7. СМЯТЕНИЕ ВО ВРАЖЕСКОМ ПЛЕМЕНИ

Солнце уже склонилось к западу, и лучи его становились все короче и короче. Они золотили неспокойную поверхность моря, покрытую бурлившими валами, которые, словно играя, перекатывались один за другим. Гребни их блестели. Вода казалась окрашенной, но цвет ее беспрестанно менялся: то он был розовым, то темно-красным... Волны игриво и шумно плескались, сталкивались друг с другом, вздымались и вновь оседали, их бесчисленные мелкие брызги сверкали, словно алмазы. Иногда гребни волн достигали такой высоты, что закрывали собой лучи заходящего солнца, но потом море вновь сияло позолотой, лишь у самого горизонта сменявшейся глубокой синевой бесконечных просторов...

На западе небо, ярко расцвеченное красивыми предзакатными красками, казалось затянутым огромным роскошным покрывалом, унизанным жемчугами и бриллиантами. И невольно хотелось сравнить солнце с раджой, медленно и важно шествующим в свою опочивальню... Так же как и раджа, оно готовилось отойти ко сну где-то там, далеко-далеко, за причудливыми розовеющими облаками, похожими на букеты распустившихся роз. Шум ветра и моря напоминал звуки труб, возвещающих наступление ночи. А легкий дымок, вьющийся кольцами над человеческим жильем, стремился куда-то к небесам, и казалось, что люди курили фимиам во славу раджи.

И все-таки это великолепное зрелище, радуя сердце человека, в то же время наполняло его и грустью, потому что оно означало не только торжество светлой, сияющей красоты, но и приближение темноты, непроницаемой и мрачной, стоило лишь исчезнуть с лица земли последнему лучу. И поэтому тот, кто смотрит на чудесный закат, не может только восхищаться им: мысленному взору его представляются потоки крови, обильно пролитой во время жестоких войн между черными и светлыми духами, духами Зла и Добра. Багровый отблеск ложится на верхушки деревьев, и они кажутся обрызганными кровью, будто именно здесь, над этим лесом, происходило какое-то невиданное сражение.

Как человек в горе и отчаянии, рыдая, бьется головой о землю, так и лодки в море, то поднимаясь на гребнях высоких волн, то ныряя вниз, словно оплакивают исчезающее солнце. А оно тем временем опускается все ниже и ниже; кажется, что его неотвратимо влекут к себе морские глубины, и лучи его, как руки тонущего человека, судорожно извиваются, на колеблющейся поверхности воды. Но вот и они блеснули в последний раз, как бы посылая людям прощальный привет, и угасли, поглощенные морем. Солнце скрылось, но умирающий свет дня еще боролся с темнотой ночи, и в надвигающихся сумерках можно было различить очертания леса и поселка, который раскинулся возле него.

Здесь, на западном побережье Минахасы, расположились лагерем пришедшие с юга чужеземцы. Они издавна враждовали с населением Минахасы, стремясь захватить эти богатые земли.

...В этот предзакатный час в поселке царило неслыханное смятение. Встревоженные частыми ударами гонга, люди поспешно выбегали из своих хижин.

— Враги! Враги!.. — раздавались то здесь, то там испуганные возгласы.

— Смерть врагам, смерть! — кричали более храбрые. — Скорей берите оружие!..

Весь поселок пришел в движение.

На звуки гонга толпами бежали мужчины, вооруженные мечами, копьями и щитами. Они устремились к хижине Вантиана — своего Вождя и Военачальника.

Что же произошло?

Вантиан не вернулся из леса! А так уж заведено, что если к заходу солнца Вождь не возвращается в поселок, все молодые воины должны идти на его поиски. Ведь, может быть, ему угрожает смертельная опасность! И вот молодые воины собрались здесь., взволнованные тревожной вестью, чтобы услышать, что скажет им и что повелит сделать их старейшина, мудрый я опытный воин.

Давно уже село солнце, а Вантиана все нет. Пуста его хижина, потому что и жена Вождя, и дочь — очень красивая девушка, которую так любят все жители поселка, — тоже куда-то исчезли. Что делать?..

...В тот час, когда Вантиан сражался с Ленгконгом-Вуайя и был убит, жена и дочь ждали его дома. В условленное время он не вернулся, и тогда мать сказала своей дочери:

— Пойдем встретим твоего отца. Солнце уже садится, а его еще нет. Сейчас сюда соберутся воины, чтобы увидеть своего Вождя. Раньше он никогда еще не забывал, что его ждут. Но сегодня, если мы не выйдем к нему навстречу и не поторопим его, он не придет вовремя, как обещал. Что скажут тогда воины? Они уже не будут так уважать и слушаться твоего отца.

— Да, мать моя права. Но почему я так волнуюсь?

- У Меня на душе тоже что-то неспокойно... Но будем надеяться, что с ним не случилось несчастья.

- Очень странно... Послушай! Недавно, когда я плела корзинку для риса, что-то вдруг словно пронзило мне душу, так что из глаз моих сами покатились слезы. Я даже не смогла больше работать...

— Не надо думать о плохом, а то отец твои и правда может попасть в беду, — сказала мать, хотя ее тоже томили мрачные предчувствия.

- А тут еще этот дурной сон, который приснился мне ночью! Он преследует меня до сих пор!

- Сон? Тебя слишком - тревожат разные мысли. Но нам нужно торопиться, дитя мое. Наверное, отец твой все еще работает в нашем саду... Ты видишь там дымок? Ото он разложил костер... Конечно! Но как странно, он никогда не был так забывчив... Смотри, какие красные облака! Как кровь!.. Мне жутко... Идем, идем скорее, дочь моя!..

Они быстро пошли по направлению к лесу, а сердца их трепетали и сжимались от неизъяснимого страха.

Вскоре они, однако, замедлили шаги, боясь, что люди, которые могут встретиться им по дороге, заподозрят в их поспешности что-то неладное.

Дочь хотела рассказать матери свой сон, но та запретила ей говорить об этом. Все чаще и тревожнее стучало сердце женщины, и, сама того не замечая, она, снова ускорив шаги, почти побежала.

— Мама, — задыхаясь, проговорила девушка, еле поспевая за ней. — Мой сон... Я не могу так быстро...

— Отец твой... Скоро уже совсем темно, а нам надо еще найти его, — ответила мать с тревогой в голосе, не спуская глаз с дыма, вьющегося над хижиной в лесу...

Дальше рни шли молча, все ускоряя и ускоряя шаги. Достигнув хижины, мать девушки стала громко звать своего мужа.

...Тишина! Ни звука в ответ. Бедным женщинам стало страшно. Тогда они принялись кричать вместе, но отзывалось им только лесное эхо. Голоса их звучали здесь глухо, будто доносились откуда-то из глубины огромной могилы. Мать и дочь стояли неподвижно, прижавшись друг к другу, дрожа от ужаса, словно они неожиданно увидели перед собой злых духов.

Тихо и очень пустынно было в этом уголке леса. Испуганных женщин окружали одни лишь огромные деревья с затейливо изогнутыми сучьями, похожие на чудовищных великанов-людоедов с острыми, хищными клыками. При каждом дуновении ветерка ветви, покрытые густой листвой, раскачивались в разные стороны, но в объятом страхом воображении обеих женщин они представлялись огромными руками, которые зловеще протягивали к ним злобные чудовища...