Ахмет-Ахай Озенбашский (Крымские сказки и анекдоты)

Как Ахмет-Ахай сделал муллу мудрее

Мулла озенбашский ненавидел Ахмет-Ахая и объявил его юродивым. Было это Ахмет-Ахаю очень обидно, и он ушел из Озенбаша. Скитался долго и пришел в Аджемистан. Здесь он хотел научиться уму и мудрости. Целый год проживал Ахмет-Ахай в Аджемистане и все не мог найти родник, который источает ум. Так ни с чем и ушел оттуда. Переехал Ахмет-Ахай море, вышел на берег, перевалил через яйлу и стал спускаться к Озенбашу.

Вот уже виднеется внизу родная деревня и слышен лай собак и крик петухов, а Ахмет-Ахай все еще не знает, как будет доказывать мулле силу своего ума. Идет он глубоко удрученный, с опущенной вниз головой. Вдруг видит: на дороге кучка заячьего помета. Он поспешно снял с головы платок и набрал из этой кучи целых три окка. Дальше встретилась ему земля зеленого цвета. Он взял горсть этой земли и бросил в платок с навозом. Спускается Ахмет-Ахай в деревню, а рука с узелком дрожит. Пока шел, земля в платке перемешалась с заячьими горошинами, и они сделались зеленого цвета.

Теперь приходит Ахмет-Ахай в Озенбаш и ни на кого не смотрит. Озенбашцы с ним здороваются, Ахмет-Ахай не отвечает. "Ахмет-Ахай, здравствуй! Ахмет-Ахай, с приездом! Ахмет-Ахай, мир тебе! Как жил, где был?" Ахмет-Ахай - ни привета, ни ответа. "Что с тобой? Ты не отвечаешь на наши приветствия! Ты, как мулла, как эфенди, на нас взираешь. Неужели ты поумнел, дорогой земляк?" - "Да, я поумнел",- говорит Ахмет-Ахай. "А как это тебе удалось?" - "Я был в таком государстве, где ум продают и покупают, как у нас сахар и соль. У меня теперь его больше, чем у вас у всех".

"Раз так, - говорят они Ахмет-Ахаю,- почему ты побольше не взял ума, чтобы мы могли его у тебя перекупить?" - "Я привез достаточно, но он дорог, и вы, пожалуй, не купите". - "На свете что может быть ценнее ума? Что тут дорого или не дорого? Раз он есть - давай его сюда". - "Если хотите купить, я могу его продать, только на каждого хватит очень понемногу". - "Но ведь на сколько-нибудь мы поумнеем!" - "В таком случае соберитесь все перед мечетью. Но непременно приведите муллу".

Собрался весь джемаат перед мечетью, и мулла пришел.

Уселся Ахмет-Ахай посредине, развязал платок и говорит: "Каждый шарик по три рубля". - "Беды нет! Что же будешь делать?" Расхватали у Ахмет-Ахая всё. У кого сколько денег было - на столько купил. Меньше трех никто не взял. Иной брал трижды три. А мулла, который пожелал быть умнее всех, купил у Ахмет-Ахая целых тридцать штук. Теперь уже ни одного зеленого шарика у Ахмет-Ахая не осталось.

Спрятав свою покупку, мулла Озенбаша спрашивает у Ахмет-Ахая: "Теперь скажи, как мне поступить с этим, чтобы я поумнел как можно скорее?" Отвечает Ахмет-Ахай: "Вечером, когда поужинаешь, одну штуку пустишь в рот и хорошенько ее разжуешь. Через три часа еще одну штуку отправишь туда же и поступишь с нею, как поступил с первой. Затем, когда будешь спать ложиться, третий шарик примешь. Пока будешь спать, съеденный ум в тебе вскипит, и ты сделаешься мудрым".

Мулла, который желал быть умнее всех и купил тридцать пилюль мудрости, спрашивает Ахмет-Ахая: "А нельзя ли сейчас попробовать одну?" - "Почему нельзя? Раз я деньги получил - то, что ты купил, твое. А раз твое, делай с этим что хочешь".

И мулла, желавший поумнеть быстрее всех, тут же взял в рот один шарик и разжевал его. И что же? Глаза у него на лоб полезли. "Что ты продал мне! - закричал мулла.- Это же заячье дерьмо!" - "Ну вот, - заметил ему спокойно Ахмет-Ахай, - одну пилюлю испробовал и уже узнал, что это такое. Если все тридцать скушаешь, совсем мудрым станешь" (92, стр. 92).

Бездонная бочка

Стояло засушливое лето, и Озенбашу грозил неурожай. Ахмет-Ахай подумал: сады поливать надо, но люди ленивы, воду наверх тащить не захотят.

Была у Ахмет-Ахая бочка из-под бекмеза. Дно этой бочки он выбил, поставил ее в своем саду, а сад его был выше всех садов озенбашских. Поднялся Ахмет-Ахай на минарет и прокричал всему джемаату: "Люди, бедняки, богатые, женщины, дети, старики и юные! Слушайте меня и внимайте! Спал я в своем саду. И видел сон. И голос, ослушаться которого я не смею, ибо то голос отца моего, повелел мне: "В саду твоем поставь бочку. Скажи людям Озенбаша, пусть придут и нальют ее доверху чистой водой. А чтобы вознаградить их за труд, велю тебе, сын мой, тому, кто последнее ведро в нее выльет, отдай половину сада твоего"".

Небольшой садик был у Ахмет-Ахая, но за ведро воды каждый не прочь получить половину садика. Все с ведрами побежали к речке, воду черпают, наверх к Ахмет-Ахаю в сад тащат, в бочку льют. Каждый хочет наполнить ее первый. Спешат, бегут - снизу вверх, сверху вниз, обратно. Не знали люди, что бочка Ахмет-Ахая бездонная.

Сколько-то времени прошло, и говорят они: "Что такое, Ахмет-Ахай! Вот-вот уже всю воду выберем из речки, а бочка твоя никак не наполнится".- "Еще три раза сбегайте, тогда довольно будет", - сказал Ахмет-Ахай. Еще шесть раз сбегали, всю воду из речки вычерпали, а бочка Ахмет-Ахая не наполняется.

Тут только они заметили, что бочка бездонная и вода течет из нее на их же сады (92, стр. 87).

Как Ахмет-Ахай ссорился с женой

Однажды Ахмет-Ахай остался без копейки. Пришел он в кофейню и говорит: "О видевшие меня при жизни люди, слушайте! Я с голоду умер, и надо меня хоронить. Похороны мои должны стоить столько-то. Дайте же мне из этого десятую часть в задаток". Ну, Ахмет-Ахаю дали покушать, и тогда он отложил еще на день свои похороны.

Назавтра у Ахмет-Ахая в животе опять бегали кошки. А в кофейне озенбашской для тех, у кого в кармане деньги играют, жарился кебаб, выпекалась баклава, и сто тысяч запахов, приятных и дразнящих, шли в нос к Ахмет-Ахаю.

Бедный деньгами Ахмет-Ахай умом всегда богат был. И вот что он придумал. "Жена моя, - сказал он своей Айшешерфе, - я возьму хорошую палку и погонюсь за тобой, а ты кричи погромче, удирай от меня. Забеги прямо в кофейню и ищи спасения среди тех, кто там пирует. А что будет дальше, ты сама увидишь, когда сядешь за кофейный столик, который хозяин кофейни поставил для богатых".

Так и сделали. Ахмет-Ахай взял толстую кизиловую палку и погнался за женой по .улицам Озенбаша, а она с криком "хара-хул" вбежала прямо в кофейню. За нею следом туда же разъяренный, как лев и тигр, муж ее Ахмет-Ахай. "Ай-ай! Спасите! Спасите! Он убьет меня!" - кричит Айшешерфе.

Услыхав крик жены Ахмет-Ахая, богатый Хоншу-бей вскочил из-за столика и закричал: "Ради Аллаха небесного великого, что с вами?" Ахмет-Ахай, не отвечая бею, кричит на жену: "Не будешь меня слушаться, так я сейчас тебя при всех..." И замахнулся на Айшешерфе кизиловой палкой через голову Хоншу-бея. Испуганный богач, которого палка Ахмет-Ахая чуть было не огрела по голове, упавшим голосом Ахмет-Ахаю сказал: "Вай, вай, алла! Как вы разгневаны. Умоляю вас, отдохните немного. Ноги, пожалуйста, подожмите и со мною садитесь к столику".

Ахмет-Ахай и его жена много просить себя не заставили и уселись за столик богача. Тут подали бею большое медное блюдо, из которого валил ароматный, душистый пар кебаба, зажаренного с перцом, луком и петрушкой. При виде этого Ахмет-Ахай зарычал от голода. Хоншу-бей спрашивает Ахмет-Ахая: "Перед лицом Аллаха сокровенного и Мухамеда единственного скажи мне, почему волнуешься так и все еще точишь зубы на сидящую напротив тебя женщину, которая является твоей женой?"

Ахмет-Ахай не так внимательно слушает Хоншу-бея, как внимательно смотрит на медное блюдо, дымящееся горячим кебабом, и, не прекращая рычания, говорит женщине, против него сидящей: "Если бы я тебя поймал по дороге сюда, схватил бы я тебя за волосы и по земле волок бы тебя вот так..." И, схватив обеими руками медное круглое блюдо с кебабом, протащил его Ахмет-Ахай через весь стол к себе. "...И, поймав тебя за голову твою, тебя схватил бы я вот так... и покрутил бы тебя вот так..." И он повернул к себе блюдо так, что самый жирный кусок пришелся против него.

Придя домой после сытного ужина, наш мудрец сказал жене: "Не думаешь ли ты, дорогая Айшешерфе, что, если бы все супружеские споры были похожи на этот супружеский спор, они бы все заканчивались хорошим ужином?" (92, стр. 193).

Как Ахмет-Ахай возвратил народу шкуры жертвенных овец

К вечеру первого дня торжественного курбан-байрама говорит Ахмет-Ахай озенбашскому имаму: "Сто тридцать шкур со ста тридцати жертвенных овец ты собрал у народа. Пусть полежат они у меня, пока не кончится четырехдневный наш святой байрам, я сохраню их тебе, как сам Аллах". Имам сказал: "Очень хорошо". И рад был видеть, как Ахмет-Ахай таскает шкуры. Этот имам, как и все имамы, был большой любитель чужого труда.

Одну к одной Ахмет-Ахай сложил в подвале жилища своего сто тридцать шкур, а хозяйственный имам радостно повесил на двери подвала три висячих замка. Разбитого окна в подвале он не заметил.

Ахмет-Ахай через разбитое окно в подвал зашел, три жирные шкуры разорвал и бросил, а остальные спрятал в другое место. К имаму во двор Ахмет-Ахай пошел, собаку с цепи снял, к своему дому привел и через окно спустил в подвал.

По исходе торжественного курбан-байрама имам-эфенди на большой арбе подъехал к жилищу Ахмет-Ахая, три висячих замка он отпер, в подвал вошел - сто тридцать шкур хотел грузить и отвезти в Бахчисарай на базар.

Видит имам: запертый им подвал пуст. Он обратился к Ахмет-Ахаю: "Ты же говорил, что шкуры мои, как сам Аллах, сохранишь, пока не кончится байрам. Почему ты их не сохранил? А если сделал, как сказал, почему я шкур не вижу? Или ты стал бесчестным человеком?"

Хитрец Ахмет-Ахай сказал имаму: "Я честным был и стал еще честнее. Но твой лукавый пес, видно, у тебя учился лукавству. Среди псов нашего Озенбаша он тоже стал, должно быть, имамом. Пока ты праздновал свой байрам, пес, видно, справлял свой". И показал на собаку, теребившую остаток шкуры. Мулла взглянул и убедился в справедливости слов Ахмет-Ахая.

А Ахмет-Ахай эти шкуры роздал землякам на чарыки (92, стр.42).

Как Ахмет-Ахай собирался пополнить ханскую казну

Провинившемуся как-то Ахмет-Ахаю хан сказал: "Ты достоин, негодяй, казни, но, может быть, ты знаешь что-нибудь полезное для моей казны? Если скажешь, я тебя помилую".

Провинившийся Ахмет-Ахай сказал: "Я умею уголь превращать в золото. Полезно ли это для твоей казны? Ты говоришь- полезно? Тогда дай мне посуду с водой и уголек. Для пробы мы сейчас сделаем кусочек золота стоимостью в весь твой дворец".

Ханские слуги по повелению властелина принесли, что требовалось Ахмет-Ахаю. "Сейчас я сделаю заклинание и брошу уголь в воду. Шипя и кипя, он превратится в золото, но только при условии, если тот, кто будет держать посуду, не набитый дурак. В противном случае держащий воду сам превратится в уголь".

Хан морщит лицо и предлагает казначею подержать сосуд с водой. Но казначей, не слишком уверенный в своем разуме, спешит предложить: "Хан, я думаю, это с достоинством сделает ваш одабаш". Одабаш в свою очередь делает кислое лицо и спешит заявить, что это выполнит лучше других визирь. Лицо визиря нагружается страхом, как верблюд ношей. Он касается обеими руками земли и говорит почтительно властелину: "Могу ли я, о хан, своими недостойными руками держать вместилище чистейшего и могущественнейшего из всего того, что породила земля. Только твои царственные руки, о властитель людей, могут касаться царя металлов!"

Тогда Ахмет-Ахай говорит: "О шах-султан, смотри, они все разбежались. Давай не оттягивать дела. Держи сосуд сам". Хан отвечает: "Иди ты к шайтану! Я тебя помиловал" (92, стр. 280).

Мудрость ахмет-ахаевой палки

У Ахмет-Ахая озенбашского было шесть приятелей. Звали их: Хурт-Мулла-Ахай, Хурт-Ваап-Ахай, Хурт-Керим-Ахай, Хурт-Валет-Ахай, Хурт-Мор-Ахай и Хурт-Ахай. На праздник байрам они обули все одинаковые красные катыры. Пошли к Ахмет-Ахаю. Мудреца дома нет. Взобрались они на плоскую крышу его сакли, свесили ноги и стали ждать. Разговор большой завели, два часа сказки рассказывали. Потом один посмотрел вниз и закричал: "Вай, вай, вай! Ноги-то у нас у всех одинаковые! Как теперь разбираться будем, какие ноги - чьи? Как подниматься будем? Как уходить будем?"

Посмотрели остальные и видят: действительно, ноги у всех совершенно одинаковые, и невозможно определить, какие две из двенадцати - чьи. Во всех затруднениях шесть приятелей, как и все озенбашцы, обращались к Ахмет-Ахаю, и на этот раз Хурт-Ахай порешил: "Спешить не можем, дождемся его. Вернется он домой и поможет нам распутать эту путаницу. Неужели не укажет каждому, где его пара ног".

К вечеру Ахмет-Ахай возвратился с перепелиного лова с полной сумкой за плечами и большими цапнями в руках. "Братец Ахмет,- взмолились товарищи,- ну и попались же мы! Прилипли к твоей крыше! С самого утра ждем и не можем тебя дождаться. Домой идти давно пора. Нам встать надо, а ноги у всех одинаковые. Смешались, как бекмез с ка-тыком. Боимся ошибиться. Как бы вместо своих ног не захватить чужие. Сделай одолжение, раздели наши ноги по справедливости и найди каждому то, что принадлежит ему".- "Эйвах! Аллах! Маллах...- говорит Ахмет-Ахай.- Но не бойтесь. Эту путаницу распутаем, эту пропажу найдем".

Отошел мудрец в сторонку, замахнулся длинными цапнями и ударил сразу по всем двенадцати ногам. Шесть Хурт-Ахаев, сидевших на земляной крыше, сразу нашли свои ноги, вскочили, как зайцы, и кричат: "Вот они! Они! Вот они, мои ноги!" - "Ну и мудрая же, Ахмет-Ахай, у тебя палка,- сказали озенбашцы своему учителю,- мы долго вшестером не могли найти то, что она одна нашла быстрее, чем пролетает ветер".- "Это не палка,- ответил им Ахмет-Ахай,- а цапни. Палка моя еще умнее: кого хочешь чему хочешь научит" [(92, стр. 156).

Как над озенбашем летала свинья

Однажды Ахмет-Ахай пошел искать клад. Долго он копал землю среди развалин высокого Кильсе-буруна и нашел древний кувшин с золотом. Высыпал золото на землю и насчитал тридцать три монеты. И на каждой из них была вычеканена голова свиньи. В то время Ахмет-Ахай верил еще в Аллаха и, как правоверный, подумал, что монета, изображающая свинью, для мусульманина запретна. Поэтому без позволения муллы он решил этими деньгами не пользоваться. Но мулла в отъезде. Что делать? Пока слуга бога не вернется в Озен-баш, надо деньги спрятать.

Думал, думал и решил закопать их подле своей сакли. В поздний час, когда не было людей на улице, вырыл ямку и спрятал монеты. Потом он стал рассуждать: "Прятать деньги возле своего дома? Так даже и вор не сделает - вдруг он вздумает ночью сам себя обокрасть!" Тотчас же вырыл Ахмет-Ахай свой клад и пошел на край деревни. Там, у самой реки, спрятал он кувшин с монетами под камнем. Потом подумал немного и говорит: "Нет, милейший, не умеешь ты припрятывать сокровища. Разве можно клад прятать под камнем? Допустим, будут проходить двое мимо этого места и подерутся и один вздумает об голову другого расколоть камень. Схватит он этот булыжник, и что же? Дальше уже не камень раскалывать пополам будет, а этот мой клад с тем делить, с кем дрался. Не желаю я тратить столько денег, чтобы мирить драчунов". И бедный наш Ахмет-Ахай взял кувшин и пошел дальше, тяжело вздыхая под грузом.

Идет он по Озенбашу, и встречается ему вдруг озенбаш-ский мулла. Он вернулся из Стили, куда ездил за податью. Кладоискатель очень обрадовался. Теперь-то уж он узнает у благочестивого человека, как ему поступить с кладом. "Любезный Аллаху эфенди,- обратился Ахмет-Ахай к истребителю грехов озенбашских,- по воле судьбы я много лет копался на Кильсе-буруне и нашел там один кувшин с золотыми монетами. На них изображена голова свиньи. Два вопроса к вам, эфенди, имею. Первый - можно ли правоверному пользоваться золотом нечестивых, и второй - куда мне, эфенди, спрятать это сокровище, чтобы не похитил его какой-нибудь богомерзкий вор?"

Услышав, что Ахмет-Ахай нашел клад и он у него под мышкой, мулла-эфенди решил его присвоить. Не тратя времени, собиратель благ небесных и земных сказал деревенскому человеку: "Подыми глаза, о сын мой, к высотам неба и скажи мне, что ты видишь над своей головою?" - "Над моей головой я вижу,- сказал Ахмет-Ахай,- верхушку большого дерева".- "О сын мой, скажи мне, и да внимает тебе всевышний, можешь ли ты подняться на это дерево?" - "О, конечно".- "Если так, сын мой, великий Мухамед дает тебе через меня такой совет. Один длинный шест возьми, к концу его кувшин с золотом прикрепи, с этим шестом на дерево подымись, к самому верху дерева привяжи. Вор не птица, чтобы суметь взлететь на такую высоту. Ночью это с помощью Аллаха останется в целости, а завтра утром кувшин с деньгами достанешь, и тогда решим как быть дальше".

Совет муллы показался Ахмет-Ахаю очень мудрым, и он сделал, как сказал мулла. Самый длинный шест, которым сбивают орехи, он взял, к концу шеста кувшин со старинным золотом привязал, на верх дерева его поднял к большому суку, чтобы вор его не достал. Сделав это, он ушел домой совершенно спокойный и благодарил Аллаха, что тот устроил ему среди ночи эту счастливую встречу с муллой. Мулла, конечно, был не дурак. Как только счастливец удалился, он пошел на край Озенбаша, где жили греки, разводившие свиней. Большую кучу свиного навоза он собрал, вернулся к речке, взобрался на дерево, отвязал шест, из кувшина золото высыпал себе в карман, а кувшин наполнил свиным навозом.

Встает утром Ахмет-Ахай, идет к дереву, взбирается наверх, забирает кувшин и идет с ним к мулле. Каково же было изумление нашего богача, когда он высыпал перед муллой то, что было в кувшине. "Это что? - воскликнул весь в слезах Ахмет-Ахай.- Что свинья бесчестна, я, конечно, всегда знал, но чтобы она могла подняться туда, куда ни один вор не взберется,- этого я не ожидал".- "Божье наказание постигло твой шайтанский клад,- сказал бедняку мулла.- Сокровище твое было богомерзким, свиньи на монетах живые. Они к шайтану улетели, а тебе на память вот что оставили".- "Разве свинья умеет летать?" - "Ты же видишь, сын мой, когда шайтану нужна забава, он и свинье дает крылья".- "Да,- сказал Ахмет-Ахай,- это верно. Денежки мои от меня улетели, и если это н,е свинья сделала, так кто же? Кто?" (92, стр. 30).