голову в ступку, стараясь достать языком муку. Но когда он попытался вытащить голову обратно, то не смог. Ступка крепко держала его.

А в это время Паама подумала: "Я знаю своего муженька. Пойду-ка посмотрю, что с ним стряслось. Не попал ли он из-за своего обжорства в беду?!"

Она вошла в дом и внимательно огляделась. Но Ансиге там не было. Тогда Паама в поисках Ансиге отправилась во двор и увидела мужа, голова которого застряла в ступке.

- Что с тобой случилось? - воскликнула Паама.

- Нечего стоять и расспрашивать, что со мной случилось, - сердито сказал Ансиге. - Голос его звучал сдавленно и глухо. - Я хотел слизать языком оставшуюся на стенках муку. А теперь я завяз крепко! Придумай же что-нибудь!

- Хорошо, хорошо, - сказала Паама. - Я тебя выручу. - И она стала звать на помощь.

Сбежались люди и стали спрашивать, что случилось.

- Ах, какое несчастье, какое несчастье! - повторяла Паама. - И во всем я сама виновата. Я сказала мужу, что у него очень голова велика, а он говорит нет, совсем не велика. Я сказала, что у него голова не влезет в ступку, а он стал спорить и сунул голову в ступку, да и застрял там. Во всем виновата я одна!

- Ну ничего, ничего, - смеясь, утешали ее соседи. - Беда не так уж велика!

Они не могли удержаться от смеха, увидев, как Ансиге застрял в ступке.

- А ведь твоя правда, - говорили соседи Пааме. - Голова-то у него и верно велика.

Потом принесли топор, раскололи ступку и освободили Ансиге.

Вся деревня над ним потешалась. А он так рассердился, что собрал все свои пожитки и пустился в обратный путь, в деревню Маку.

Когда Ансиге вернулся домой, оп вдруг вспомнил, что, увлекшись едой, позабыл сказать Пааме, чтобы она вернулась вместе с ним. И послал слугу сказать жене, чтобы она сейчас же вернулась. Но Паама только велела слуге сказать мужу: "Уж я-то тебя знаю!"