Приложения

Комментарии

1.Иван царской сын золотых кудрей. Записал А. А. Макаренко от слепого крестьянина Ефима Максимовича Кокорина, по прозвищу Чима, с. Кежма Канского р-на Красноярского края в 1896 г. Жив. ст., с. 365 - 386.

Сказка включила в себя несколько прекрасно разработанных сюжетов, соединенных между собой общим героем: "Два брата" (по Указателю, № 303), "Царь-девица" (по Указателю, № 400В), "Животные-зятья" (по Указателю, № 552), "Три царства" (по Указателю, № 301), "Кащеева смерть в яйце" (по Указателю, № 303), а также отдельные мотивы из других сюжетов.

Очевидно, в сказке либо было иное начало, либо сказочник контаминировал существовавшие самостоятельно сказки, создав одно повествование. Об этом говорят эпизоды встреч героя с сестрами и зятьями-животными.

2.О трех богатырях - Вечернике, Полуношнике и Световике. Записал Н. М. Хандзинский от Антона Игнатьевича Кошкарова (Антон Чирошник), с. Кимильтей Тулунского р-на Иркутской обл., 1925 г. Ск. Сиб., с. 83 - 113.

Заметки Н. М. Хандзинского об Антоне Чирошнике содержат интересные сведения, не только помогающие понять его творчество, но и проливающие свет на исторический тип сказочника начала века.

Сказка представляет мастерское переплетение сюжетов типа "Три царства" (по Указателю, № 301А), "Бой на калиновом мосту" (по Указателю, № 300В), "Кащеева смерть в яйце" (по Указателю, № 302) со множеством мотивов из других сказок.

Повествование выделяется необыкновенной для сказочного творчества силою изображения, в ней великолепно сочетаются сказочные, чудесные моменты с реалистическими картинами. Рассказ постоянно связывается с действительностью то через реалистическую деталь ("Был майский теплый день, так числа пятнадцатого"), то через мимоходом брошенную ремарку ("Вот как росли чудно! Вот какие черти"...), то в рассуждениях как бы про себя или углубленных мотивировках. За сказочными образами встают живые, выхваченные из жизни люди, порой сказочник и сам не удерживается от замечания типа: царь потребовал рассказчика "такого же хромого Антона", "А Световик спит (он спать был не легче, как Прокопий)". Даже эпизодические фигуры у него нарисованы за-поминающимися.

Немаловажную роль в создании зримых образов героев играет описание жестов, мимики, внешнего вида, внешнего выражения внутреннего состояния героя: "Король взглянул на старичка и тот умильно посмотрел на него...", царь "сел, задумался; скамейка тут была, опустился на скамейку...", при упоминании об идолищах, пронесших девушек "царь вспыхнул". По словам собирателя, рассказ дополняется мимикой сказочника, жестами, репликами.

Любовь к книге, стремление к новой жизни, любознательность сказочника - все это наложило отпечаток на его творчество. В образы своих героев он привносит черты, связанные с его жизненными идеалами. Персонажи его сказки - люди "образованные, приятные", они в вечном поиске. Царь первым делом заботится об образовании героев.

Интересны в сказке подробности, связанные с местным бытом. Кухарка готовит рыбу для императрицы: "Ну там коренья разные, корица, гвоздика - сама того рыбка не стоит, сколько там приправ разных для духу". В них жизненный опыт сказочника, его наблюдения: "Вы видите, мы в звериных одеждах, кожа закорузла. (Известно - растут, шкуры не хватает,- разрежут, наставки делают, она раздается и опеть носят, а лось долго носится)".

Целые эпизоды, отдельные небольшие штрихи, удачные сравнения и т. п. отражают местную природу, местные условия жизни. Обычно в сказке нет описания пути, действия развиваются на остановках. Антон Чирошник отступает от общерусской традиции. Он подробно описывает путь героев, трудности, которые встречаются на его пути. И самое замечательное - это не свойственное для сказки Европейской России, но традиционное для сибирского эпоса изображение картин природы.

Нередко сказочник использует для обозначения пространства и времени традиционные общесказочные формулы, по они, как правило, заканчиваются реалистическими картинами: "Ну долго ли, коротко ли они ехали, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, за степь перевалили, пошла тайга: лес и горы, горы да пади, ни дорог проездных, ни тропинок проходных; темь, еле свет пробивался...".

Сказка достойна стать предметом особого исследования, так как она является необыкновенным явлением не только в сибирской, но и в общерусской сказочной традиции.

3. Иван Вечерник, Иван Полуношник и Иван Зорькин. Записала М. В. Красноженова от И. И. Иванова (1873 - 1937), с. Дрокино Емельяновского р-на Красноярского края, 1926 г. Красноженова, с. 53 - 69.

В основе повествования сюжет "Три царства" (по Указателю, № 301А), но дан он в сочетании с отдельными мотивами и эпизодами из других сказок, например, мотив появления крови па кинжале в случае гибели одного из братьев встречается в сюжете "Два брата" (по Указателю, № 303). Вставной эпизод о встрече героя с чертями, как дан он в тексте, вообще не характерен для волшебной сказки.

Много своеобразного в обрисовке персонажей. Так, в качестве названного брата, который играет коварную роль в жизни и приключениях главного героя, выступает черт, ему же приписываются функции, которые, как правило, принадлежат другому сказочному персонажу - мужичку с ноготок сам с локоток. Правда, в сказке есть "маленький такой старичок, а борода длинна-предлинна", но его действия выходят за рамки традиции: старичок является по требованию трех молодцев, чтобы помочь герою попасть домой, и выполняет он это весьма своеобразно.

4. Вечерник, Заутренник и Светлан. Записал A. В. Гуревич от Васи Соловьева 12 лет, с. Горячинск Баргузинского р-на Бур. АССР, 1926 г. Ск. Сиб. с. 141 - 145.

Вася Соловьев, сын курортного сторожа Алексея Соловьева, пользовался среди детей популярностью хорошего "посказателя". К сожалению, нет сведений собирателя, от кого перенял сказку В. Соловьев.

Сказка на распространенный сюжет о "Трех царствах" (по Указателю, № 301В). В период записи творческое лицо сказочника только определялось, поэтому хотя и сюжет усвоен им, и переданы основные эпизоды в логической последовательности, но еще не отточено изложение. Об этом говорят плохо разработанные диалоги, которые в русской сказке имеют особенное значение. Чувствуется, что выпали некоторые моменты в содержании, отдельные подробности. Зато юный "посказатель" точно придерживается сказочной обрядности: он строго соблюдает троичность эпизодов, необходимые повторы, типичные речи персонажей, градацию заданий по трудности и др.

Сказка В. Соловьева представляет интерес как свидетельство продолжающейся традиции в устах молодого поколения. По словам собирателя, Вася знал еще много "больших, хороших" сказок.

5. Самойло Кузнецов. Записал Л. Е. Элиасов от Е. И. Сороковикова-Магая, 1938 г. Элиасов, с. 78 - 85. Этот же текст в книге Сказки Магая, с. 30 - 37.

Впервые один из вариантов сказки записан в 1925 г. М. К. Азадовским и опубликован в антологии "Русская сказка", т. II с. 267 - 278. О сказочнике см. вступительную статью к настоящему изданию.

Точных соответствии по Указателю сказка не имеет; по заключенной в ней идее она близко примыкает к сюжету о змееборстве. Сказочник оригинально разработал как известные, так и малоизвестные мотивы; контаминируя их, он создал большое сказочное полотно, представляющее собой стройную композиционную систему. Внутри повествования все моменты логически связаны между собой, многочисленные вставные эпизоды органично входят в текст.

В сказке наглядно отразилась характерная для творчества Магая черта - сплетение фантастики с реальным и психологизм I образов.

В записи 1938 г. по сравнению с 1925 г. сказка освободилась от некоторых книжных выражении, благодаря чему было достигнуто единство сказочного стиля. В сказке 1925 г. Самойло "выставляет свою кандидатуру" биться с богатырем, или: "начинается роковой момент этого зверя", мышка передаст добытый перстень "с нижайшим почтением", "завтра сделаем собрание".

"Самойло Кузнецов", по свидетельству Л. Е. Элиасова, первая героическая сказка в репертуаре Магая. Перенял он ее, но его собственным словам, от охотника Матвея Шубина, ио прежде чем вынести на суд аудитории, рассказал сказку своему учителю (Элиасов, с. 12).

6. Богатырь Кожемяка. Записали Т. Леонова и О. Свешникова от колхозника А. К. Куликова, 50 лет, с. Тарбажино Большеуковского р-на Омской обл. Василенко, с. 83 - 85.

В основе сказки о змееборце (но Указателю, № ЗООА) известное предание о Кожемяке - победителе печенежского великана.

Образ Кожемяки значительно трансформирован. Сопоставим публикуемую сказку с текстом из сборника Афанасьева "Никита Кожемяка", записанным П. И. Якушкиным в г. Мичуринске Тамбовской области (Афанасьев, т. 1, № 148, с. 327 - 328).

Обе сказки построены на материале предания о Кожемяке, в них герой борется со змеем, похитителем девушек, но как не похож Никита Кожемяка из сказки сборника Афанасьева на Кирилу Кожемяку публикуемой! В первом тексте показан традиционный герой сказки, который сам не ведает о своей могучей силе, он благороден, но робок и даже кажется забитым. Кожи он рвет не от гнева, а от страха: "как увидел он, что к нему пришел сам царь, задрожал от страху, руки у него затряслись - и разорвал он те двенадцать кож" (с. 327). Когда прислали к нему пять тысяч детей малолетних, то глядя на их слезы, он и сам заплакал.

В сибирском тексте образ Кожемяки дан в сниженном плане. Сказка рисует не богатыря, до поры до времени не знающего своих сил, своих возможностей, а грубого, даже надменного промысловика. Образ змееборца Кожемяки здесь уже не ассоциируется с образом заступника народа, перед ним чувствуют смертельный страх те, кто прислан просить у него заступничества. И не напрасно боятся его посланники, он подозрителен, зол. Когда привезли к нему детей с просьбой заступиться, то он "смилостивился над ними и время сказал, когда примерно будет бороться со змеем, ну примерно числа двадцатого".

Нашло в сказке отражение и распространенное повсеместно в Сибири кустарное кожевенное производство, небольшие заводы. Кожемяка владеет таким заводом.

В публикуемом тексте отсутствует договор Кожемяки со змеем о разделе земли, нет и местной приуроченности. Хотя начало сказки содержит установку на достоверность, но в ней так же не ощущается связь с преданием, как в тексте из сборника Афанасьева. В сказке А. К. Куликова больше специфически сказочных моментов, широко используются типичные речи сказочных персонажей.

7. Иван Кобыльников сын. Записал А. А. Макаренко от Е. М. Кокорина (Чимы). См. ком. 1, вступ. статью к настоящему изданию. Жив. ст., с. 357-365. В 1932 г. сказка перепечатана М. К. Азадовскпм в антологии Русская сказка, т. 1, с. 224 - 236.

Точного соответствия сказка в Указателе не имеет, хотя основные ее архаические мотивы - рождение героя от животного (от съеденной рыбы) - в русском эпосе распространены. В сказке частично использованы сюжеты о змееборстве и о двух братьях (по Указателю, № 301, № 303). Пет здесь ни царств, ни царской дочери, как это характерно для сказок данного типа, да и свадьба без паря. Оригинальна роль матери кобылы. С рождения героя от животного начинаются многие сюжеты, чаще всего о трех царствах, о змееборце, но ни в одной из известных сказок герой не пользовался так долго покровительством своей матери, как в этой. Из змеиной норы на белый свет Ивана Кобыльникова сына выносит мать, хотя сам эпизод выноса героя из-под земли почти ничем не отличается от традиционного. Она сама оживляет сына и его товарищей, но делает это самым оригинальным способом, не пользуясь традиционной живой и мертвой водой. Возможно, этот эпизод является отзвуком каких-то первобытных верований тунгусов, а, возможно, он перешел из фольклора других народов Сибири.

Глубоким психологизмом окрашены многие моменты сказки. Нередко можно встретить описание внутреннего состоянии героев и внешнего его выражения. Прекрасны сцены, связанные с идеей материнства, супружеской верности. Нередко сказочник выходит далеко за рамки сказочной традиции, а иногда идет вразрез с нею. Так, традиционный эпизод об освобождении героини имеет далеко не традиционное завершение.

Картины замечательны и выражением местного колорита, а сцепу встречи Ивана Кобыльникова сына с женой М. К. Азадовский по праву причислил к лучшим страницам русского сказочного вноса.

Талантом сказочника отмечен не только интересно переданный во всей своей сложности сюжет, но и весь стиль с хорошо сохраненной сказочной обрядностью.

8. О богатыре Иване Сучиче. Записала Н. А. Адрианова от отставного солдата Степана Абросимова, уроженца одной из местных деревень, г. Минусинск Капского р-на Красноярского края. По замечанию редактора А. В. Адрианова, сказочник располагает значительным запасом сказок, записана от него только одна. Кр. ВСОРГО, I, 1902, с. 57 - 59.

Основной сюжет "Бой на калиновом мосгу"- (по Указателю, N° 300В) продолжает рассказ о женитьбе героя при помощи чудесных помощников (но Указателю, № 513А). Публикуемый текст отличается своеобразием. От златоперой щуки родятся не только три брата-богатыря: от царицы, служанки и собаки, но и три жеребенка у кобылы. Вначале Иван Сучич ничем не выделялся среди братьев, он, как и принято в традиции считался даже ниже их но достоинству, ему и худший конь достался. В сказке отсутствует так характерный для данного сюжета момент соревнования между братьями и выделение или назначение Ивана Сучича старшим. Ослаблена контрастность изображения и в змееборческих эпизодах. Иван Сучич сам трижды выезжает на мост и побеждает змеев, но братьям об этом не говорит. По традиции братья по очереди выходят караулить змея и засыпают, а вместо них борется Иван Сучич.

Оригинально показано приобретение богатырского коня. В отличие от традиции, этот копь скован для самого Ивана Сучича, а не для другого более сильного персонажа. Кривой Ерахта силой овладевает конем, после чего герой к нему же приезжает сватать дочь. Кривой Ерахта известен в Сибири как кривой черт. Г. Потанин предполагает, что слово "Ерахта" в данном случае употребляется в значении насильник, что отец невесты - другое лицо.

Из сибирских вариантов наиболее близок к публикуемому "Мишка кошкип сын", записал И. Коровкин от А. С. Кожемякиной и Омской обл. Омск, с. 76 - 79.

9. Спасение царской дочери. Записала Р. П. Матвеева от Иосифа Трофимовича Загребнева, 1889 г. рожд., рус., грам., с. Аршан Тункииского р-на БурАССР, апрель 1971 г. РО БФ СО АН СССР, инв. № 3274, п. 5, с. 9 - 18. Подробнее о сказочнике и его творчестве см. статью "В краю сказок" (в кн. "Русский фольклор Сибири", вып. 1. Улан-Удэ, 1970, с. 173 - 174), предисловие к настоящему сборнику.

В основе сказки своеобразно разработанный сюжет типа "Победитель змея" (по Указателю, № 300А). Сказку И. Т. Загребнев сократил. Выпущенный отрывок рассказал сразу же после сказки. Приводим его дословно:

"Потом опят", пришло требования. Разгневался двенадцатиголовый змей:

- Представить мне эту дочь!

Ну, опять собрались. Давай обсуждать: как так? Тогда царь объявил всему народу. Этим спасителям, что опять дочь приходится везти. Если кто хочет спасти, все царство получит, и дочь получит. Все наследство. Как царское последнее слово.

Ну и опять повезли к морю, на то же самое место. Села на камень и опять ждет. А те смельчаки уже стали только наблюдать с издали. А тот молодец уже выходит весь в латах, кольчуг на ним, два меча при нем и копье большое. И вот он подошел к ней:

- Здравствуйте,- говорит.

Она подняла глаза, смотрит: перед ней стоит весь с брони, весь вооруженный. А те наблюдают: что будет.

- Ну что, тебя привезли? Змею на съедание? А я хочу,- говорит,- змея этого увидеть, с ним и побороться. н отвечает:

- Молодец добрый, этот змей силен. Этот будет двенаднатиголовый.

- А попробуем,- говорит,- еще сразиться.

Вдруг заколыхалося море, заволновалося, волны на берег покаталися. И вот вылезает дракон двенадцатиголовый.

- Ого! Значит, ты моих сыновей уложил.

- Да,- говорит.

- Еще со мной хочешь сражаться

- Попробуем,- говорит.

Тот зашипел, изо рта огонь полетел. Но он посмотрел, из какого рта огонь полетел, сразу нанес удар, отсек голову. Те головы начали, было, хватать. Он начал мечом одну голову, вторую, третью, четвертую. Пятая голова меч поймала. Выдернула. Он выхватил второй меч. Вторым мечом начал орудовать. Головы эти которые половина отрубил. Все головы были поранены. И все боролися, зацепляли его, но он был в брони. И это его сохранило. И он тогда копьем в самое центр попал. Они на копье стали извиваться, и он остальные головы мечом посшибал. Ну, и сам до тех пор бился, что по пояс в песок улез. Потом, когда все кончилось это, он начал освобождаться от песка. Вылез, значит, подходит к ней.

- Но, вот, хотя было трудно, но я выдержал всю тяжесть.

Она говорит:

- Ну, вот ты теперича мой спаситель и от меня никуда не уходи. Я тебя не отпущу до тех пор, покаместь за мной не приедут.

Ну, и вот они дождались вечера, и приехали опять, царская свита приехала, проведать, какой результат. Когда подъехали, смотрят: какой-то рыцарь стоит. Она его держит за руку, те уже смело подходят:

- Ну, здравствуй,- говорят,- добрый человек.

- Здравствуйте.

- Что ж,- говорят,- вы являетесь спасителем?

- Как видите.

Она заговорила:

- Вот это мой спаситель. Он самый и есть. Первого змея и второго змея, и третьего. Это все он сделал. Всех уложил. А те спасители ложные.

- Ну, тогда садитесь в карету, поедемте к царю.

И вот сели в карету и поехали. Приехали. Царь смотрит - дочь живая, веселая, улыбается. И смотрит - какой-то рыцарь весь в брони. Она говорит:

- Вот, отец мой, это и есть самый мой спаситель. Он змеев рубил, первого, второго и третьего. А те все были ложные, обманщики.

Ну, царь немедленно приказал разыскать тех. Разыскали и наказание им сделали. Головы им посрубать. Посрубали за их лживость. И вот царь объявил всему народу, что этот вот есть подлинный спаситель. И будет он женихом дочери, и владеть царством. Будет пир три недели. Будет весь народ пировать, гулять, и теперича мы избавлены от этих змеев. Больше не будет нам никаких приключений, и будем жить спокойно. И вот жили они, пировали. И я там был, но ничего не дали".

Делая это дополнение, сказочник как будто забыл, что это - добавление к уже рассказанной сказке, и закончил ее по-другому. Возможно, ему были известны две сказки на один и тот же сюжет.

В стиле сказки, в манере разработки эпизодов ощущается влияние новеллистической и бытовой сказки. Интересны отдельные бытовые детали. Вместо устоявшихся эпических общих мест сказочник пользуется своими формулами, которые придают черты индивидуальности стиля. Красочно описывает сказочник море во время выхода змеев, причем формула эта каждый раз варьируется; для описания одинаковой по сути картины И. Т. Загребнев использует разные художественные средства.

В Томской области записана сказка "Солдат и дочь царя", близкая по содержанию к основному эпизоду сказки "Спасение царской дочери". Сказку записали Табунова, Шутенко, Шаповалова от Я. В. Мельчакова, 84 года, с. Кривошеино Томской обл. ТГУ, инв. № 34-6.

10. Про Ивана-охотника. Записали В. Василенко, И. Шушарина от Е. М. Распопиной, 70 лет, неграм., дер. Степаниха Крутинского р-на Омской обл., 1952 г. Василенко, с. 31 - 40.

В сказке искусно переплелись два сюжета - "Победитель змея" (по Указателю. № ЗООА) и "Незнайка" (по Указателю, № 532).

Начало сказки необычно для указанных сюжетов: Иван-охотник попадает к черту, должен служить у него, кормить медведя овсом, а лошадь - сеном. В благодарность за то, что Иван-охотник кормит коня овсом, а медведя - мясом, животные помогают ему бежать от черта, победить змеев. Этот же мотив в сказке М. Литвиненко из Приморского края "Льву сено, а коню мясо", но совершенно в другом сюжете.

Сюжеты "Победитель змея" и "Незнайка" разработаны традиционно, однако имеют своеобразные детали.

Заслуживают внимания зачин и концовка. Они глубоко индивидуальны и принадлежат творчеству Е. М. Распопиной.

11. Про Ивана купеческого сына. Записал Л. Е. Элиасов от В. Р. Гурьянова (1874 - 1943), с. Большое Уро Баргузинского р-на БурАССР, 1936 г. Прибайк., с. 161 - 171.

В качестве вводного эпизода к сказке тина "Победитель змея" (по Указателю, № ЗООА) служит сюжет "Сивка-бурка" (по Указателю, № 530А). Оба сюжета подробно разработаны и могли бы существовать самостоятельно. Возможно, каждую из этих сказок В. Р. Гурьянов когда-то рассказывал отдельно и лишь позднее соединил в одну. На самостоятельное существование в репертуаре?

В. Т. Гурьянова этих сюжетов указывают некоторые детали и подробности. Порой нарушается однотипность персонажей - так, образ главного героя не всегда выдержан в едином плане. Логика отношения к нему окружающих во втором сюжете нарушена. В изображении взаимоотношений между братьями сказочник следует традиции, а не первоначально заложенной им же идее. В начале сказки Ваня выступает авторитетным, умным, старшие братья его слушаются. Во второй части образ претерпел изменения: несмотря на то, что Ваня стал владельцем всего капитала, братья относятся к нему с пренебрежением, например, на его просьбу взять с собой "к государю на площадь" они ему отвечают: "Куда ты! Сиди дома, ешь да пей".

Интересна сказка отдельными деталями, подробностями, своим местным колоритом. В ней во множестве рассыпаны элементы быта, реалистические сценки, отражающие жизненные ситуации. Но по-сказочному собирается Ваня на могилу отца: "Время Ване идти. Ваня собрал соседей и говорит: "Будьте свидетелями, что Максим капитал свой передает мне"".

В сказке отразились обычаи, обряды, приметы. Сказочник много места отводит обрядам, связанным с культом предков, особенно выделяются моменты поминания покойника, детально показываются приготовления к поминкам, сами поминки: "Наделали кобылиц, набросали плах, чтобы поместить гостей в ограде...". В сказке нашли отражение древние обычаи приносить в жертву покойнику животное, обычай оставлять на могиле вино и пищу; приметы, связанные с суевериями: отец учит сына, пришедшего на могилу, в последнюю, третью ночь: "...возьми заднюю ось и воткни в могилу против моего сердца, меня больше не увидишь, а в ноги запусти осиновый кол".

Несмотря на реалистические детали, сказка сохранила традиционный эпический стиль, сказочную обрядность.

12. Богатырь Иван Яблочкин. Записал А. В. Гуревпч от охотника Черемховского р-на Иркутской обл. П. А. Петренко. Гуревич, с. 158 - 165.

В основе сказки - сюжет о змееборстве (по Указателю, № 300А). В качестве начальных эпизодов использован сюжет "Чудесное бегство" (по Указателю, №314) и отдельные мотивы о притворной болезни (но Указателю, № 315А). В центральной части о змееборстве - вставные эпизоды из сюжета "Незиайка" (по указателю, № 532), но своей сюжетной схеме они близки к сказке "Незнайка", записанной А. А. Макаренко в бывшей Енисейской губернии. Кр. ВСОРГО, 1, 1902, с. 36 - 37.

Интересен зачин: определяя социальную принадлежность героев, П. А. Петренко сливает три понятия в одно: капиталист, помещик "ранешный", купец. Этот факт показателен для сибиряков, не знавших помещиков, имевших неясное представление о капиталистах - все они для сибиряков были богачами, лишь назывались по-разному. Указание на то, что это был "зажиточный" человек, нужно сказочнику для мотивировки завязки действия: бездетным супругам нужен был наследник-сын: "Все-таки капитал имя раздать неохота кому-то".

На протяжении всего повествования наблюдается стремление сказочника к реалистическим обоснованиям.

Самостоятельная роль в повествовании отводится старухе, ее образ обычно не выдвигается на первый план, старуха лишь исполняет просьбу матери помочь извести сына. Благодаря усилению функции старухи образ матери не выглядит таким отрицательным, как в других сказках на этот сюжет.

Пренебрежением традицией можно считать женитьбу героя в финале не на младшей дочери, а на старшей.

В Томской области записан аналогичный вариант сказки, под названием "Как Иван победил змея". ТГУ, инв. .N5 116; РО БФ СО АН СССР, инв. № 3288, с. 371 - 374.

Сюжетная схема упрощена, отличается от публикуемого текста и начальным эпизодом: Ивана хочет сжить со света невзлюбившая его мачеха.

13. Ополон-царевич. Записал И. С. Коровкин от Анастасии Степановны Кожемякиной, с. Красноярское Ульяновского р-на Омской обл. Омск, с. 11-18. Сведения о сказочнице, ее собственные воспоминания см. в статье И. С. Коровкина "Об А. С. Кожемякиной и ее сказках" (Омск, с. 5 - 9).

В основе сказки распространенный сюжет "Победитель змея" (по Указателю, № 300А), но в ней использованы отдельные мотивы, целые эпизоды из других сказок, что придает повествованию своеобразие. Так, появление героя перед царевной в большеполом и большеухом малахае и лаптях "три пальца шириной и три аршина долиной", его нежелание умываться и назвать свое имя - это мотивы из сказки "Незнайка" (по Указателю, № 532). Во вводном эпизоде мотив сюжета "Чудесные дети" (по Указателю, № 707) - рождение героя "по локоть руки в золоте, по колен ноги в серебре, во лбу красное солнце, в затылке - светел месяц, по косицам частые звезды, кудри жемчужные, имя Ополон-царевич".

Оригинальность сказке придает и дополнение основного сюжета эпизодами поездки героя к матери за благословением, смерти и воскрешения жены. Эта часть по содержанию напоминает авантюрную повесть, но выдержана она, как и все повествование, в стиле классической волшебной сказки.

А. С. Кожемякина широко использует не только сказочные атрибуты, по и поэтические формулы былинного эпоса, песенные художественные приемы: синонимические пары, отрицания, сочетания однокорепных слов, постоянные эпитеты и др. Благодаря этому достигается напевность, поэтичность языка.

Песенный и былинный жанры оказали влияние и на создание образов героев, особенно это ощутимо в образе Александры-царевны.

14. Сказка про Ивана-царевича. Записана в г. Сургут Тюменской обл. в 90-е годы. Сведений ни о собирателе, ни о сказочнике пет. Смирнов, II, с. 860 - 861.

Текст представляет собой сокращенный пересказ интересной сказки, соединившей в себе наряду с основным сюжетом "Победитель змея" (по Указателю, № 300А) отдельные моменты из других сюжетов. Все они переданы схематично. Возможно, собиратель сам кратко ИЗЛОЖИЛ услышанную им сказку. Одно несомненно, что услышана она была из уст талантливого мастера. Об этом свидетельствует весь строй произведения, богатое использование сказочных атрибутов - все это мастерски сочетается и создает логически стройное повествование.

Сказка интересна тем, что является одной из ранних сибирских записей.

15. Иван-царевич и Боба-королевич. Записал А. А. Соболев от А. А. Хлескина (1887 - 1974), малограм., дер. Макарынино Баргувинского р-на БурАССР, июнь 1973. Сектор русского народного творчества БФ СО АН СССР.

Из известной сказки о Бове Королевиче (по Указателю, №707.1) заимствовано только имя одного из героев. Ни сюжет, ни образы не имеют ничего общего с лубочной сказкой.

Сказка А. А. Хлескина представляет большое полотно, в котором соединились подробно разработанные сюжеты с отдельными сказочными мотивами. Повествование как бы состоит из трех частей. В основе первой части сюжет, не отмеченный в Указателе; его условно можно назвать "Трудные задачи", с оригинально разработанным эпизодом о двух братьях и приемном сыне колдуна. Вторая часть сказки - сюжет типа "Победитель змея" (по Указателю, № 300А) и третья часть - "Неумойка" (по Указателю, № 361). Очевидно, эти сюжеты бытовали самостоятельно и сказочник сам соединил их. Хотя две первые части логически тесно связаны между собой единой идеей и в обрисовке образов героев, хотя единый смысловой стержень, вставные эпизоды, отдельные моменты и мотивы из других сюжетов взаимосвязаны, взаимообусловлены, все поступки и действия героев мотивированы, однако порой чувствуется искусственное приспособление второго сюжета к первому. Третья часть очень слабо связана с предыдущим содержанием, нарушает логическое единство повествования. В первую очередь это ощущается в создании образа героя. В первых двух частях герой Иван-царевич отвечает требованиям сказочной этики. В сказке "Неумойка" по традиции должен действовать солдат. Он заключает договор с чертом, семь лет не моется и не чешется, получает много денег, женится на младшей из трех сестер, так как старшие отказываются от него, сестры от зависти вешаются - и черт получает две души вместо одной. Сказочник, продолжая называть героя Иваном-царевичем, заставляет его действовать по-традиционному, как если бы это был солдат. Таким образом, нарушилась художественная логика сказки, изменился образ героя, соединение получилось механическим. Чтобы ликвидировать противоречия в обрисовке образа героя и связать столь разные в функциональном отношении сюжеты, сказочник вводит эпизод - встречу со стариком, лишившим героя силы.

В традиционном повествовании старик оказывается сильнее героя и развенчивает его богатырскую силу, у А. А. Хлескина старик играет коварную роль - он лишает героя силы. Этот момент является, очевидно, новотворчеством сказочника. Примечательно, что конь не предупреждает царевича, а сообщает уже результат и покидает бессильного героя.

Далее сказочник дает характерную для сибирской жизни бытовую зарисовку: "Выкопал себе землянку и начал жить. Посадил репу, капусту, морковь. Стал в тайгу ходить, стал рыбу ловить". Так в Сибири нередко поступали бывшие каторжники, бродяги. Подобный случай, например, запечатлен в рассказе В. Я. Шишкова "Каторжник".

Сказочник ввел в сказку реальные географические названия, нем еще более усилил локальную приуроченность сказки: "Туловишшa-то Иван - царевич скидал все в Байкал, в Головы-то должны быть тут".

16. Иван Гласец. Записала Р. П. Матвеева от В. Я. Бекетовой, 1890 г. рожд., рус., неграм., с. Кырен Тункинского р-на БурАССР, 1971 г. РО БФ СО АН СССР, инв. № 3274, п. 5, л. 101 - 104.

О творчестве сказочницы см. статью Р. П. Матвеевой "В краю сказок" (в кн.: Русский фольклор Сибири. Материалы и исследования, вып. 1. Улан-Удэ, 1971, с. 175 - 176) и предисловие к настоящему сборнику.

Сказка "Иван Гласец" (по Указателю, № 306А) по содержанию близка центральным эпизодам сказки А. А. Хлескина "Иван-царевич и Боба-королевич), но сказочники абсолютно по-разному подошли к одной теме.

17. Два царевича. Записал И. Г. Парилов от Г. С. Сопыряева, девяностолетнего колхозника с. Мохово Верхнекетского р-на Томской обл. в 1942 г. Парилов, с. 47 - 51.

Сказка типа "Два брата" (по Указателю № 303). Повествование передает сюжет подробно с соблюдением сказочной обрядности. Оригинальна роль зверей в сказке.

18. Два брата. Записал Л. Е. Элиасов от И. М. Кожевина, с. Б. Уро Баргузинского р-на БурАССР, 1936 г. Прибайк., с. 171 - 174.

В сказке контаминированы три сюжета: во вводной части сюжет типа "Чудесная птица" (по Указателю, №567), в центральном эпизоде - "Победитель змея" (по Указателю, № ЗООА), заключает сказку сюжет типа "Два брата" (по Указателю, № 303). Причем сюжеты используются не полностью, а частично в соответствии с их ролью в композиции всей сказки. Так, из сюжета "Чудесная птица" взята завязка, из сюжета "Победитель змея" - центральная часть, в конце сказки - конец сюжета "Два брата". Правда, отдельные мотивы из последнего сюжета встречаются в начальной части сказки. В таком соединении эти сюжеты нигде более не встречаются.

Обращает на себя внимание сибирский колорит: сыновья - "страшные охотники" в лесу встречают переселенцев, герой приходит к скале и первым делом "варит чай" и др., а также слова, отражающие новые понятия: посланных к царю зверей называют "уполномоченными".

Сказочник отходит от традиционного изложения, старается избежать повторения, он не останавливается, например, на встрече с различными животными. Сказка утратила троичность (встреча со змеем лишь одна), градацию заданий по трудности (змей только девятиголовый), стереотипные фразы, типичные речи персонажей и другие атрибуты волшебной сказки, которые в сибирских сказках о змееборстве сохранились более, чем в сказках на другие сюжеты.

19. Сказка про двух братьев-богатырей. Записал Л. Е. Элиасов от Л. Лысцовой, с. Б. Уро Баргузинского р-на БурАССР, 1936. Прибайк., с. 108 - 116.

В сказке о змееборстве (по Указателю, № ЗООА) использован сюжет "Чудесная птица" (по Указателю, № 567) и отдельные моменты из сюжета "Два брата" (по Указателю, № 303).

В целом повествование не закончено, сюжетные линии не доведены до логической завершенности, неизвестна судьба второго брата, о нем сказочница забывает. Сюжет как бы теряется в бытовых подробностях, которым уделяется много места.

Интересны в сказке вставные эпизоды из сюжета "Благодарные животные" (по Указателю, № 554). Неповторимый колорит придают сказке сцены, в которых действующими лицами являются звери. В первую очередь это касается эпизода охраны героя после битвы со змеем. Он так живо разработан, так ярко в нем показаны звери с их повадками, характерными чертами, которые приписывают им обычно сказки о животных, что мог бы иметь самостоятельное художественное значение.

20. Иван купеческий сын и Елена Прекрасная. Записал Б. Герасимов от крестьянки Анисии Богомоловой, 20 лет, неграм., с. Красный Яр Верхнекетского р-на Томской обл. Всего от сказочницы записано 9 сказок. Зап. Семин., с. 32 - 34.

Сказка начинается сюжетом типа "Чудесная птица" (по Указателю, № 507), который переходит в тип "Победитель змея" (по Указателю, № 300А). Второй сюжет органично вплетается в первый благодаря изменению функции некоторых действующих лиц.

Как правило, в сибирских вариантах сюжет "Чудесная птица" соединяется с сюжетом "Два брата" (по Указателю, № 303). В них старушка, с которой встречаются братья, оказывается злой колдуньей, превращающей одного из братьев и его "охоту" в деревья или камни. Второй брат после ряда приключений находит заколдованного брата, освобождает его от чар. Таким образом, героем повествования становится второй брат. В публикуемом тексте функция старушки, встреченной одним из братьев, изменена, благодаря чему сказка делает естественный переход к сюжету о змееборстве.

Роль самозванца выполняет "человек с ноготок, а борода с локоток", ему приписываются функции, не свойственные данному герою, но необходимые для продолжения сюжета, осуществления первоначально задуманной идеи.

21. Иван крестьянский сын. Записали Дюкова Т., Кротова Л., Ховенская Н. от Семена Ивановича Гука, 64 лет, с. Парабель Парабельского р-на Томской обл., 1963 г. ТГУ, инв. № 17.

Сюжет сказки "Победитель змея" (по Указателю, № 300А) повторяется дважды, но в различных вариациях. Очевидно, сказочник знал две сказки, которые соединил в одно повествование.

Освободив трех царевен от змея, герой из-за коварства своих братьев оказывается в бездне, откуда, по известным вариантам, он должен быть вынесен на волю птицей либо зверем, либо волшебным предметом, явиться на свадьбу своей невесты и наказать самозванца.

В публикуемом тексте герой, оказавшись в бездне, отыскивает город, ночует у старушки, от которой узнает, что змей требует за воду каждый день по человеку, оттого и вода такая дорогая. Это является вступлением к другому варианту сюжета "Победитель змея", в котором герой побеждает сразу девятиглавого змея, освобождает царскую дочь и женится на ней. Тут же сказочник оговаривается, чувствуя неувязку с первоначальным замыслом: "хотя обещал жениться на Марье-красавице".

В сказке переплелось множество мотивов из других сюжетов, здесь отдельные моменты из сказок типа "Три царства" (по Указателю, № 301А), отдельные эпизоды из легендарных сказок, например, поиски героем третьего света.

Начало сказки не типично для сюжетов о змееборстве, оно характерно для сказок о Жар-птице.

22. Два богатыря. Записала Р. П. Матвеева от Назара Николаевича Ларионова, 1885 г. рожд., неграм. Родился в г. Шимки Тункинского р-на БурАССР, в момент записи, в 1971 г., жил в с. Кырен того же района. РО БФ СО АН СССР, инв. № 3274, папка 5, л. 57 - 65.

Сказка "Два богатыря" представляет собой оригинальное, нигде более не встречающееся сочетание разнообразных мотивов с сюжетом типа "Победитель змея" (по Указателю, № ЗООА).

Очень много привнесено в сказку личного от сказочника, особенно это касается бытовых сцен.

23. Иван Петрович. Записал И. Г. Парилов от А. В. Поповой, 50 лет, с. Кетское Верхне-Кетского р-на Томской обл., 1943 г. Парилов, с. 78 - 84.

В сказке "Иван Петрович" в качестве основного сюжета дан "Победитель змея" (по Указателю, № ЗООА) в соединении с сюжетом "Неверная жена" (по Указателю, № 315В). Здесь же отдельные мотивы и образы из других сказок. Например, образ Марфиды - жены героя, его помощницы, навеян другими сказками. Вместо типичных для данного сюжета трех-, шести-, девятиголовых змеев - огненные змеи шести-, семи-, девятиголовые.

24. Ванюшка золотые кудрецы. Записали Л. М. Свиридова и Н. В. Соболева ог С. Т. Чекашкина, 1895 г. рожд., рус., малограм., г. Нерчинск Читинской обл. 1970 г. РО БФ СО АН СССР, инв. № 3252, п. 5, с. 99 - 110. О С. Т. Чекашкине см. статью Н. В. Соболевой "Сказитель из Нерчинска" (в кн.: Русский фольклор Сибири. Материалы и исследования, вып. 1. Улаи-Удэ, 1971, с. 178- 184).

В сказке "Ванюшка золотые кудрецы" оригинально разработаны известные сюжеты - "Звериное молоко" (по Указателю, № 315А) и "Победитель змея" (по Указателю, № ЗООА). Своеобразие сказывается уже в композиции. Заменив звериное молоко сердцем змея, сказочник развертывает змееборческий сюжет. Герой побеждает змея, добывает его сердце, освобождает девушку, которая становится его женой. Изменения в центральных эпизодах привели к изменениям и в заключительных. По традиции героя выручают звери, этот мотив особенно подробно разработан в сибирских сказках. В публикуемом варианте, богатырю удается погубить Ванюшку золотые кудрецы, но его оживляют выросшие сыновья.

25. Все равно хуже не будет. Записала Р. П. Матвеева от Михаила Федоровича Литвиненко, 1897 г. рожд., с. Варфоломеевна Яковлевского р-на Приморского края, 1969 г. РО БФ СО АН СССР, инв. № 3210, п. 5, с. 33 - 38.

Сказка "Все равно хуже не будет" состоит из нескольких сюжетов: "На службе в аду" (по Указателю, № 475), "Царь-девица" (но Указателю, № 400В), "Благодарный мертвец" (по Указателю, № 508), "Победитель змея" (по Указателю, № ЗООА).

Объединение столь разных сюжетов в одно повествование стало возможным благодаря единым образам. Как и в большинстве сказок М. Ф. Литвиненко, в центре рассказа солдат и его приключения; сказочник умело ведет его через все испытания.

Несмотря на такое необычное сочетание сюжетов, сказка на протяжении всего содержания выдерживает первоначально заложенную идею, один сюжет естественно продолжает другой, до конца выдержана логика повествования, сюжетные схемы нереданы полно.

По словам сказочника, сказку он давно не рассказывал, поэтому отдельные моменты забыл. Очевидно, это повлияло па стиль произведения, почти не соблюдается эпическая обрядность. Порой повествование приобретает форму веселой бытовой сказки, рассказчика явно увлекает не сказочная фантастика, а ловкость солдата, попавшего в нёобычные условия.

26. Сказка про доброго молодца. Записали Баранова, Яцкая, Черепенникова от Акулины Герасимовны Агафоновой, дер. Торбаева Первомайского р-на Томской обл., ТГУ, № 119. РО БФ СО АН СССР, инв. 3288, с. 479 - 486.

Текст представляет собой контаминацию двух самостоятельных сказок - Царь-девица" (по Указателю, № 400В) и "Победитель змея" (по Указателю, № 300А). Кроме того, в сказке множество вставных эпизодов, отдельных мотивов, деталей из других сюжетов, например из сюжетов "Красавица жена" (по Указателю, № 465А), "Муж ищет исчезнувшую или похищенную жену" (по Указателю, № 400А), "Три царства" (но Указателю, № ЗОЮ) и другие. Обилием вставных эпизодов можно объяснить, очевидно, незавершенность некоторых побочных сюжетных линий, отсутствие порой логической законченности в эпизоде. В сказке не всегда выдержаны в едином плане образы, например, образ героини: новый конфликт, появившийся в результате контаминации, не всегда увязывается с первоначально задуманной идеей. Все это характерно для творчества А. Г. Агафоновой, ее "Сказка про Ивана Зорина" отличается теми же чертами. Вероятно, контаминация здесь является результатом забвения основного текста.

27. Ворон. Записал И. А. Худяков в Верхоянском округе от уроженца с. Русское Устье Нижнеколымского р-на ЯАССР. Худяков, с. 263 - 264. Первая публикация: Худяков И. А. Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки и пословицы, а также русские сказки и песни, записанные в Верхоянском округе И. А. Худяковым.- "Зап. ВСОРГО по этнографии", Иркутск, 1890, т. 1, вып. 3.

Сюжет типа "Победитель змея" (ио Указателю, № ЗООА); вместо змея, которого побеждает младший брат,- ворон. Вводный эпизод принадлежит сюжету "Три царства" (по Указателю, №301 А).

В сказке сильно влияние местного охотничьего колорита, якутского быта, языка народов Севера, их фольклора. Так, замена змея вороном, очевидно, возникла под влиянием национального фольклора, где ворон занимает особое место, так как считается верховным существом, творцом мира.

Соприкосновение с национальной культурой северных народов сказалось и на стиле произведения. В то же время сказка полна типично русской эпической поэзии: "Фу, долго спал, бодро встал", "Когда ворон-от родится, на пору пригодится. На ладонку посадим, на другую приплющим мы с перстами, мокренько будет!" В стиле традиционной русской поэтики дано, например, обращение сыновей к отцу: "Тятенька мой родименькой. Тятенька мой сердечненькой. Отпусти меня в чисто поле, широко раздолье, людей посмотрю, да и сам себя покажу, сестру поищу, брата".

Сказка представляет большой интерес при исследовании вопроса о взаимовлиянии фольклора разных национальностей.

28. Маранда-царевна. Записал А. В. Адрианов от В. А. Палкина, уроженца Алтайского края. О В. А. Палкине известно, что он занимался торговым делом в пределах б. Бийского уезда и Монголии, в 1879 г. был взят экспедицией Г. И. Потанина в Монголию в качестве переводчика. Опубликовано двенадцать текстов его сказок в записи А. В. Адрианова и четыре текста в записи Г. Н. Потанина. Кр. ВСОРГО, I, 1902, с. 89 - 91.

По сюжету "Маранда-царевна" сходна со сказкой "Иван крестьянский сын (семь дочерей яги ягишны. Доставление царю гуслей-мыслей)".

В сказке традиционное соединение двух сюжетов: "Бой на калиновом мосту" (по Указателю, № 300В) и "Шесть чудесных товарищей" (по Указателю, № 513А).

В отличие от других известных сказок на данные сюжеты, в публикуемой не говорится, каким образом стали известны младшему брату замыслы врагов, обычно он узнает путем оборотничества или случайного подслушивания. Нетрадиционно интерпретируется образ младшего брата. Младший брат сильнее старшего, но с начала и до самого конца находится в услужении у старшего - слабого. Им обоим служат шесть чудесных товарищей, и в конце концов невеста Маранда достается не истинному герою сказки - брату младшему, как этого требует традиция, а старшему. В сказке утрачен устойчивый для данного тина сказок антагонизм братьев.

Имя Маранда типично для сибирских сказок.

29. Запечный Искр. Смирнов, II, с. 780 - 786.

Ни о сказочнике, ни о собирателе сведений нет. Запись сделана в г. Кургане Курганской обл. в 1891 г.

В сказке два сюжета: "Бой на калиновом мосту" (по Указателю, № 300В) и "Шесть чудесных товарищей" (по Указателю, № 513А).

Сказка "Запечный Искр" имеет ряд своеобразных моментов, например, двенадцать кузнецов не убивают бабу-ягу, а заставляют ее превратиться в кобылицу и служить герою, причем она же и спасает героя от казни, но происходит это самым неожиданным образом, совсем не по-сказочному.

Непривычными кажутся образы помощников Запечного Искра - они не богатыри или старики, как характерно для сказок этого типа, а мальчики.

30. Сказка про Гришку, Мишку и Искорку. Записал В. И. Бахтин, Г. М. Воробьев, Е. Зимин, Б. 11. Коновалов от Марии Егоровны Телковой, с. Узень Первомайского р-на Томской обл. ТГУ, № 181; PO БФ СО АН СССР, инв. № 3288, с. 355-361.

Сюжет "Бой на калиновом мосту" (но Указателю, № 300В) в сибирских вариантах встречается в соединении с другими сюжетами, чаще всего с сюжетом "Шесть чудесных товарищей" (по Указателю, № 513А). Данный текст является исключением. Хотя в схему сюжета "Бой на калиновом мосту" он ничего нового не вносит, но интересен отдельными подробностями, деталями.

Сказка отличается психологизмом, реалистическими чертами. Сказительница не забывает отметить внутреннее состояние героев, их взаимоотношение. В сказке сюжет - основа, характеры героев если и показаны, то лишь с целью более полного раскрытия сюжета, мотивировки событий. Язык сказки образный, сказительница умело пользуется эпитетами, сравнениями, придавая поэтическую прелесть повествованию.