Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея бессмертного и о премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери

 Жил-был царь Берендей до колен борода. Уж три года 
 Был он женат и жил в согласье с женою; но всё им 
 Бог детей не давал, и было царю то прискорбно. 
 Нужда случилась царю осмотреть свое государство; 
 Он простился с царицей и восемь месяцев ровно 
 Пробыл в отлучке. Девятый был месяц в исходе, когда он, 
 К царской столице своей подъезжая, на поле чистом 
 В знойный день отдохнуть рассудил; разбили палатку; 
 Душно стало царю под палаткой, и смерть захотелось 
 Выпить студеной воды. Но поле было безводно... 
 Как быть, что делать? А плохо приходит; вот он решился 
 Сам объехать всё поле: авось, попадется на счастье 
 Где-нибудь ключ. Поехал и видит колодезь. Поспешно 
 Спрянув с коня, заглянул он в него: он полон водою 
 Вплоть до самых краев; золотой на поверхности ковшик 
 Плавает. Царь Берендей поспешно за ковшик - не тут-то 
 Было: ковшик прочь от руки. За янтарную ручку 
 Царь с нетерпеньем то правой рукою, то левой хватает 
 Ковшик; но ручка, проворно виляя и вправо, и влево, 
 Только что дразнит царя и никак не дается. 
 Что за причина? Вот он, выждавши время, чтоб Ковшик 
 Стал на место, хвать его разом справа и слева - 
 Как бы не так! Из рук ускользнувши, как рыбка нырнул он 
 Прямо на дно колодца и снова потом на поверхность 
 Выплыл, как будто ни в чем не бывал. "Постой же! (подумал 
 Царь Берендей) я напьюсь без тебя", и, недолго сбираясь, 
 Жадно прильнул он губами к воде и струю ключевую 
 Начал тянуть, не заботясь о том, что в воде утонула 
 Вся его борода. Напившись вдоволь, поднять он 
 Голову хочет... ан нет, погоди! не пускают; и кто-то 
 Царскую бороду держит. Упершись в ограду колодца, 
 Силится он оторваться, трясет, вертит головою - 
 Держат его, да и только. "Кто там? пустите!" - кричит он. 
 Нет ответа; лишь страшная смотрит со дна образина: 
 Два огромные глаза горят, как два изумруда; 
 Рот разинутый чудным смехом смеется; два ряда 
 Крупных жемчужин светятся в нем, и язык, меж зубами 
 Выставясь, дразнит царя; а в бороду впутались крепко 
 Вместо пальцев клешни. И вот наконец сиповатый 
 Голос сказал из воды: "Не трудися, царь, понапрасну; 
 Я тебя не пущу. Если же хочешь на волю, 
 Дай мне то, что есть у тебя и чего ты не знаешь". 
 Царь подумал: "Чего ж я не знаю? Я, кажется, знаю 
 Всё!" И он отвечал образине: "Изволь, я согласен". 
 "Ладно! - опять сиповатый послышался голос.- Смотри же, 
 Слово сдержи, чтоб себе не нажить ни попрека, ни худа". 
 С этим словом исчезли клешни; образина пропала. 
 Честную выручив бороду, царь отряхнулся, как гоголь, 
 Всех придворных обрызгал, и все царю поклонились. 
 Сев на коня, он поехал; и долго ли, мало ли ехал, 
 Только уж вот он близко столицы; навстречу толпами 
 Сыплет народ, и пушки палят, и на всех колокольнях 
 Звон. И царь подъезжает к своим златоверхим палатам - 
 Там царица стоит на крыльце и ждет; и с царицей 
 Рядом первый министр; на руках он своих парчевую 
 Держит подушку; на ней же младенец, прекрасный как светлый 
 Месяц, в пеленках колышется. Царь догадался и ахнул. 
 "Вот оно то, чего я не знал! Уморил ты, проклятый 
 Демон*, меня!" Так он подумал и горько, горько заплакал; 
 Все удивились, но слова никто не промолвил. 
 Младенца На руки взявши, царь Берендей любовался им долго, 
 Сам его взнес на крыльцо, положил в колыбельку и, горе 
 Скрыв про себя, по-прежнему царствовать начал. 
 О тайне Царской никто не узнал; но все примечали, что крепко 
 Царь был печален - он всё дожидался; вот придут за сыном; 
 Днем он покоя не знал, и сна не ведал он ночью. 
 Время, однако, текло, а никто не являлся. Царевич

^* (Проклятый демон - злой дух, таинственное существо.)

 Рос не по дням - по часам; и сделался чудо-красавец. 
 Вот наконец и царь Берендей о том, что случилось, 
 Вовсе забыл... но другие не так забывчивы были. 
 Раз царевич, охотой в лесу забавляясь, в густую 
 Чащу заехал один. Он смотрит: всё дико; поляна, 
 Черные сосны кругом; на поляне дуплистая липа. 
 Вдруг зашумело в дупле; он глядит: вылезает оттуда 
 Чудный какой-то старик, с бородою зеленой, с глазами 
 Также зелеными. "Здравствуй, Иван-царевич,- сказал он.- 
 Долго тебя дожидалися мы; пора бы нас вспомнить".- 
 "Кто ты?" - царевич спросил. "Об этом после; теперь же 
 Вот что ты сделай: отцу своему, царю Берендею, 
 Мой поклон отнеси да скажи от меня: не пора ли, 
 Царь Берендей, должок заплатить? Уж давно миновалось 
 Время. Он сам остальное поймет. До свиданья". И с этим 
 Словом исчез бородатый старик. Иван же царевич 
 В крепкой думе поехал обратно из темного леса. 
 Вот он к отцу своему, царю Берендею, приходит. 
 "Батюшка царь-государь,- говорит он,- со мною случилось 
 Чудо". И он рассказал о том, что видел и слышал. 
 Царь Берендей побледнел как мертвец. "Беда, мой сердечный 
 Друг, Иван-царевич! - воскликнул он, горько заплакав.- 
 Видно, пришло нам расстаться!.." И страшную тайну о данной 
 Клятве сыну открыл он. "Не плачь, не крушися, родитель,- 
 Так отвечал Иван-царевич,- беда невелика. 
 Дай мне коня; я поеду; а ты меня дожидайся: 
 Тайну держи про себя, чтоб о ней здесь никто не проведал, 
 Даже сама государыня-матушка. Если ж назад я 
 К вам по прошествии целого года не буду, тогда уж 
 Знайте, что нет на свете меня". Снарядили как должно 
 В путь Ивана-царевича. Дал ему царь золотые 
 Латы, меч и коня вороного; царица с мощами 
 Крест на шею надела ему; отпели молебен*; 
 Нежно потом обнялися, поплакали... с богом! 
 Поехал В путь Иван-царевич. Что-то с ним будет? 
 Уж едет День он, другой и третий; в исходе четвертого - солнце 
 Только успело зайти - подъезжает он к озеру; гладко 
 Озеро то, как стекло; вода наравне с берегами; 
 Всё в окрестности пусто; румяным вечерним сияньем 
 Воды покрытые гаснут, и в них отразился зеленый 
 Берег и частый тростник - и всё как будто бы дремлет; 
 Воздух не веет; тростинка не тронется; шороха в струйках 
 Светлых не слышно. Иван-царевич смотрит, и что же 
 Видит он? Тридцать хохлатых сереньких уточек подле 
 Берега плавают; рядом тридцать белых сорочек 
 Подле воды на травке лежат. Осторожно поодаль 
 Слез Иван-царевич с коня; высокой травою 
 Скрытый, подполз и одну из белых сорочек тихонько 
 Взял; потом угнездился в кусте дожидаться, что будет.

^* (Отпели молебен...- Молебен - краткая церковная служба; отпеть молебен - пропеть, отслужить.)

 Уточки плавают, плещутся в струйках, играют, ныряют... 
 Вот наконец, поиграв, поныряв, поплескавшись, подплыли 
 К берегу; двадцать девять из них, побежав с перевалкой 
 К белым сорочкам, оземь ударились, все обратились 
 В красных девиц, нарядились, порхнули и разом исчезли. 
 Только тридцатая уточка, на берег выйти не смея, 
 Взад и вперед одна-одинешенька с жалобным криком 
 Около берега бьется; с робостью вытянув шейку, 
 Смотрит туда и сюда, то вспорхнет, то снова присядет... 
 Жалко стало Ивану-царевичу. Вот он выходит 
 К ней из-за кустика; глядь, а она ему человечьим 
 Голосом вслух говорит: "Иван-царевич, отдай мне 
 Платье мое, я сама тебе пригожуся". Он с нею 
 Спорить не стал, положил на травку сорочку и, скромно 
 Прочь отошедши, стал за кустом. Вспорхнула на травку 
 Уточка. Что же вдруг видит Иван-царевич? Девица 
 В белой одежде стоит перед ним, молода и прекрасна 
 Так, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и, краснея, 
 Руку ему подает и, потупив стыдливые очи, 
 Голосом звонким, как струны, ему говорит: "Благодарствуй, 
 Добрый Иван-царевич, за то, что меня ты послушал; 
 Тем ты себе самому услужил, но и мною доволен 
 Будешь: я дочь Кощея бессмертного, Марья-царевна; 
 Тридцать нас у него, дочерей молодх. Подземельным 
 Царством владеет Кощей. Он давно уж тебя поджидает 
 В гости и очень сердит; но ты не пекись*, не заботься, 
 Сделай лишь то, что я тебе присоветую. Слушай:

^* (Не пекись - не имей попечения о чем-либо, не заботься.)

 Только завидишь Кощея-царя, упади на колена, 
 Прямо к нему поползи; затопает он - не пугайся; 
 Станет ругаться - не слушай; ползи да и только; что после 
 Будет, увидишь; теперь пора нам". И Марья-царевна 
 В землю ударила маленькой ножкой своей; расступилась 
 Тотчас земля, и они вместе в подземное царство спустились. 
 Видят дворец Кощея бессмертного; высечен был он 
 Весь из карбункула* камня и ярче небесного солнца 
 Всё под землей освещал. Иван-царевич отважно 
 Входит: Кощей сидит на престоле в светлой короне; 
 Блещут глаза, как два изумруда; руки с клешнями.

^* (Карбункул - драгоценный камень.)

 Только завидел его вдалеке, тотчас на колени 
 Стал Иван-царевич. Кощей же затопал, сверкнуло 
 Страшно в зеленых глазах, и так закричал он, что своды 
 Царства подземного дрогнули. Слово Марьи-царевны 
 Вспомня, пополз на карачках Иван-царевич к престолу; 
 Царь шумит, а царевич ползет да ползет. Напоследок 
 Стало царю и смешно. "Добро ты, проказнк,- сказал он,- 
 Если тебе удалося меня рассмешить, то с тобою 
 Ссоры теперь заводить я не стану. Милости просим 
 К нам в подземельное царство; но знай, за твое ослушанье 
 Должен ты нам отслужить три службы; сочтемся мы завтра; 
 Ныне уж поздно; поди". Тут два придворных проворно 
 Под руки взяли Ивана-царевича очень учтиво, 
 С ним пошли в покой, отведенный ему, отворили 
 Дверь, поклонились царевичу в пояс, ушли, и остался 
 Там он один. Беззаботно он лег на постелю и скоро 
 Сном глубоким заснул. На другой день рано поутру 
 Царь Кощей к себе Ивана-царевича кликнул: 
 "Ну, Иван-царевич,- сказал он,- теперь мы посмотрим, 
 Что-то искусен ты делать? Изволь, например, нам построить 
 Нынешней ночью дворец: чтоб кровля была золотая, 
 Стены из мрамора, окна хрустальные, вкруг регулярный 
 Сад*, и в саду пруды с карасями; если построишь 
 Этот дворец, то нашу царскую милость заслужишь; 
 Если же нет, то прошу не пенять... головы не удержишь!" - 
 "Ах ты, Кощей окаянный,- Иван-царевич подумал,- 
 Вот что затеял, смотри пожалуй!" С тяжелой кручиной 
 Он возвратился к себе и сидит пригорюнясь; уж вечер; 
 Вот блестящая пчелка к его подлетела окошку, 
 Бьется об стекла - и слышит он голос: "Впусти!" Отворил он 
 Дверку окошка, пчелка влетела и вдруг обернулась 
 Марьей-царевной. "Здравствуй, Иван-царевич; о чем ты 
 Так призадумался?" - "Нехотя будешь задумчив,- сказал он.- 
 Батюшка твой до моей головы добирается".- "Что же 
 Сделать решился ты?" - "Что? Ничего. Пускай его снимет 
 Голову; двух смертей не видать, одной не минуешь".-

^* (Регулярный сад - имеющий правильную форму, хорошо организованный.)

 "Нет, мой милый Иван-царевич, не должно терять нам 
 Бодрости. То ли беда? Беда впереди; не печалься; 
 Утро вечера, знаешь ты сам, мудренее: ложися 
 Спать; а завтра поранее встань; уж дворец твой построен 
 Будет; ты ж только ходи с молотком да постукивай в стену". 
 Так всё и сделалось. Утром, ни свет ни заря, из каморки 
 Вышел Иван-царевич... глядит, а дворец уж построен. 
 Чудный такой, что сказать невозможно. Кощей изумился; 
 Верить не хочет глазам. "Да ты хитрец не на шутку, - 
 Так он сказал Ивану-царевичу,- вижу, ты ловок 
 На руку; вот мы посмотрим, так же ли будешь догадлив. 
 Тридцать есть у меня дочерей, прекрасных царевен. 
 Завтра я всех их рядом поставлю, и должен ты будешь 
 Три раза мимо пройти и в третий мне раз без ошибки 
 Младшую дочь мою, Марью-царевну, узнать; не узнаешь - 
 С плеч голова. Поди".- "Уж выдумал, чучела, мудрость,- 
 Думал Иван-царевич, сидя под окном.- Не узнать мне 
 Марью-царевну... какая ж тут трудность?" - "А трудность такая,- 
 Молвила Марья-царевна, пчелкой влетевши,- что если 
 Я не вступлюся, то быть беде неминуемой. 
 Всех нас Тридцать сестер, и все на одно мы лицо; и такое 
 Сходство меж нами, что сам отец наш только по платью 
 Может нас различать".- "Ну что же мне делать?" - "А вот что: 
 Буду я та, у которой на правой щеке ты заметишь 
 Мошку. Смотри же, будь осторожен, вглядись хорошенько, 
 Сделать ошибку легко. До свиданья". И пчелка исчезла. 
 Вот на другой день опять Ивана-царевича кличет 
 Царь Кощей. Царевны уж тут, и все в одинаком 
 Платье рядом стоят, потупив глаза. "Ну, искусник,- 
 Молвил Кощей,- изволь-ка пройтиться три раза мимо 
 Этих красавиц, да в третий раз потрудись указать нам 
 Марью-царевну". Пошел Иван-царевич; глядит он 
 В оба глаза: уж подлинно сходство! И вот он проходит 
 В первый раз - мошки нет; проходит в другой раз - всё мошки 
 Нет; проходит в третий и видит - крадется мошка, 
 Чуть заметно, по свежей щеке, а щека-то под нею 
 Так и горит; загорелось и в нем, и с трепещущим сердцем: 
 "Вот она, Марья-царевна!" - сказал он Кощею, подавши 
 Руку красавице с мошкой. "Э! э! да тут, примечаю, 
 Что-то нечисто,- Кощей проворчал, на царевича с сердцем 
 Выпучив оба зеленые глаза.- Правда, узнал ты 
 Марью-царевну, но как узнал? Вот тут-то и хитрость; 
 Верно, с грехом пополам. Погоди же, теперь доберуся 
 Я до тебя. Часа через три ты опять к нам пожалуй; 
 Рады мы гостю, а ты нам свою премудрость на деле 
 Здесь покажи; зажгу я соломинку; ты же, покуда 
 Будет гореть та соломинка, здесь, не трогаясь с места, 
 Сшей мне пару сапог с оторочкой; не диво; да только 
 Знай наперед: не сошьешь - долой голова; до свиданья". 
 Зол возвратился к себе Иван-царевич, а пчелка 
 Марья-царевна уж там. "Отчего опять так задумчив, 
 Милый Иван-царевич?" - спросила она. 
 "Поневоле Будешь задумчив,- он ей отвечал.- Отец твой затеял 
 Новую шутку: шей я ему сапоги с оторочкой; 
 Разве какой я сапожник? Я царский сын; я не хуже 
 Родом его. Кощей он бессмертный! видали мы много 
 Этих бессмертных".- "Иван-царевич, да что же ты будешь 
 Делать?" - "Что мне тут делать? Шить сапогов я не стану. 
 Снимет он голову - черт с ним, с собакой! какая мне нужда!" - 
 "Нет, мой милый, ведь мы теперь жених и невеста; 
 Я постараюсь избавить тебя; мы вместе спасемся 
 Или вместе погибнем. Нам должно бежать; уж другого 
 Способа нет". Так сказав, на окошко Марья-царевна 
 Плюнула; слюнки в минуту примерзли к стеклу; из каморки 
 Вышла она потом с Иваном-царевичем вместе, 
 Двери ключом заперла и ключ далеко зашвырнула, 
 За руки взявшись потом, они поднялися и мигом 
 Там очутились, откуда сошли в подземельное царство: 
 То же озеро, низкий берег, муравчатый, свежий 
 Луг, и, видят, по лугу свежему бодро гуляет 
 Конь Ивана-царевича. Только почуял могучий 
 Конь седока своего, как заржал, заплясал и помчался 
 Прямо к нему и, примчавшись, как вкопанный в землю 
 Стал перед ним. Иван-царевич, не думая долго, 
 Сел на коня, царевна за ним, и пустились стрелою. 
 Царь Кощей в назначенный час посылает придворных 
 Слуг доложить Ивану-царевичу: что-де так долго 
 Мешкать изволите? Царь дожидается. Слуги приходят; 
 Заперты двери. Стук! стук! и вот из-за двери им слюнки, 
 Словно как сам Иван-царевич, ответствуют: буду. 
 Этот ответ придворные слуги относят к Кощею; 
 Ждать-подождать - царевич нейдет; посылает в другой раз 
 Тех же послов рассерженный Кощей, и та же всё песня: 
 Буду; а нет никого. Взбесился Кощей. "Насмехаться, 
 Что ли, он вздумал? Бегите же; дверь разломать и в минуту 
 За ворот к нам притащить неучтивца!" Бросились слуги... 
 Двери разломаны... вот тебе раз; никого там, а слюнки 
 Так и хохочут. Кощей едва от злости не лопнул. 
 Ах! он вор окаянный! люди! люди! скорее 
 Все в погоню за ним!., я всех перевешаю, если 
 Он убежит!.." Помчалась погоня... "Мне слышится топот",- 
 Шепчет Ивану-царевичу Марья-царевна, прижавшись 
 Жаркою грудью к нему. Он слезает с коня и, припавши 
 Ухом к земле, говорит ей: "Скачут, и близко".- 
 "Так медлить Нечего",- Марья-царевна сказала, и в ту же минуту 
 Сделалась речкой сама, Иван-царевич железным 
 Мостиком, черным вороном конь, а большая дорога 
 На три дороги разбилась за мостиком. Быстро погоня 
 Скачет по свежему следу; но, к речке примчавшися, стали 
 В пень Кощеевы слуги: след до мостика виден; 
 Дале ж и след пропадает и делится на три дорога. 
 Нечего делать - назад! Воротились разумники. Страшно 
 Царь Кощей разозлился, о их неудаче услышав. 
 "Черти! ведь мостик и речка были они! догадаться 
 Можно бы вам, дуралеям! Назад! чтоб был непременно 
 Здесь он!.." Опять помчалась погоня... "Мне слышится топот",- 
 Шепчет опять Ивану-царевичу Марья-царевна. 
 Слез он с седла и, припавши ухом к земле, говорит ей: 
 "Скачут, и близко". И в ту же минуту Марья-царевна 
 Вместе с Иваном-царевичем, с ними и конь их, дремучим 
 Сделались лесом; в лесу том дорожек, тропинок числа нет; 
 По лесу ж, кажется, конь с двумя седоками несется. 
 Вот по свежему следу гонцы примчалися к лесу; 
 Видят в лесу скакунов и пустились вдогонку за ними. 
 Лес же раскинулся вплоть до входа в Кощеево царство. 
 Мчатся гонцы, а конь перед ними скачет да скачет; 
 Кажется, близко? ну только б схватить; ан нет, не дается. 
 Глядь! очутились они у входа в Кощеево царство, 
 В самом том месте, откуда пустились в погоню; и скрылось 
 Всё: ни коня, ни дремучего лесу. С пустыми руками 
 Снова явились к Кощею они. Как цепная собака, 
 Начал метаться Кощей. "Вот я ж его, плута! Коня мне!
 Сам поеду, увидим мы, как от меня отвертится!" 
 Снова Ивану-царевичу Марья-царевна тихонько 
 Шепчет: "Мне слышится топот"; и снова он ей отвечает: 
 "Скачут, и близко".- "Беда нам! Ведь это Кощей, мой родитель 
 Сам; но у первой церкви граница его государства;
 Далее ж церкви скакать он никак не посмеет. 
 Подай мне Крест твой с мощами". Послушавшись Марьи-царевны, снимает 
 С шеи свой крест золотой Иван-царевич и в руки 
 Ей подает, и в минуту она обратилася в церковь, 
 Он в монаха, а конь в колокольню - и в ту же минуту 
 С свитою к церкви Кощей прискакал. "Не видал ли проезжих, 
 Старец честной?" - он спросил у монаха. "Сейчас проезжали 
 Здесь Иван-царевич с Марьей-царевной; входили 
 В церковь они - святым помолились да мне приказали 
 Свечку поставить за здравье твое и тебе поклониться, 
 Если ко мне ты заедешь".- "Чтоб шею сломить им, проклятым!" - 
 Крикнул Кощей и, коня повернув, как безумный помчался 
 С свитой назад, а примчавшись домой, пересек беспощадно 
 Всех до единого слуг. Иван же царевич с своею 
 Марьей-царевной поехали дале, уже не бояся 
 Боле погони. Вот они едут шажком; уж склонялось 
 Солнце к закату, и вдруг в вечерних лучах перед ними 
 Город прекрасный. Ивану-царевичу смерть захотелось 
 В этот город заехать. "Иван-царевич,- сказала 
 Марья-царевна,- не езди; недаром вещее сердце 
 Ноет во мне: беда приключится".- "Чего ты боишься, 
 Марья-царевна? Заедем туда на минуту; посмотрим 
 Город, потом и назад".- "Заехать нетрудно, да трудно 
 Выехать будет. Но быть так! ступай, а я здесь останусь 
 Белым камнем лежать у дороги; смотри же, мой милый, 
 Будь осторожен: царь, и царица, и дочь их царевна 
 Выдут навстречу тебе, и с ними прекрасный младенец 
 Будет; младенца того не целуй; поцелуешь - забудешь 
 Тотчас меня; тогда и я не останусь на свете, 
 С горя умру, и умру от тебя. Вот здесь, у дороги, 
 Буду тебя дожидаться я три дни; когда же на третий 
 День не придешь... но прости, поезжай". И в город поехал, 
 С нею простяся, Иван-царевич один. У дороги 
 Белым камнем осталася Марья-царевна. Проходит 
 День, проходит другой, напоследок проходит и третий - 
 Нет Ивана-царевича. Бедная Марья-царевна! 
 Он не исполнил ее наставленья: в городе вышли 
 Встретить его и царь, и царица, и дочь их царевна; 
 Выбежал с ними прекрасный младенец, мальчик-кудряшка, 
 Живчик, глазенки как ясные звезды; и бросился прямо 
 В руки Ивану-царевичу; он же его красотою 
 Так был пленен, что, ум потерявши, в горячие щеки 
 Начал его целовать; и в эту минуту затмилась 
 Память его, и он позабыл о Марье-царевне. 
 Горе взяло ее. "Ты покинул меня, так и жить мне 
 Незачем боле". И в то же мгновенье из белого камня 
 Марья-царевна в лазоревый цвет полевой превратилась. 
 "Здесь, у дороги, останусь, авось мимоходом затопчет 
 Кто-нибудь в землю меня",- сказала она, и росинки 
 Слез на листках голубых заблистали. Дорогой в то время 
 Шел старик; он цветок голубой у дороги 
 Нежной его красотою пленясь, осторожно о 
 С корнем его, и в избушку свою перенес, и в корытце 
 Там посадил, и полил водой, и за милым цветочком 
 Начал ухаживать. Что же случилось? С той самой минуты 
 Всё не по-старому стало в избушке; чудесное что-то 
 Начало деяться в ней: проснется старик - а в избушке 
 Всё уж как надобно прибрано; нет нигде ни пылинки. 
 В полдень придет он домой - а обед уж состряпан, и чистой 
 Скатертью стол уж накрыт: садися и ешь на здоровье. 
 Он дивился, не знал, что подумать; ему напоследок 
 Стало и страшно, и он у одной ворожейки-старушки 
 Начал совета просить, что делать. "А вот что ты сделай,- 
 Так отвечала ему ворожейка,- встань ты до первой 
 Ранней зари, пока петухи не пропели, и в оба 
 Глаза гляди: что начнет в избушке твоей шевелиться,  
 То ты вот этим платком и накрой. Что будет, увидишь". 
 Целую ночь напролет старик пролежал на постеле, 
 Глаз не смыкая. Заря занялася, и стало в избушке 
 Видно, и видит он вдруг, что цветок голубой встрепенулся, 
 С тонкого стебля спорхнул и начал летать по избушке; 
 Всё между тем по местам становилось, повсюду сметалась 
 Пыль, и огонь разгорался в печурке. Проворно с постели 
 Прянул старик и накрыл цветочек платком, и явилась 
 Вдруг пред глазами его красавица Марья-царевна. 
 "Что ты сделал? - сказала она.- Зачем возвратил ты 
 Жизнь мне мою? Жених мой, Иван-царевич прекрасный, 
 Бросил меня, и я им забыта".- "Иван твой царевич 
 Женится нынче. Уж свадебный пир приготовлен, и гости 
 Съехались все". Заплакала горько Марья-царевна; 
 Слезы потом отерла; потом, в сарафан нарядившись, 
 В город крестьянкой пошла. Приходит на царскую кухню; 
 Бегают там повара в колпаках и фартуках белых; 
 Шум, возня, стукотня. Вот Марья-царевна, приближась 
 К старшему повару, с видом умильным и сладким, как флейта, 
 Голосом молвила: "Повар, голубчик, послушай, позволь мне 
 Свадебный спечь пирог для Ивана-царевича". Повар, 
 Занятый делом, с досады хотел огрызнуться; но слово 
 Замерло вдруг у него на губах, когда он увидел 
 Марью-царевну; и ей отвечал он с приветливым взглядом: 
 "В добрый час, девица-красавица; всё что угодно 
 Делай; Ивану-царевичу сам поднесу я пирог твой". 
 Вот пирог испечен; а званые гости, как должно, 
 Все уж сидят за столом и пируют. Услужливый повар 
 Важно огромный пирог на узорном серебряном блюде 
 Ставит на стол перед самым Иваном-царевичем; гости 
 Все удивились, увидя пирог. Но лишь только верхушку 
 Срезал с него Иван-царевич - новое чудо! 
 Сизый голубь с белой голубкой порхнули оттуда. 
 Голубь по столу ходит; голубка за ним и воркует: 
 "Голубь, мой голубь, постой, не беги; обо мне ты забудешь 
 Так, как Иван-царевич забыл о Марье-царевне!" 
 Ахнул Иван-царевич, то слово голубки услышав; 
 Он вскочил как безумный и кинулся в дверь, а за дверью 
 Марья-царевна стоит уж и ждет. У крыльца же 
 Конь вороной с нетерпенья, оседланный, взнузданный, пляшет. 
 Нечего медлить; поехал Иван-царевич с своею 
 Марьей-царевной; едут да едут, и вот приезжают 
 В царство царя Берендея они. И царь и царица 
 Приняли их с весельем таким, что такого веселья 
 Видом не видано, слыхом не слыхано. Долго не стали 
 Думать, честным пирком да за свадебку; съехались гости, 
 Свадьбу сыграли; я там был, там мед я и пиво 
 Пил; по усам текло, да в рот не попало. И всё тут.

Сказка написана в августе 1831 года. Первая публикация состоялась в столичном, петербургском сборнике "Новоселье" (1833). Общепризнано, что сюжет и многие подробности излагаются поэтом в полном согласии с народной сказкой. Ее запись была получена Жуковским от Пушкина. Свидетель тесного общения Жуковского с Пушкиным Н. В. Гоголь писал А. С. Данилевскому осенью 1831 года: "...Чудное дело! Жуковского узнать нельзя. Кажется, появился новый обширный поэт, и уже чисто русский. Ничего германского и прежнего". Жуковский и в остальных своих сочинениях был чисто русским художником. Суждение Гоголя верно в другом смысле - в том, что в сказке Жуковского в сильнейшей степени и полно выразилась прямая зависимость от русского фольклора в передаче сюжета, его характерных подробностей, самих имен героев: царя Берендея, Кощея бессмертного, Марьи-царевны и других. В ряде случаев обнаруживается и восприятие подробностей, известных Жуковскому по немецким сказкам: такова творческая разработка мотива забытой невесты - превращение Марьи в белый камень, а потом - в голубой цветок у дороги. В русской сказке (и в записи Пушкина) этот эпизод отсутствует, хотя налицо все остальные подробности в развитии мотива: как Марья печет пирог, как оживляет слепленных из теста и испеченных голубков и проч.