ГЕРОЙ МИНАХАСЫ

1. ВНУКИ ГОРЫ КЕЛАБАТ ГОТОВЯТСЯ К ВОЙНЕ

Тери-тик-тик-тик!..

Это идет дождь. И кажется, будто в шуме его слышен то жалобный писк птенца, то протяжный плач ребенка. Крупные капли дождя сливаются вместе, скатываются ручейками по кровлям хижин и падают на землю.

Тихо, ветра нет, но откуда-то издали наплывают облака. Они становятся все темнее и темнее, и вот уже словно черной чадрой окутана мрачными тучами вершина горы Келабат.

Это знак того, что гора вместе с людьми разделяет чувство глубокой скорби и печали.

Темнеет. Все крупнее капли дождя, все сильнее его шум. Клубы тумана медленно ползут вверх по склонам горы.

В поселке, который раскинулся у подножия горы, мечутся встревоженные люди. Они покинули свои хижины и куда-то спешат. Мужчины несут копья, мечи, и щиты, женщины — провизию.

Как суровы лица людей! Это так необычно! Ведь жители поселка Келабат всегда отличались своим веселым правом. И, конечно, не грозные тучи явились причиной их волнения — этим их не испугаешь. Нет, сразу видно: случилось что-то другое, страшное, что потрясло их сердца и души...

Вот идет Молодой Воин с острым бамбуковым копьем в руке. На нем совсем простая одежда, но все слушаются его, как вождя. Он приказывает окружающим его друзьям нарубить побольше бамбука: длинного и тонкого — на топливо, для варки риса в пути, толстого — чтобы изготовить множество копий.

Пока люди заняты рубкой бамбука, Молодой Воин устремляет свой взор на гору Келабат, потом так же долго и пристально смотрит на север, на запад... В широко раскрытых от напряжения глазах его сверкает пламя ярости и гнева. Суровые складки морщин изрезали высокий лоб Воина. Все это делает выражение его лица и мужественным и печальным одновременно.

Что же случилось?

Жители поселка Келабат собираются выступить в поход, чтобы отомстить кровожадному вражескому племени за те несчастья, которые оно причинило им.

Враги напали на поселок неожиданно и успели совершить немало жестоких дел: они насильно увели с собой многих женщин, убили немало мужчин, которые были застигнуты врасплох, занятые мирной работой в своих садах. Сколько жителей поселка пало от их рук!

Трудно описать горе и печаль людей племени Келабат. Они оплакивают погибших родственников. Но они помнят и о том, что по обычаю, завещанному им предками, все жертвы должны быть отомщены. За пролитую кровь враг должен с лихвой поплатиться своею кровью.

С того дня, когда жители поселка подверглись коварному нападению пришельцев, гора Келабат словно скорбит вместе с ними о гибели своих детей. Впрочем, правильнее будет называть тех, кто живет у подножья этой горы, не детьми ее, а потомками, потому что, как говорит предание, уже с древних времен люди чтут в ней своего предка.

Плывущие над горой облака или тучи — это тени предков жителей поселка, предсказывающие им радость или горе, светлое или мрачное будущее. Дождь — это слезы предков, которые горько плачут, если их внуков постигает какое-либо несчастье.

А когда утихает боль от пережитых страданий — рассеиваются тучи, и вновь во всей своей красе является глазам человека вершина горы Келабат, сияющая под яркими лучами солнца, будто озаренное радостной улыбкой лицо счастливого человека.

Молодой Воин настороженно поднял голову. До его слуха донесся шум крыльев и разноголосый птичий гомон, и через несколько мгновений над головами людей, мелькнув быстрой тенью, пролетел через до09гу около хижины Молодого Воина большой черный ворон. Он громко и пронзительно кричал, спасаясь от маленьких птиц, которые преследовали его дружной стайкой.

Затихли люди, наблюдая это многозначительное зрелище. И вдруг увидели они, как посветлело лицо Молодого Воина, и он, первым нарушив тишину и молчание, сказал:

— Теперь я знаю, что нас ждет удача. Вы видели сейчас трусливого ворона, который в страхе кричал, спасаясь бегством от маленьких птиц? Вы слышали, как свистели и пели птицы, гнавшиеся за ним? Так поет победитель! Друзья, это предвещает победу и нам, это значит, что перед нашей силой врагу не устоять! Не успокоится мое сердце, пока мы не изгоним проклятых врагов с нашей земли. За каждого убитого они заплатят сотней своих голов. Пусть льется их кровь, как этот проливной дождь!..

Замолчав на мгновенье, он пристально посмотрел на затянутое тучами небо и заговорил опять:

— Дождь!.. Вы слышите, как он шумит? Вы слышите его голос? Он обвиняет нас! Обвиняет за то, что мы не сумели защитить от врага наш народ, нашу землю, нашу жизнь и спокойствие, и враг напал на нас и принес нам много горя и бедствий.

Взгляните на вершину горы наших предков! Вы видите эту черную чадру скорби и печали?.. Но пусть меня не зовут Ленгконгом-Вуайя, если мы оставим в телах проклятых убийц хоть одну каплю крови!

Поднимите же, друзья, выше поднимите ваши острые копья и с силой воткните их в землю! Пусть так же глубоко вонзятся они в тела наших врагов! Потом встаньте в круг, идите друг за другом и рубите воздух вашими мечами. Пусть так же легко, как рассекается воздух, отрубим мы головы всем врагам!

Сказав так, Ленгконг-Вуайя высоко-высоко поднял свое копье и с размаху вонзил его в землю. И в тот же момент десятки других копий взметнулись вверх, тускло блеснули на миг острыми наконечниками и, брошенные со всей силы, со свистом пронзая воздух, глубоко вошли в землю.

Потом воины вновь взяли свои копья в руки. Труднее всех было Молодому Воину выдернуть из земли свое копье: ему для этого пришлось долго раскачивать его.

Затем он взял свой длинный меч и, быстро вращая его над головой — так что заиграли на его лезвии лучи выглянувшего солнца,— стал танцевать.

Все мужчины последовали его примеру. При этом они спускали воинственные крики, а женщины и старики, стоявшие вокруг, в такт танцу хлопали в ладоши. Звеня и сверкая, подобно молниям, ударялись мечи воинов один о другой и скрещивались в воздухе.

Но вот Ленгконг-Вуайя внезапно оборвал свой танец и подал знак рукой. Тут же все остановились и опустили оружие. Наступила тишина.

— Друзья! — воскликнул Ленгконг. — Теперь мы готовы к битве с врагом, но я хочу сказать вам еще несколько слов.

Месть врагу — наш святой долг. Он тяжек, но никто не выполнит его, кроме нас самих, поэтому мы можем надеяться только на себя и верить только в свои силы. Эту веру мы должны хранить в наших сердцах и вместе с храбростью и верностью донести ее до нашей священной цели! Лишь тогда сможем мы выполнить наш долг с честью, лишь тогда сбудутся наши желания!

Я верю в вас, друзья мои, и это прибавляет мне силы и смелости, чтобы сражаться с врагами насмерть.

Если не оставят нас мужество, сплоченность и уверенность в себе, силой оружия мы заставим души проклятых недругов распрощаться с их телами и добьемся победы!

Поднимите же ваши мечи и копья и направьте их острия на вершину горы Келабат, чтобы предки наши увидели дела и услышали слова своих потомков!

Давайте дадим сейчас клятву, что мы будем защищать свой народ от врагов, не жалея ни крови, ни жизни, что мы вернем своей родине мир и спокойствие!

В этот момент души наши соединяются с душами предков, которые покоятся на горе Келабат. Давайте попросим у них помощи в нашем трудном деле.

Пусть навсегда исчезнут из наших сердец скорбь и печаль и вернутся в наши дома покой и веселье!

Поднимите же, хэй, друзья мои, ваше оружие и направьте его на вершину горы Келабат!..

И все воины сделали так, как велел им Ленгконг-Вуайя.

А между тем вокруг становилось все светлей и светлей. Дождь почти прекратился. Сплошная пелена облаков, затянувшая небо, в нескольких местах разорвалась и под лучами вновь появившегося ослепительного солнца стала тонкой и блестящей, как белый шелк. Гигантская радуга — чистая и свежая, словно умытая дождем, — раскинулась по небосклону и засверкала всеми цветами, как пояс раджи, унизанный бриллиантами и жемчугами. Радуга появилась с востока, из-за горы Келабат, и казалось, будто основанием своим она покоится на горе, а вершиной касается неба далеко на западе.

В это время к хижине Ленгконга-Вуайя подошел, опираясь на палку, согбенный старик с длинной бородой. В молодости он тоже был отважным и смелым воином, а теперь стал старейшиной племени. Старик беззвучно шевелил губами; словно читал про себя молитву, и люди, стихнув, с почтением смотрели на него.

— Дети мои! — сказал старик, указывая на радугу. — Посмотрите, как это яркое небесное знамя развевается над горой и над нами, а на западе оно беспомощно свисает, как опущенный хвост собаки. Посмотрите внимательно: наше знамя поднято высоко-высоко, будто протянулась к небу чья-то огромная, рука в блестящем шелковом рукаве, покрытом драгоценными камнями и украшенном жемчугом. Это наши предки протягивают нам руку с вершины священной горы Келабат, как бы желая обнять всех своих детей и внуков, взять их под свою защиту. Смотрите же туда, смотрите!..

И старик весь погрузился в созерцание радуги. В то же время он улыбался, поглаживая свою пышную седую бороду, и тихонько покачивал головой. Потом он несколько раз кашлянул и зачем-то потряс в воздухе палкой.

Поведение старейшины удивило людей, и они подошли поближе к нему, окружив его плотным кольцом. Но тот, устремив взор к небу, казалось, никого и ничего больше не замечал.

Несколько минут старик молча размышлял о чем-то. Потом так же молча, не говоря ни слова, посмотрел он налево, направо, обернулся назад...

— Отец... — начал было Леигконг-Вуайя, но тот не дал ему договорить, прошептав: «Тс-с!»

Очень странно вел себя старейшина, и удивленные люди задвигались, зашумели, стали вполголоса переговариваться друг с другом.

- Тс-с! — опять произнес старик, с упреком покачав головой.

Потом он стал чертить что-то на земле своей палкой. Медленно поворачиваясь и смотря то на север, то на восток, то на юг, то на запад, он обвел вокруг себя окружность, а потом рядом с этим кругом нарисовал еще один, побольше; внутри него старик изобразил отважного воина с длинным мечом в правой руке; воина окружили многочисленные враги, но на лице его не было и тени страха.

— Отец! Что это означает? — спросил кто-то из молодых воинов.

— Тс-с! — вновь прошептал тот, продолжая рисовать. Покончив с этим делом он издал горлом какой-то

странный звук, потом провел рукой по своим волосам и вдруг весело захлопал в ладоши.

Люди только покачивали головами, смотря на старика, и зародилось в их сердцах сомнение, не вселился ли в него дьявол слабоумия.

А старик тем временем взял пальмовый лист и воткнул его ребром в землю посередине первого круга. Затем он поднял голову и взглянул на небо, одновременно подняв правую руку, а левой опираясь на свою палку. Губы его беспрерывно двигались, и казалось, что он призывает кого-то, бормоча магические заклинания.

И вдруг старик крикнул:

— Ленгконг-Вуайя, подойди сюда!

От неожиданности вздрогнули все, кроме Молодого Воина. Не случайно пал на него выбор старейшины: Ленгконг-Вуайя, хотя и был самым молодым из воинов, отличался необыкновенной силой, умом и храбростью. Потом старик назвал имена еще трех воинов из числа самых умелых и отважных, а Ленгконгу приказал встать в середину нарисованного им большого круга и поднять свои меч и копье.

Никто не мог понять, что задумал старейшина, но он не отвечал ни на один вопрос обступивших его людей. Вот опять задвигались его губы, шепча молитвы, длинные заклинания и чьи-то имена; при этом он не спускал глаз с вершины горы Келабат. И все, кто смотрел на старика, невольно подпадали под действие его магической силы.

И спросил старик громким властным голосом:

— Хэй, дети мои, верите ли вы мне? Все дружно закивали головами.

— Тогда прежде всего сложите ваше оружие.

Когда приказание старейшины было исполнено, он сказал:

— Вы уже собрались воевать, не так ли? Вы хотите скорее отомстить врагам, вам не терпится жестоко расправиться с ними. — Он минутку помолчал, поглаживая свою бороду, затем продолжал: — Но это значит, что погибнет еще больше жителей нашего поселка, потому что в войне будут жертвы и с нашей стороны. Так слушайте меня внимательно: вы должны вернуться сейчас же в свои дома!

Все широко раскрыли глаза от изумления, решив, что старик сошел с ума. Но он сказал решительно и твердо:

— Не удивляйтесь этому и не думайте, что я хочу обмануть вас. Идите и верьте мне: если вы последуете моему совету, мы станем только сильнее и будем жить в мире и спокойствии. Идите, но не все — четыре наших лучших воина, которых я назвал, пусть останутся здесь.

Люди подчинились словам своего старейшины, и во дворе хижины Ленгконга-Вуайя воцарилась тишина.