Как Калао стала черной (Перевод с французского Ф. Мендельсона)

Начнем рассказ о том, как Калао стала черной.

Жил давным-давно человек, у которого было четыре жены — Цесарка, Курица, Куропатка и Калао. Когда жены готовили мужу еду и приносили, он приказывал все унести и выбросить собакам. Ел он только то, что готовила ему Калао, и даже знать не хотел, что еда, приготовленная другими женами, была вкусней и лучше.

И вот пришло время, и у каждой из жен родился ребенок.

Однажды, когда женам надо было работать на полях, они оставили своих детей каждая в своей хижине и перед уходом наказали мужу:

— Если дети расплачутся, накорми их. Еду мы оставляем в хижинах. Поедят малыши и успокоятся.

С этими словами они ушли. Ребенок Курицы вдруг заплакал.

Муж вошел в хижину Курицы, попробовал соуса, который та приготовила, и удивился:

— Ох-ох-ох! До чего же вкусный! Вот уж не ожидал! Потом покормил ребенка и вышел.

Вскоре заплакал ребенок Цесарки. И в ее хижине муж отведал соуса, и он тоже ему очень понравился. Опять он покормил ребенка Цесарки и вышел.

А потом расплакался ребенок Куропатки. И снова муж зашел в ее хижину, отведал соуса, приготовленного Куропаткой, и нашел его превосходным. Дал поесть ребенку и вернулся к себе.

Тут разревелся ребенок Калао. Муж побежал в ее хижину, попробовал ее соуса и чуть не выплюнул. Этот пресный, грубый соус и сравнить нельзя было с теми, которые готовили остальные жены. А ему приходилось есть эту дрянь каждый день! Но что мог он сделать теперь?

Когда все жены вернулись домой, он не сказал им ни слова.

Вечером Калао, как обычно, приготовила ужин и принесла его супругу. Но тот велел выбросить все собакам.

За ней вошла Куропатка со своим любимым вечерним блюдом, за ней — Курица, за ней — Цесарка. Муж приказал запереть дверь и никого больше не пускать. И в тот вечер, и во все другие вечера он ел только еду, которую готовили ему эти три жены. А от Калао не принимал ничего.

Вскоре он сказал своим женам:

— Я отправляюсь в далекий путь. Когда увидите, что куриный насест совсем побелеет, знайте: мое возвращение близко!

И он ушел. Долго длились его далекие странствия. Но вот куриный насест совсем побелел, и муж вскоре вернулся. Он принес своим трем женам в подарок по жемчужному ожерелью, и только одной Калао он дал ожерелье из ракушек улиток.

Но Калао не знала, что подарил ее муж другим своим женам. Она бегала по двору, она злилась и металась. Вот забежала в хижину Цесарки и спросила:

— Что подарил тебе муж, когда вернулся?

Промолчала Цесарка. Калао забежала к Курице. Но и та ничего не сказала.

На другой день все жены должны были идти за водой. Едва рассвело, Калао заглянула во все хижины и спросила Куропатку, Цесарку и Курицу:

— Вы пойдете сейчас с кувшинами к водоему?

— Да, пойдем, — ответили ей все три жены.

Они вышли со двора и пошли друг за дружкой к водоему.

Калао шла, пританцовывала, топала ногами и подпрыгивала, и ее ожерелье из ракушек улиток постукивало и звенело.

Вот пришли они к водоему, к деревенскому пруду. Калао быстро сбросила свою одежду, пань (Пань — набедренная повязка ), и принялась еще веселее приплясывать, и ожерелье из ракушек улиток зазвенело еще громче. Куропатка, Цесарка и Курица, не торопясь, тоже разделись, и тут Калао увидела, что чресла их опоясывают ожерелья из красных жемчужин. Сердце ее раздулось от злости. Калао накинула одежду и побежала домой. Там она привязала своего ребенка за спину, поставила на голову свой черный от сажи котел и бросилась бегом к деревне своих родителей. Надо бы ей взглянуть на небо, тогда б она увидела грозовую тучу. Да котел мешал!

И вот, едва отбежала она от деревни, хлынул дождь! Колючки цеплялись за ее пань, и Калао кричала:

— Отцепись от меня! Нет у меня больше мужа, нет у меня свояков!

А дождь все лил и лил и смывал жирную сажу с котла. И текла сажа на Калао, и скоро вся она сделалась черной, как сажа.

Вот почему до сих пор Калао такая черная.