Примечания

Настоящее издание представляет собой шестое полное издание "Народных русских сказок" А. Н. Афанасьева.

Первое издание выходило выпусками в течение восьми лет, с 1855 по 1863 год. Всего вышло восемь выпусков. Первые два выпуска выдержали три издания, третий и четвертый - два. Материал публиковался по мере того, как он поступал в распоряжение Афанасьева. Вследствие этого сказки следовали одна за другой без предварительно обдуманной системы. К концу первого, второго и восьмого выпусков были даны примечания, которые в основном состояли в возведении сказок к предполагаемым доисторическим религиозным представлениям. В примечаниях приводились также библиографические ссылки на соответствующие сказки у других народов и указания на литературные обработки их. Афанасьев перепечатал в примечаниях также ряд сказок из различных повременных я других изданий, ставших уже малодоступными, и варианты некоторых сказок, слышанные им самим. Для своего времени эти примечания имели большое научное значение.

Готовя новое издание, Афанасьев произвел классификацию сказок. Вопрос о классификации такого пестрого и изменчивого материала, как сказка, очень труден. Афанасьев дал правильное научное разрешение этого вопроса, и принятая им классификация не устарела по сегодняшний день. В новом издании он расположил материал по трем главным разрядам: сказки о животных, сказки волшебно-фантастические, сказки бытовые или новеллистические. К этим основным разрядам примыкают другие виды сказок, как, например, сказки на былинные сюжеты, фантастические предания, анекдоты, докучные сказки. Легенды Афанасьев не считал сказками (в этом он был прав) и выпустил их особым сборником "Русские народные легенды". Однако точной границы между легендами и сказками провести нельзя, и в сборнике сказок имеется ряд текстов близких к легендам.

Второе издание вышло в четырех томах в 1873 году, уже после смерти Афанасьева. В нем сказки расположены по указанной выше системе. Каждая сказка получила заглавие и номер. Если одна и та же сказка имелась в нескольких вариантах, они присоединялись к соответствующему номеру и обозначались латинскими буквами (например, сказка "Лисичка-сестричка и волк" обозначалась со своими вариантами, как la, lb, 1с и т. д.). Комментарии к сказкам заняли весь четвертый том.

Это подготовленное самим Афанасьевым издание легло в основу всех последующих изданий его сказок.

Третье издание сказок Афанасьева было подготовлено к печати известным литературоведом, фольклористом и педагогом А. Е. Грузинским. Текст и расположение сказок остались без изменений. Комментарии Афанасьева к сказкам были помещены не в конце издания, а после каждой сказки. Для этого издания А. Е. Грузинский написал первую подробную биографию Афанасьева, использовав неизданные дневниковые и мемуарные записки Афанасьева и его переписку. Издание было снабжено предметным и именным указателем. Оно вышло в двух больших томах в Москве, в 1897 году.

Четвертое издание также вышло под редакцией А. Е. Грузинского. От предыдущего оно отличается только некоторыми поправками к биографическому очерку об Афанасьеве, расширением предметного указателя и приложением - правда, очень неполного - библиографического списка различных русских и зарубежных изданий сказок. Издание вышло в пяти томах в Москве в 1913 - 1914 годах.

В советское время принципы подготовки предыдущих изданий сказок Афанасьева подверглись пересмотру соответственно новым повышенным научным и издательским требованиям.

В 1936 - 1940 годах в Ленинграде вышло пятое полное издание "Народных русских сказок" Афанасьева в трех томах. Оно было подготовлено тремя крупными знатоками народной сказки - М. К. Азадовским, Н. П. Андреевым и Ю. М. Соколовым. Для этого издания Ю. М. Соколов написал новый очерк, посвященный жизни и деятельности А. Н. Афанасьева. Этот очерк - лучшее, что до сих пор написано об Афанасьеве.

В архиве Государственного Русского географического общества были разысканы сохранившиеся рукописи. Сличение этих сравнительно немногих первоисточников с изданными сказками дает достаточно ясное представление о том, в каком направлении Афанасьев редактировал полученные им от разных лиц записи сказок. Привлечение рукописей позволило частично восстановить цензурные изъятия и изменения. Кроме того, в этом издании была унифицирована пунктуация и в отдельных случаях для удобства читателей введены дополнительные абзацы.

В остальном издатели оставили текст Афанасьева в полной неприкосновенности, рукописные же отличия целиком или в выборках были приведены в комментариях к сказкам.

Пятое издание отличается от предыдущих также иной нумерацией сказок и новыми комментариями. Взамен двойного обозначения через цифры и буквы в нем введена сплошная последовательность нумерации. Латинские буквы для обозначения вариантов были отброшены, каждый текст получил свой номер. В эту нумерацию были включены и те сказки, которые Афанасьев поместил в своих примечаниях, если эти сказки восходили к устному источнику. Сказки же из книжных источников даны особым приложением для каждого тома. Устаревшие комментарии Афанасьева были заменены новыми. Эти комментарии, составленные Н. П. Андреевым, представляют собой крупный вклад в советскую фольклористическую науку. К каждой сказке в комментариях приведена наиболее важная научная русская и зарубежная литература. Для отдельных сказок даны более или менее развернутые характеристики их сюжета, стиля и языка. В некоторых случаях указано на степень распространения той или иной сказки по земному шару и на древнейшие известные науке варианты.

При всей неизбежной в таких случаях неполноте и иногда несистематичности и случайности приводимых данных комментарии Н. П. Андреева по сегодняшний день являются незаменимым пособием для всякого специалиста, занимающегося сказкой.

В настоящем издании сохраняются основные принципы подготовки пятого издания "Народных русских сказок" А. Н. Афанасьева, осуществленного в 1936 - 1940 годах М. К. Азадовским, Н. П. Андреевым, Ю. М. Соколовым. Тексты сказок нами заново сверены с изданием 1873 года, подготовленным самим Афанасьевым, устранены опечатки и иные погрешности, вкравшиеся в издание 1936 - 1940 годов.

Основное принципиальное отличие настоящего издания состоит в систематически и последовательно проведенном переводе текстов Афанасьева на современную орфографию. Афанасьев в основном издавал не собственные записи сказок, а рукописи, полученные им из Географического общества и других источников. Эти рукописи были различного характера и достоинства. Авторы их были хорошо образованные люди и люди полуграмотные (крестьяне, сельские писари, низшее духовенство и т.д.).

Редакционная работа Афанасьева чаще всего сводилась к мелким стилистическим исправлениям. Однако он не изменял способа написания издаваемых им рукописей, независимо от того, сделана ли запись полуграмотным или образованным человеком, полагая, что написание в какой-то мере передает народную речь. Так, сказка № 63 озаглавлена: "Сказка пра аднаво аднабоказа барана". Сказка о Правде и Кривде (№ 115) начинается следующим образом: "Вот какое было дело, скажу тваему здаровью" и пр. Всего в сборнике имеется около сорока сказок, в которых сделаны попытки передать произношение. В свое время попытка точной передачи народной речи имела несомненное научное значение. Рецензенты Афанасьева, и в их числе Добролюбов, вменяли Афанасьеву в заслугу эту точность. И действительно, на фоне доафанасьевских изданий, в которых народные сказки коверкались и искажались, издание Афанасьева резко выделялось своим бережным отношением к народным оригиналам: оно внушало уважение к подлинной народной поэзии и к подлинному народному языку.

Принцип точности, которым руководствовался Афанасьев, остается в силе и по сегодняшний день, но способ осуществления этого принципа, применявшийся сто лет назад, в настоящее время утратил свое научное значение.

Встречающиеся у Афанасьева отдельные случаи точной записи произношения случайны и произвольны; они нарушают непосредственность впечатления и затрудняют процесс художественного восприятия. В данном издании принят следующий принцип: слова, приведенные Афанасьевым с сохранением фонетических особенностей местных говоров, даются нами орфографически и в соответствии с современной орфоэпией. Так, всюду вместо "серой волк" мы печатаем "серый волк", вместо "кривдай" - "кривдой", вместо "ничаво" - "ничего", вместо "медветь" - "медведь" и т. д. Исправляется, однако, только способ начертания, не соответствующий нормам современного правописания и произношения, но ни в каких случаях не подвергается изменениям или переделкам народная лексика или народная морфология. Так, мы сохраняем такие выражения, как "подожмала ножки" вместо "поджала ножки", "осклизнулся" вместо "поскользнулся", "падла", вместо "падаль", "мотри", "зарезати" вместо "смотри", "зарезать" и т. д. Малопонятные и областные слова объясняются в словаре, приложенном в конце каждого тома. При таком способе сохраняются все лексические особенности народной речи.

По этим же принципам подготавливались украинские и белорусские тексты¹. В смешанных русско-украинских, русско-белорусских и белорусско-украинских текстах дается орфография по нормам того языка, который в данном тексте преобладает.

¹ (Подготовка украинских и белорусских текстов выполнена И. Я. Айзенштоком.)

Нами сохраняется нумерация сказок, принятая в пятом издании, за одним исключением: как уже указывалось, в примечаниях Афанасьева содержался ряд ценных и интересных вариантов. Некоторые из них в пятом издании печатались в приложении к каждому тому с особой нумерацией. Это создавало ряд неудобств в обозначении их и при ссылках на них. Все эти тексты помещены нами в конце третьего тома под общим названием "Сказки из примечаний Афанасьева" и включены в единую нумерацию.

В настоящем издании не подвергаются пересмотру и не воспроизводятся обстоятельные комментарии Н. П. Андреева к пятому изданию. Такого рода комментарии, если давать их последовательно, своим объемом превзошли бы сборник. Не приводится также библиография народной сказки и литературы о ней. Такая библиография в настоящее время заняла бы несколько печатных листов. Взамен этого издание дополнено указателем всех сюжетов афанасьевского сборника со ссылкой на варианты их в других более или менее значительных сборниках русских сказок. Этот указатель помещен в конце третьего тома. Он выводит читателя за рамки афанасьевского материала и знакомит с позднейшими записями вплоть до современности.

В приложении к третьему тому перепечатаны предисловия Афанасьева к отдельным выпускам первого издания и ко второму изданию. Эти предисловия дают ясное представление о том, какие цели преследовал Афанасьев изданием своих сказок.

Из примечаний Афанасьева мы даем также в приложении заметку к сказке о Еруслане Лазаревиче, так как в ней в кратком изложении приводится содержание этой, довольно редкой в устном обиходе, сказки.

Топографический указатель составлен заново для настоящего издания. Указатель имен и предметов был составлен для пятого издания Г. С. Виноградовым. В настоящем издании он перепечатывается без существенных изменений.

Настоящие примечания не преследуют цели комментировать сказки, представленные в сборнике, по существу их содержания, стиля, художественных особенностей, идейной направленности и т. д. В них приводятся только такие данные, которые в первую очередь необходимы, чтобы помочь читателю ориентироваться в данном тексте и вывести его за рамки материалов сборника Афанасьева.

1. Вслед за порядковым номером сказки нашего издания в скобках указываются номера сказок по предыдущим изданиям. В научной и научно-популярной литературе ссылки на сказки Афанасьева даются по разным изданиям, отличающимся по своей нумерации. Приведенные данные помогут найти любой текст по любому другому изданию сказок Афанасьева. В скобках указывается сперва номер по второму - четвертому изданиям, затем номер по первому изданию, которое выходило выпусками. Так, обозначение 92 (49; вып. IV, № 39) расшифровывается следующим образом: в данном издании (и в издании 1936 - 1940 годов) сказка имеет номер 92; во втором - четвертом изданиях она имела номер 49; в первом издании она содержится в четвертом выпуске под № 39.

В некоторых случаях Афанасьев помещал варианты в подстрочных сносках. Те из них, которые представляли собой цельные рассказы, в пятом издании были включены в общую нумерацию сказок. Эта нумерация нами сохраняется. Шифр 19 (5, сноска, вар. 1; вып. IV, № 7, сноска, вар. 1) означает, что сказка № 19 во втором, третьем и четвертом издании имелась в сноске к сказке 5 с обозначением: вариант 1; в первом издании она с таким же обозначением имелась в IV выпуске, в сноске к сказке 7.

2. В примечаниях сообщается, где и кем сказка была записана. Большинство сказок издавалось Афанасьевым по различным рукописям, в которых место записи указывалось далеко не всегда. Если в примечаниях эти данные отсутствуют, это значит, что место записи и кем записана сказка не установлено.

Географические названия даются по современной номенклатуре и соответственно современному административному делению СССР. Это во многих случаях избавит читателя от поисков по специальным справочникам для установления мест записи.

3. Если сказка заимствована Афанасьевым из печатного источника, этот источник указывается.

4. Во всех случаях дается ссылка на номера "Указателя сказочных сюжетов", составленного Н. П. Андреевым и выпущенного Русским географическим обществом в 1929 году. В конце третьего тома читатель найдет сводку этих данных. Там же приводятся все данные, касающиеся упомянутого указателя.

5. Есть сложные сказки, состоящие из соединения нескольких сюжетов в одно целое повествование. В таких случаях даются ссылки на соответствующие номера этих сюжетов в указателе Андреева. Это поможет читателю ориентироваться в довольно пестром составе некоторых сказочных текстов.

6. Если сохранилась рукопись сказки, сообщаются краткие данные о том, в какой степени текст, напечатанный Афанасьевым, соответствует (или не соответствует) этой рукописи. Рукописи хранятся в архиве Гос. Русского географического общества. В примечаниях указывается только их шифр.

7. В тех случаях, когда принятые в настоящем издании текстологические принципы требуют оговорок, объяснений или дополнений, они даются в примечаниях.

8. Отрывки вариантов или пояснения к отдельным местам сказок, данные Афанасьевым в сносках, перенесены нами в примечания. В тексте никаких указаний на наличие вариантов не дается. В примечаниях приводятся слова из текста, после которых у Афанасьева следует знак сноски. В некоторых случаях сообщаются эпизоды или имена героев, к которым приводимые варианты относятся.

9. В отдельных случаях, в особенности если сказка имеет литературные параллели, даются комментарии более широкого характера.

10. Ссылки на комментарии Андреева к пятому изданию сказок А. Н. Афанасьева даются сокращенно: указывается том, год выхода тома и страница.

1 (1 а; вып. I, № 1 а). Записано Афанасьевым в Бобровском районе Воронежской области. В один рассказ соединено восемь сюжетов: О краже рыбы лисой (Андр. 1), Волк у проруби (Андр. 2), Лиса вымазала голову сметаной (Андр. 3), Битый небитого везет (Андр. 4), Постройка ледяной и лубяной хаты (Андр. 43), Волк падает в яму (Андр. 30), За скалочку гусочку (Андр. 170), Лиса-исповедница (Андр. *61 I). Такое соединение мелких сказок в одно целое характерно для сказок о животных и в особенности о лисе. Сохранилась рукопись полного текста (запись 1848 года, шифр XL, 6.)

2 (la, сноска, вар. 1; вып. I, № 1а, вар. 1). Записана Н. Бобровым в Переславль-Залесском районе Ярославской области. Слагается из четырех сюжетов: Лиса крадет рыбу (Андр. 1 - рудимент), Волк у проруби (Андр. 2), Лиса вымазала голову сметаной (Андр. 3), Битый небитого везет (Андр. 4).

К словам "А вот кувшин, надень" дан вариант: "А вот кошелка, прицепи".

3 (1а, сноска, вар. 2; вып. I, № 1а, вар. 2). Записано в городе Владимире. Андр. 2.

К тексту этого варианта дано пояснение: "Сказка о лисе и волке в Тамбовской губернии оканчивается несколько иначе: встречается избитый волк с лисою. "Бирюшка, бирюшка (бирюк - волк), а где же ты хвост-то потерял?" - спрашивает лиса. "Да вот я от твоей науки принял такой муки, что и хвост-то потерял!" - "Цц, бирюшка, с кем беда не живет; посмотри-ка, мне и головушку-то всю испробили". Волк сажает лису на себя и везет, она припевает: "Битый небитого везет". Волк услышал припев лисы, увидел, что она смеется над ним, и растерзал ее".

4 (1b; вып. IV, № 1а). Записано в Харьковской области украинским писателем Г. Ф. Квиткою (Основьяненко). Сказка переведена им на русский язык, но некоторые украинские формы и слова остались. Частично Квитка передает текст точно, частично сбивается на пересказ. Слагается из шести сюжетов: Лиса-повитуха (Андр. 15), Лиса крадет рыбу (Андр. 1), Волк у проруби (Андр. 2), Лиса вымазала голову сметаной (Андр. 3), Звери в санях у лисы (Андр. 158), Битый небитого везет (Андр. 4).

К словам "клянется, землю ест" (стр. 7) дано пояснение: "Это любопытное указание на старинный обряд клятвы. Вадим Пассе к свидетельствует, что на Украине были примеры, когда клятва скреплялась целованием земли, и такая клятва почиталась самою важною и священною".

5 (1с; вып. III, № 3). Записано в Новогрудском районе Гродненской области собирателем белорусского фольклора М. Дмитриевым. Состав: Лиса крадет рыбу (Андр. 1), Волк у проруби (Андр. 2), Лиса вымазала голову сметаной (Андр. 3), Лиса уговаривает животное съесть свои мозги или внутренности (Андр. 21).

6 (Id; вып. IV, № 1b). Состав: Звери в санях у лисы (Андр. 158) Лиса крадет рыбу (Андр. 1), Волк у проруби (Андр, 2).

7 (1е; вып. IV, № 1с) Записано в Калининской области. Состав: Звери в санях у лисы (Андр. 158), Волк у проруби (Андр. 2). Лиса уговаривает животное съесть свои внутренности (Андр. 21).

Выражение "изо лба кишочки таскаю" (стр. 14) объясняется тем, что исполнитель спутал две версии этой сказки. В одной лиса уговаривает медведя распороть себе брюхо и съесть свои кишки, в других - сломать себе голову и съесть свой мозг.

8 (lf; вып. IV, № Id). Соединено два сюжета: За скалочку гусочку (Андр. 170), Звери в санях у лисы (Андр. 158).

После слов "отдали ей бычка" указан вариант: "Вздумала лисичка разбогатеть, подняла на дороге лычко и приходит в одну избу, где толкут, мелют и зыбки качают: так много народу! - и просится ночевать. На другой день лычко припрятала и получила за него ремешок... и т. д. Наконец дают ей тройку лошадей, на которых она и пускается в путь..."

Афанасьев ошибочно присоединил эту сказку к циклу, озаглавленному им "Лисичка-сестричка и волк".

9 (2а; вып. I, № 1b). Записано в Переcлавль-Залесcком. районе Ярославской области Н. Бодровым. Андр. 15.

10 (2; вып. IV, № 1е). Записано в Чердыноком районе Молотовcкой области. Состав: Ледяная и лубяная хата (Андр. 43), Лиса-повитуха (Андр. 15), Лиса крадет рыбу (Андр. 1), Волк у проруби (Андр. 2).

К тексту этой и следующей сказок дано пояснение: "В этом варианте и в следующем за ним соединены вместе два рассказа о лисе, но при этом не сохранена должная последовательность: действие начинается летом, а продолжается зимою".

11 (2с; вып. IV, № 1f). Записано в Архангельской области. Состав: Лиса-повитух а (Андр. 15), Лиса крадет рыбу (Андр. 1), Волк у проруби (Андр. 2), Ледяная и лубяная хата (Андр. 43).

12 (2d; вып. IV, № lg). Записано в Никольском районе Вологодской области. Андр. 15.

13 (2е; вып. IV, № lh). Записано в Саратовской области К. Гуськовым. Состав: Ледяная и лубяная хата (Андр. 43), Лиса-повитуха (Андр. 15).

14 (3; вып. I, № 1с). Ледяная и лубяная хата (Андр. 43). Записано в Переславль-Залесском районе Ярославской области.

К концу сказки дана сноска: "В Архангельской губернии есть побасенка:

Идет петух на пятах, 
Несет саблю на плечах, - 
Хочет лису посечи 
По самые плечи. 
"Вон, лиса! Вон, кума!" - 
"Вот я тебя, петушища, 
По коленам-то поленом!" 

15. (4а; вып. IV, № 2). Сказка "Лиса-исповедница" (Андр. *61 I) - книжного происхождения. Имеется ряд рукописных текстов XVIII века. Известна стихотворная и песенная редакция, имеется лубочное издание. В первом издании строки в конце сказки, где говорится о пире у архиерея (от слов "Вот у нашего архиерея..." до слов "...пойдет про нас слава добрая"), не были пропущены цензурой и заменены многоточием.

16 (4b; вып. VI, № 40). Записано Л. Питерским со слов девяностолетнего старика из мастеровых б. Мотовилихинского завода нынешней Молотовской области в 1840 году. Андр. * 61 I. Текст заимствован Афанасьевым из "Пермского сборника", т. I, 1859, стр. 127 - 128. В тексте ясно сказывается воздействие книжного языка.

Н. П. Андреев дал к этой сказке следующий комментарий: "В 1870 году Афанасьев включил эту сказку в свой сборник "Русские детские сказки".

Сборник этот обратил на себя внимание цензуры и был передан на отзыв члену совета министра внутренних дел П. А. Вакару. Цензор этот насчитал в сборнике 24 "вредные" сказки. В число вредных попала и "Лиса-пустынница" (т. е. исповедница): цензор нашел в ней "насмешки над церковнослужителями". (См. статью В. В. Данилова "Сказка перед судом цензуры 1870 года" - "Родной язык в школе", М., 1924, кн. 6, стр. 56 - 60.) См. т. I, 1936, стр. 521.

17 (4с; вып. III, № 21). Записано в Лихвинском районе Тульской области писателем и собирателем песен П. И. Якушкиным. Первая половина сказки - "Волк и свинья" (Андр. * 106), вторая - "Лиса-исповедница" (Андр. * 61 I). Сказка кончается веселым поминанием, не связанным непосредственно с текстом. Сходное поминание имеется в стихотворении Пушкина "Сват Иван, как пить мы станем" и пр. (1833). То же в послании Пушкина и Вяземского к Жуковскому: "Надо помянуть, непременно помянуть надо Трех Матрен да Луку с Петром" (1833). Несмотря на сходство со сказкой, текст Пушкина не может восходить к записи Якушкина, так как в 1833 году Якушкину было тринадцать лет (1820 - 1872).

18 (5; вып. IV, № 7). Записано в Шенкурском районе Архангельской области. Здесь соединены два сюжета: о мужике, влезающем на небо по стеблю (Андр. 1960 * G I, * 1425), и о лисе, съедающей мертвую старуху (Андр. 37).

После слов "Полез по корешку" (стр. 29) указан вариант: "Старик взял купил кирпичу, навозил и выклал лестницу до самого неба и полез". К реплике мужа "Недалече!" - вариант: "Последние ступеньки!" К мотиву паденья старухи: "Покатилась старуха по лестнице, только костье трещит!"

19 (5, сноска, вар. 1; вып. IV, № 7, сноска, вар 1). Записано в Вологодской области. Относится, как и предыдущий текст, к циклу сказок о растении, вырастающем до неба (Андр. 1960 G), обычно в соединении с рассказом о том, как дед полез на небо и что произошло с ним и его женой (Андр. 1960 * G I). Отнесена Афанасьевым к сказкам о лисе-лекарке чисто формально, так как она в предыдущих случаях соединена со сказками этого типа в одно повествование.

20 (5, сноска, вар. 2; вып. IV, № 7, сноска, вар. 2). Андр. 1960 * G I. Относится к тому же циклу, что и предыдущие два текста.

21 (6а; вып. IV, № 9). Слагается из трех сюжетов: о старике, полезшем на небо (Андр. 1960 * G I, см. выше, № 18 и cл.), Лиса-плачея (Андр. 37, см. выше № 18 и cл.) и о лисе, бегущей от собак (Андр. * 154 I). Ср. также Андр. *1425.

22 (6b; вып. I, № 1d). Записано в Кольском районе Мурманской области И. Спарихиным. Андр. 37.

Дан вариант причитаний лисы: "Ах, какая была умная-разумна я, беломоюшка, тонкопряльюшка!"

23 (7а в первом издании нет). Записано в Тульской области членом-сотрудником Русского географического общества Мясоедовым. Сказка слагается из сюжетов: Дележ урожая (Андр. 1030), о лисе, помогающей избавиться от медведя (Андр. 154), и о бегстве лисы от собаки (Андр. * 154 1)

24 (7; вып. II, стр. 110 - 111). Записано в Тамбовской области. Соединение из трех сюжетов: Дележ урожая (Андр. 1030), о лисе, помогающей избавиться от медведя (Андр. 154), и о бегстве лисы от собаки (Андр. * 154 I). Сохранилась рукопись (№ XL, 36, стр. 60 - 63). Сличение рукописи с печатным изданием показывает, что Афанасьев внес в текст ряд стилистических поправок. Конец второго сюжета (избавление мужика от медведя) изложен Афанасьевым несколько иначе, чем в рукописи. См. комментарии Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 524).

25 (7; вып. I, № 1е). Записано в Астраханской области священником Михаилом Фиалкиным. Состоит из следующих сюжетов: Дележ урождая (Андр. 1030), о лисе, помогающей избавиться от медведя (Андр. 154), о неудачном бегстве лисы от собаки (Андр. *154 I).

26 (7d; .вып. III, № 4). Записано в Новогрудском районе Гродненской области собирателем белорусского фольклора М. Дмитриевым. Состав: Лиса спасает человека от медведя или волка (Андр. 154), о неудачном бегстве лисы от собаки (Андр. *154 I), о лисе, которая топит кувшин, но тонет сама (Андр. * 64).

27 (8; вып. III, № 24). Записано в Черноярском районе Астраханской области волостным писарем Волконидиным. Андр. 155. Рукопись сохранилась (XLII, № 42). В рукописи были объединены две сказки: "Овца, лиса и волк" (см. примечания к № 28) и "Старая хлеб-соль забывается". Афанасьев их разъединил, изменил последовательность сказок, переставив их местами, и переправил книжно-канцелярский стиль писаря на сказочный.

28 (9; вып. III, № 23). О записи данной сказки см. примечание к № 27. Андр. * 122 I. Правка рукописи этой сказки Афанасьевым носит такой же характер, как правка предыдущей сказки.

29 (10а; вып. III, стр. 107 - 110). К основному рассказу "Звери в яме" (Андр. 20 *) прибавлена сказка о том, как лиса уговаривает животных съесть свои внутренности (Андр. 21).

30 (10b; вып. III, № 22). Записано в окрестностях города Воронежа К. О. Александровым-Дольниковым. Соединение из трех сюжетов: Звери в яме (Андр. 20 А), Лиса уговаривает животное съесть свои внутренности (Андр. 21), Лиса и дрозд (Андр. 56, *С).

31 (11; вып. IV, № 4). Записано в Калининской области. Андр. 62. "Терентий" - звукоподражание слову "тетерев".

32 (12; вып. III, № 20). Записано в Ивановском районе Горьковской области иеромонахом Макарием, членом-сотрудником Русского географического общества. Андр. 56 В.

33 (13; вып. IV, № 6). Записано в Калининской области. Андр. 60. Сказка-басня. Древнейший известный текст ее - басня Федра (I век н. э.). Сюжет широко известен.

Вариант начала этой сказки: "Захотелось лисе, чтоб журавль ее угостил, и вздумала завести с ним знакомство и причесться ему в родню.

Увидала раз, что журавль гуляет по полю, подошла к нему и говорит: "Здравствуй, журавль!" - "Здравствуй, премудрая просвирня (см. сказку "Лиса-исповедница"), что тебе?" - "Ходила я к попу, справлялась по книгам и разыскала, что ты доводишься мне троюродным братом; надо нам друг друга знать и почитать, друг к другу в гости ходить".

К словам "наварила манной каши" дан вариант: "яичницы и размазала по сковороде".

34 (14; вып. IV, № 8). Записано в Калужской области. Андр. * 171. Единственный известный текст этой сказки. Ср. Андр. * 703.

35 (15; вып. IV, № 5). Записано в Тамбовской области. Андр. 275. Единственный известный русский текст этой сказки. Рукопись (XL, 14), значительно отличается от афанасьевского текста. Текст рукописи полностью приведен в комментариях Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 533). Афанасьев сохраняет фонетическую запись рукописи ("гыварят прамёш сибя" и пр.). В настоящем издании сказка передается в современной орфографии. Сюжет сказки широко известен. Древнейшая литературная обработка ее - басня Эзопа (VI век до н. э.). Древнейшая средневековая обработка относится к XIII веку (германская, армянская).

36 (16; вып. IV, № 18). Андр. * 296. Сказка относится к разряду "цепных" или "кумулятивных", то есть построенных по принципу нанизывания повторяющихся мотивов. Такие сказки часто тяготеют к песням, рифме, скороговоркам и требуют большого языкового мастерства и мастерства исполнения.

37 (17а; вып. IV, № За). Записано в Никольском районе Вологодской области. Андр. * 61 II.

Даны два варианта первой песни лисы (стр. 55):

I. Петушок, петушок, 
 Золотой гребешок, 
 Масляна головка, 
 Шелкова бородка, 
 Красненький носок, 
 Сметанный лобок! 
 Выгляни в окошко, 
 Дам тебе кашки 
 На красной на ложке. 

II. Петушок, петушок, 
 Золотой гребешок, 
 Чесаная головушка, 
 Масляная бородушка! 
 Выгляни в окошечко; 
 Бары едут, 
 Кольцами звенят, 
 Деньгами дарят. 

К третьей песне лисы (стр. 56) дана сноска.

"Вариант: "Дам тебе с семечком лепешку". - В рукописи следует продолжение, которое, вероятно, вставлено сюда из другого народного рассказа:

"Где ты вечер был-побывал?" - 
 "Я летал, летал 
 До Фадеева двора". - 
 "Что тебе баба дала?" - 
 "Клюку да лопату, 
 Корову горбату". - 
 "Кикереку-петушок, 
 Золотой гребешок! 
 Да выгляни в окошко". 

Дан пересказ варианта окончания сказки:

"Сказка эта оканчивается и так: не найдя дома своего товарища, унесенного злодейкою-лисою, кот погоревал-погоревал и пошел выручать его из беды. Он купил себе кафтан, красные сапожки, шапочку, сумку, саблю и гусли; нарядился гусляром, пришел к лисицыной избе и поет: "Трень-трень (или: стрень-брень), гусельки золотые струнушки! Дома ли Лисафья со своими со детками: один сын Терентьюшко, другой Мелентьюшко, третий Алешка-парнечок, одна дочь Чучелка, другая Почучелка, третья Подмети-шесток, четвертая Подай-челнок!" Лиса посылает своих детей посмотреть, кто там поет. А кот всех их и зарубил саблею, да в сумку. Подождала-подождала лиса; гусляр перестал петь, а детки нейдут в избу. Говорит петушку: "Поди позови их!" Вышел петушок; как увидел кота - чуть было не закричал от радости: кукареку! "Беги скорее домой!" - говорит ему кот. Петушок побежал, а кот к лисе идет да поет:

Идет кот на ногах,
В красных сапогах,
Несет саблю на плече,
А палочку при бедре,
Хочет лису порубить,
Ее душу загубить! 

Пришел, да как хватил лису саблей - из "ее и дух вон!"

38 (17b; вып. IV, № Зb). Андр. * 61 II.

39 (17с; вып. II, № 3). Андр. * 61 II. Записано в Липецком районе Липецкой области. Текст рукописи (XL, б, записи 1848 г.) передает многие особенности местного произношения. Афанасьев частично их сохранил. В настоящем издании сказка дается по правилам современной орфографии1,

40 (18; вып. IV, № 23). Андр. 103.

41 (18, сноска, вар. 1; вып. IV, № 23, вар. 1). Записано в Вологодской области. Андр. 103.

42 (18, сноска, вар. 2; вып. IV, № 23, вар. 2). Андр. 103. Текст напечатан Афанасьевым не полностью.

43 (18, сноска, вар. 3; вып. IV, № 23, вар. 3), Андр. 103. Текст напечатай Афанасьевым не полностью.

44 (19а; вып. III, № 18). Записано в Гороховецком районе Владимирской области. Слагается из двух сюжетов: о том, как баран пугает волков, показывая им волчью голову (Андр. 125), и о том, как кот нагоняет страх на медведя и других животных (Андр. 103).

45 (19b; вып. III, № 19). Волки бегут от барана, показывающего им волчью голову (Андр. 125), и от кота или барана, который хвастает тем, что он их съест (Андр. * 126).

46 (19с; вып. IV, № 26). Баран пугает волков, показывает им волчью голову (Андр. 125); кот или баран нагоняет страх на медведя (Андр. 103).

К началу сказки, после слов "у него были козел да баран" (стр. 68), указаны два варианта:

"Вариант 1. Козел говорит: "Пойдем, баран, странствовать". - "Куда?" - спрашивает баран. "Известно куда! В лес". - "Зачем?" - "Известно зачем! Волков да медведей пугать". - "Как бы на свою шею не напугать?" - "Ничего! Пойдем". Вот и пошли в лес,

Вариант 2. Жил мужик, у него был козел, да такой бедовый: погонит пастух стадо, козел бежит впереди да прямо в хлеб. Пастух за ним, а он в сторону; бился, билcя с ним и свил себе кнут аршин в тридцать. Только козел в хлеб, а пастух его кнутом по ляжкам. Собрался козел бежать..."

После слов "Хватай ворожею-то, держи его!" (стр. 69) указан вариант: "Напуганные козлом волки недолго бежали, а пораздумали-порассудили и поворотили назад. Приходят, а козла и барана нет. Козел влез на дерево, а баран повис на суку. Слышат волки по духу, что они близко, а где - не найдут, и послали за медведем-костометом. Пришел медведь, стал метать на костях и отгадывать, где спрятались козел да баран. Пока медведь ворожил, баран не удержался, как брякнется наземь и кричит: "Вот они! Вот они!" А козел за ним след упал и ревет: "Держи, пожалуйста, костомета!.."

47 (19с, сноска вторая, вариант; вып. IV, № 26, вар.). Андр. 125.

48 (20; вып. IV, № 19). Андр. 152. Сказка напечатана Афанасьевым без конца, с указанием, что "с окончанием этой сказки желающие могут познакомиться в стихотворной ее переделке в Сочинениях Василия Майкова, изд. 1809 г., СПБ, стр. 211, и изд. 1867 г., стр. 213".

49 (21а; вып. II, № 2). Записано в Липецком районе Липецкой области. Андр. * 162. Рукопись сохранилась (XL, запись 1848 г.). Запись передает особенности местного произношения (авец, жирабец и пр.). Афанасьев перепечатал рукопись без изменений теиста. В настоящем издании фонетическая запись заменена орфографической.

50 (21b; вып. IV, № 12). Андр. * 162.

51 (22а; вып. IV, № 14). Записано в Никольском районе Вологодской обл. Андр. * 106.

52 (22b). В первом издании не было. Андр. * 106.

53 (23а; вып. IV, № 17). Андр. 123. Записано в Саратовской области А. Гуськовым.

Вариант песни козы:

Ох вы, детушки, мои батюшки! 
Отопритеся, атомкнитеся; 
Ваша мать пришла - молока принесла, 
Полны бока молока, полны рога творога, 
Полны копытцы водицы! 

54 (23b; вып. II, № 4). Записано в Липецком районе Липецкой области. Андр. 123. Рукопись сохранилась (XL). Афанасьев внес некоторые стилистические поправки, ослабив книжный характер языка этого текста.

К словам "Я - ваша мать пришла, молока принесла" (стр. 77) дана сноска: "Прибавляют еще: "Творогу-то на рогу, а сметанки на боку"; "молока полны бока".

55 (24а; вып. IV, № 13). Андр. 122.

56 (24b; в первом издании отсутствует), Состав; Волк-дурень (Андр. 122), Волки лезут на дерево (Андр. 121).

К словам "Ну, уж никому так не достанется, как кургузому" (стр.81) дано пояснение: "У малороссиян существует поговорка: "Кому, кому, - а що куцому, то вже не минецця".

В примечаниях к этой сказке Афанасьев поместил следующий рассказ легендарного характера, слышанный им "от одного поселянина": "Пасли два пастуха овечье стадо; захотелось одному водицы испить, и пошел он через лес к колодцу. Шел, шел и увидел большой ветвистый дуб, а под ним вся трава примята и выбита. "Дай посмотрю, что тут делается", - сказал пастух и влез на самую верхушку дерева. Глядь, едет святой Георгий, а вслед за ним бежит многое множество волков. Остановился Георгий у самого дуба; начал рассылать волков в разные стороны и наказывать всякому, чем и где пропитаться. Всех разослал; собирается уж ехать; на ту пору тащится хромой волк и спрашивает: "А мне-то что ж?" Егорий говорит: "А тебе вон на дубу сидит!" Волк день ждал и два ждал, чтобы пастух слез с дерева, так и не дождался; отошел подальше и схоронился за куст. Пастух огляделся, спустился с дуба - и бежать. А волк как выскочит из-за куста, схватил его и тут же съел".

57 (25 а; вып. IV, № 15). Андр. * 161. Записано в Осинском районе Молотовской области. Рукопись сохранилась (А, № 18, Васильев, Этнографические сведения о России, № 3). Афанасьев внес ряд мелюих изменений и несколько расширил песню медведя (см. том I, 1936, стр. 542).

К началу сказки дан следующий вариант: "Жил старик со старухой. Захотелось старухе медвежьего мяса: "Ступай, старик, за медвежьим мясом". Старик взял топор и пошел в лес. Приходит; глянул: лежит под колодою старый медведь и крепко спит. Старик не долго думал, отрубил у медведя лапу и понес домой..."

Вариант окончания сказки: "Увидала старуха медведя. "Ну, старик, полезай в кузов, я тебя повешу над дверьми, а сама залезу на печь и за дрова спрячусь". Только медведь в избу, кузов со стариком оборвался и упал. Медведь испугался, вон из избы да бежать..."

58 (25 b; вып. III, № 17). Записано в Липецком районе Липецкой области. Сказка "может быть отнесена как к типу "Пение волка" (Андр. * 162), так и к типу "Медведь - липовая нога" (Андр. * 161). Рукопись сохранилась (XL, 36). Афанасьев внес ряд изменений. Полный текст рукописи опубликован Н. П. Андреевым (т. I, 1936, стр. 542 - 543).

59 (26; вып. IV, № 24). Соединено несколько сюжетов: Собака и волк (Андр. 101), Волк в гостях у собаки (Андр. 100), Собака подражает мед" ведю (Андр. * 119).

К словам: "Вдруг идет медведь" (стр. 84) указан вариант: "Идет серый волк. "А, попался! - говорит он кобелю. - Зачем ты не подпускал меня близко к деревне?" - "Прости, Григорий Иваныч! Вперед не стану, буду тебе первый друг!" Тут волк и подружился с собакою. (Вся сказка имеет то же содержание, только место медведя заступает волк.)"

60 (27а; вып. IV, № 16). Андр. 2015.

61 (27b; вып. II, стр. 130 - 131). Записано в Воронежской области, А. Н. Афанасьевым. Андр. 2015,

62 (28; вып. II, стр. 108 - 110). Записано в Тамбовской области. Андр. 212. Рукопись сохранилась (XL, № 36). Афанасьев внес ряд мелких поправок. См. комментарии Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 545).

К ответу козы зайчику дано пояснение: "В Воронежской губернии этот ответ передается так: "Я - коза рьяная, за боки драная; сколю тебя рогами, стопчу тебя ногами!" В Малороссии: "Я - коза-дереза (задирака, капризная - см. Малоросс, словарь г. Афанасьева-Чужбинекого, 87), пивбока луплена, за копу куплена. Тупу-тупу ногами, сколю тебя рогами, лапками загребу, хвостиком замету - бррру!" ("Быт русского народа", соч. Терещенко, IV, 45)".

63 (29; вып. IV, № 20). Записано в Калининской области писателем И. И. Лажечниковым. Состав: Коза луплена (Андр. 212), Зимовье зверей (Андр. 130). Афанасьев напечатал сказку с сохранением некоторых особенностей местного произношения ("пака можна житсь" и пр.) В настоящем издании текст печатается орфографически.

64 (30; вып. IV, № 21). Андр. 130.

К угрозе барана выбить бревно (стр. 92) указан вариант: "и сшибу дверь с крючьев".

После слов: "Вот живут они себе да поживают в избушке" (стр. 93) указан вариант: "Сказка эта оканчивается и так: спознали про то волк и медведь. "Пойдем, - говорят, - в избушку, всех поедим, а сами станем там жить". Собралися и пришли к избушке. Медведь говорит волку: "Иди ты вперед!" А волк говорит: "Мне не управиться, иди ты вперед!" - "Ну, смотри же не выдавай меня", - сказал медведь и пошел в избушку. Только вошел, бык и припер его рогами к стене, а баран разбежался да как бацнет (ударит) медведя в бок, и сшиб его с ног, а свинья рвет и мечет в клочки, а гусь подлетел - глаза щиплет, а петух сидит на брусу и кричит: "Подайте сюда, подайте сюда!" Волк услыхал крик да бежать. Вот медведь рвался, рвался, насилу вырвался, прибежал и рассказывает волку: "Ну что мне было! До смерти чуть не забили, да еще один на брусу сидел да все кричал: подайте сюда, подайте сюда! Ну, если б подали к нему, кажись бы и смерть была!"

65 (31; вып. IV, № 22). Андр. 130.

66 (32а; вып. IV, № 25а). Андр. 248 А.

67 (32b; вып. IV, № 25b). Андр. 248 А.

68 (33; вып. II, № 1) Записано IB Липецком районе Липецкой области. Андр. *241 II. Слова волка "я есть захотел, мне бог повелел" были признаны цензором Вредными, как "оправдание похищения божьим велением":

69 (34; вып. IV, № 27). Записано в Архангельском районе Архангельской области А. Харитоновым. Андр. *241 I. Кумулятивная сказка песенного склада.

70 (З5а; вып. IV, № 28а). Андр. *241 III.

Вариант начала сказки: "Жили себе дед да баба, у них была курочка ряба; снесла под полом яичко. Дед бил - не разбил, баба била - не разбила, а "мышка прибегла да хвостиком раздавила. Дед плачет, баба плачет, курочка код куда чет, ворота скрипят, с двора щепки летят!.. (Записано в Бобровском уезде Воронежской губернии.)"

71 (35; вып. IV, № 28b). Записано в Архангельской области А. Харитоновым. Андр. *241 III.

72 (36; вып. IV, № 29). Записано в Никольском районе Вологодской области. Андр. * 244 I.

После слов "лучше пойду замуж за журавля" указан вариант: "Повадился журавль к цапле в гости ходить. Пришел раз, долбит косом в ворота; а цапля спрашивает: "Кто тут у ворот?" Журавль отвечает: "Я, цапленька, пришел тебя сватать". - "О, долгоногий жульдеба (уменьшительное от "журавль"), не пойду я за тебя". Поплелся журавль домой; а цапля стосковалася и думает: "Что я не пошла за такого молодца!" Думала, думала, пошла его искать..."

73 (37; в первом издании отсутствует). Андр. * 242 I. Известны только украинские варианты этой сказки. Рассказ носит басенный характер. Древнейший известный текст содержится в "Панчатантре" ("Пятикнижие"), древнеиндийском сборнике нравоучительных сказок и басен, предположительно VI века н. э.

74 (38; вып. IV, № 30). Андр. 220, * В.

75 (39; вып. VIII, № 15). Андр. 555. Текст Афанасьева довольно близок к сказке Пушкина. Считается установленным, что он в конечном итоге восходит к пушкинскому тексту. Вопрос об источниках пушкинской сказки в настоящее время не может считаться решенным бесспорно. Во всяком случае одним из источников Пушкина была сказка из сборника братьев Гримм. В русской народной поэзии в роли чудесного помощника обычно выступает не рыбка, а волшебное дерево (см. примечание к № 76). Рыбка имеется еще в сборнике северных сказок Карнауховой и в сборнике Господарева. Все три текста (Афанасьева, Карнауховой, Господарева) стоят между собой в непосредственной связи.

76 (40; вып. VII, № 28). Андр. 555. См. примечание к № 75. Примыкает к циклу сказок о золотой рыбке, но рыбке предыдущей сказки здесь соответствует чудесное дерево. В обрисовке бурмистра, барина, полковника и генерала и в словах "государь захочет, в Сибирь сошлет" цензор усмотрел "неприличное сопоставление высших чинов и неуважительный отзыв о государе".

Даны два варианта начала сказки:

"Вариант 1. Жили-были старик да старуха. Старик на печи лежит, а старуха его бранит: "Поди-ка, старый хрыч, хоть дрова руби!" Пошел старик, лесину подломил - выскочила лисица и говорит: "Чего тебе, старик, надо?" - "У меня, матушка лиса, хлеба нету". - "Поди домой, все будет". Вернулся старик домой, а у него уж хлеб есть. На другой день старуха опять посылает старика дом просить. Пошел старик к лисице. "У меня, - говорит, - матушка лиса, дома нету". - "Поди домой, все будет". Вернулся старик, а у него уж каменный дом. На третий день старуха опять посылает его скота просить. Пришел старик к лисице и говорит: "У меня, матушка лиса, скота нету". - "Поди домой, все будет",

Вернулся старик, а у него целый двор скота... (Записано в Чердынском уезде Пермской губернии.)

Вариант 2. Жил старик со старухою, детей у них не было. Раз поехал старик на своей кобыле в лес по дрова; приехал, подошел к сухой лесине и собирается ее срубить, да вдруг увидел на ней птичку-невеличку. Птичка-невеличка бает старику: "Дедушка, не руби эту лесину; я тебе что хошь сделаю". - "А что сделаешь?" - бает старик. "Хоть злата, хоть серебра дам". - "Ладно", - сказал старик. Дала ему птичка-невеличка целую кучу денег; принес старик домой и зажил со старухою богато-богато. Пожили сколько-то времени, бает старуха старику: "Ступай к птичке-невеличке, пусть тебя начальником сделает, хоть сотским - все лучше!" (Записано в Енисейской губернии.)"

К словам "Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей" (стр. 110) дан вариант: "Будь же ты, старик, пес, а твоя жена сука!"

Вариант окончания: "Ступай-ка ты к птичке-невеличке да проси, чтобы нас святыми сделала". Старик пошел в лес, просит птичку-невеличку сделать их святыми. "Хорошо!" - сказала птичка. Старик воротился домой; нет ни дворца, ни денег, ни запасов; стоит старая избушка, набок покосилася, а в избушке старуха в прежнем дырявом сарафане сидит. Как быть? Чем кормиться? Говорит старуха: "Ну, старик, поди к птичке, попроси хлеба да денег; не умирать же нам с голоду!" Пошел старик: "Матушка птичка-невеличка, дай нам хлеба и денег; ведь нам есть нечего". Отвечает ему птичка: "А разве святые едят? А разве святым нужны деньги?" Сказала и улетела..."

77 (41а; вып. IV, № 32а). Андр. * 254. Устная сказка восходит к сатирической рукописной повести XVII века. Литература вопроса приведена в комментариях Н. П.. Андреева (т. I, 1936, стр. 552 и cл.). См. также В. П. Адрианова-Перетц. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII в., изд. АН СССР, 1937, стр. 124 - 163.

После слов "пред свое величество" (стр. 111) в рукописи прибавлено: "пред ершово высочество".

78 (41b; вып. IV, № 32b). Андр. * 254. См. примечание к № 77. Вместо "Петр-осетр" (стр. 113) в рукописи везде "Петр-сётр".

79 (41с; вып. IV, № 32с). Андр. * 254. См. примечание к № 77.

В рукописи вместо "на ветхих дровнишках" (стр. 115) - "на вельмей" (?) ; "и с повадкой говорит" (стр. 116) - "не с упадкой".

80 (41d; вып. III, № 15). Андр. * 254. Данный текст представляет собой перепечатку из рукописного сборника XVIII века из собрания Забелина. В Историческом музее этой рукописи не оказалось. Текст печатается без изменений с перепечатки Афанасьева. См. примечание к № 77.

81 (42; вып. I, № 2). Записано в Череповецком районе Вологодской области И. Чернышевым. Вариантов нет, данный текст - единственный известный. Н. П. Андреев считал его не сказкой, а "байкой", рассказом с применением сказочных формул ("по усу текло, в рот не попало" и пр.), и не включил этот текст в свой указатель сказок. В рукописи (XXIV, 5 "Быт крестьян в Череповецком уезде Новгородской губернии") байке предпослано следующее введение:

"Раз я гулял по берегу Шекены и увидел крестьянина, который удил рыбу. "Что, друг, много ли изловил?" - сказал я ему. "Зх, барин, какая рыба? Была когда-то рыба, а нынче не те годы, кажись, слежу целый денечек, а глядь-ка, сколько изловил!" Я посмотрел в кузовок, и в самом деле там не было более пяти рыбок. "Странно, - сказал я, - кажется, Шексна - большая река, а рыбы в ней мало!" - "Поди ты! Кажись, надо бы было быть рыбке, ан нет ее, придется ловить, ан шиш возьми! Знаешь ли, барин, еще батъко мне голцыл, отчего нет рыбы в Шексне?"- "Расскажи, любезный, отчего? Ты меня премного этим одолжишь". - "Ну, слушай, коли не лень слушать!" - и крестьянин так начал говорить..."

Дальше идет самый текст байки, перепечатанный Афанасьевым без изменений.

82 (43а; вып. IV, № 31 а). Записано в Архангельской области А. Харитоновым. Андр. * 282.

После слов "я, волчище серое хвостище" отмечено: "В другом варианте упоминаются: блоха-попрыгуха, слепень-жигун, лягушка-квакушка, лиса-краса, зайка-поплутайка, собачка из-под ворот гам!"

83 (43b; вып. IV, № 31b). Андр. * 282.

К словам "Я из-за кустов хап" дан вариант: "Я волк, что делил вас в долг".

84 (43с; вып. III, № 16). Записано в Московском районе Московской области. Андр. * 282.

85 (44 а; вып. II, № 5). Записано в городе Далматове Шадринского района Курганской области государственным крестьянином Александром Зыряновым. Зырянов был усердным собирателем фольклора, и часть его записей опубликована в "Пермском сборнике" (1859 - 1860). Рукопись сохранилась (XXIX, № 32а, стр. 3 - 4). Андр. *283. Сказка эта более известна в форме шуточкой песни.

86 (44b; вып. VI, № 3а). Андр. * 283.

87 (45; вып. IV, № 33). Широко распространенная во всем мире сказка; известна по литературным памятникам начиная с XVI века, Андр. 295.

88 (45, сноска; вып. IV, № 33, сноска). Андр. 295.

89 (46; вып. IV, № 34). Записано в Архангельской области А. Харитоновым. Андр. 1960, *D I.

Дан вариант начала этой сказки, записанный в Вологодской области. "Был старик со старухою; насеяли репу. "Старуха! - зовет старик. - Я ходил, смотрел: репка частая. Пойдем рвать". Пришли к репке; посудили-посуди ли: как нам репку рвать? Бежит ножка по дорожке. "Ножка, пособи репку рвать". Рвали, рвали, не могли вырвать..." На этом вариант обрывается. Несмотря на необычайную популярность, записи этой сказки очень редки.

90 (47; вып. IV, № 35). Записано в Чкаловской области. Андр. * 297, Это скорее песня, чем сказка; встречается в сборниках песен,

Варианты начала сказки: "Гриб-гриб-боровик, всем грибам полковник...", или "Царь грибной стал звать грибов на войну..," К ответу волнушек дан вариант: "Мы старушки".

91 (48; вып. III, № 1). Записано в западной части Гродненской области. Андр. * 298. Сказка белорусская.

В примечаний Афанасьев помещает вариант, почерпнутый им из "Сказаний русского народа" И. Сахарова: "Шел мужик, смотрит - навстречу ему идут мужики: Солнце, Ветер и Мороз. Мужик мужикам поклонился, посеред дороги становился, а ветру еще поклон на особицу. Солнце сказало: "Постой, мужик, вот я те сожгу!" А Ветер молвил: "Я тебя не допущу". Мороз пригрозил: "Постой, мужик, я те заморожу!" А Ветер: "Я тебя отдую".

92 (49; вып. IV, № 39). Андр. * 299.

В примечании к этой сказке Афанасьев напечатал вариант из журнала "Подснежник", (1858, I, стр. 3 - 9):

"В Петровки поехал мужик сено косить: "Эх, жарко, - говорит он, - кабы Ветер пахнул холодком, меньшую бы дочь за него выдал". Ветер и подул. Выдал мужик за него дочку и поехал к ним в гости. То да ее, говорит Ветер жене: "Жарко, жена, в избе; пойдем на воду сидеть". - "Что ты? Утонем". - "Небось не утонем; бери знай шубу". Пришли к реке, кинул Ветер шубу на воду: "Прыгай!" - говорит жене. Прыгнули оба разом. Ветер подул, и поплыла шуба, что твоя лодка. Мужик воротился домой, и сам задумал так же покататься; кинул на воду шубу, прыг на нее вместе со старухою - и прямо на дно угодил".

Сказка эта перекликается со сказкой о животных-зятьях (см. примечания к № № 159, 160). Андр. 552.

93 (50; вып. VI, № 57). Записано на Украине. Андр. *313 II. Очень редкая сказка. Пересказ афанасьевского текста был записан в Сибири и имеется в сборнике Смирнова (см. указатель сюжетов в III томе). Афанасьеву был известен еще один украинский вариант, кратко изложенный им в книге "Поэтические воззрения славян на природу", т. III, стр. 271 - 274. Изложение это перепечатано в комментариях Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 574).

94 (51; вып. IV, № 40). Записано в Калининской области. В указателе Андреева отсутствует, так как это не сказка, а местное предание. Афанасьев ("Поэтические воззрения славян на природу", т. II, стр. 226 - 229) указывает аналогичные рассказы о Днепре и Десне, Днепре и Соже, Доне и Шате, Волге и Западной Двине.

95 (52а; вып. IV, № 42а). Записано в Никольском районе Вологодской области. Андр. 480, * В. Относится к широко распространенному циклу сказок о мачехе и падчерице, представленному множеством весьма разнообразных вариантов, которые лишь условно можно отнести к тому или иному типу. Сказка о Морозке использована Некрасовым.

96 (52b; вып. IV, № 42b). Записано в Курской области. Андр. 480, * В. См. примечание к № 95,

Вариант описания встречи девушки с Морозом (стр. 143): "Идет Мороз в одних чулках, одних сапогах. "Тепло ль тебе, девица? Тепло ль тебе, красная?" - "Божье тепло, божье и холодно!"

97 (53; вып. IV, № 53). Записано в Курской области. АН др. 480, * В. См. примечание к сказке № 96.

98 (54; вып. V, № 15). Записано в Тульской области Мясоедовым. АН др. 480, *С.

После слов "Вот собачка: "Тяф-тяф-тяф!" (стр. 146) отмечено: "По другому, списку - прилетает петух и кричит: "Кукуреку! Со стариком дочка едет" и т. д.".

99 (55; вып. IV, № 41). Текст украинский. Н. П. Андреев условно относит данную сказку к типу "Морозко" (480, *В), хотя ее следовало бы выделить в особый тип. Кобылячья голова как испытательница девушки встречается довольно часто в русских и украинских сказках.

100 (56; вып. VI, № 54). Записано в Курской области. Андр. 511.

101 (57; вып. VI, № 55). Записано в Архангельской области. Сказка состоит из двух сюжетов: об Одноглазке, Двуглазке, Трехглазке (Андр. 511) и о подмененной невесте или жене (Андр. 403 В).

102 (58а; вып. I, № За). Записано в Переславль-Залесском районе Ярославской области Н. Бодровым. Андр. 480, * В. См. примечание к № 95. Данная сказка отличается от сказок о Морозке и сходных в основном тем, что девушка попадает не к Морозке, а к бабе-яте. В остальном ход повествования тот же.

103 (58b; вып. I, № 36). Записано в Бобровском районе Воронежской области. Андр. 480, * Е. Ср. также * 313 I, 428.

104 (59; вып. IV, № 44). Андр. 480, * F. В данной форме сказка представляет собой литературную обработку народного подлинника. Полных аналогий в русском сказочном репертуаре нет, и данный вариант единственный нам известный. Тем не менее сказка не может считаться подделкой, так как ее основные слагаемые (баба-яга, три всадника и пр.) встречаются и в других сказках.

105 (60; вып. VII, № 30). Андр. 327 В. Эпизод о том, как братья попадают к бабе-яге, надевают на дочерей яги свои платья и тем спасаются от смерти, чаще рассказывается в сказке о мальчике с пальчик и великане.

К имени "Заморышек" (стр. 166) вариант: "Последышек".

Вариант окончания: "Ведьма польстилась на чудных богатырских коней и решилась убить ночью добрых молодцев. Заморышек взял поснимал с ее сонных дочерей венчики, а с своих братьев шапочки, венчики надел на братьев, а шапочки на дочерей ведьмы. Ведьма пришла и перебила всех своих дочек. Заморышек захватил у ней щетку, гребенку и утиральник и с их помощью спасается бегством; бросает щетку - поднимается гора, бросает гребенку - вырастает лес, бросает утиральник - появляется глубокая река",

106 (61 а; вып. II, стр. 113 - 115). Записано в Шадринском районе Курганской области государственным крестьянином А. Зыряновым.

Андр. 327 С. Рукопись сохранилась (XXIX, 32 а, сказка № 7), Афанасьев перепечатал текст без изменений. В настоящем издании некоторые орфографические и иные особенности текста (лошка, чево, пехнула и др.) изменены соответственно современным орфографическим нормам.

107 (61b; вып. II, стр. 115 - 118). Записано в Липецком районе Липецкой области. Андр. 327 С. Рукопись сохранилась (XL, № 36). Афанасьев внес довольно большое количество мелких поправок и изменений. Подробности см. в комментариях Н. П. Андреева (том I, 1936, стр. 581 - 583).

108 (62а; вып. I, № 4а). Записано А. Н. Афанасьевым в Бобровском районе Воронежской области. Андр. 327 С.

К рассказу о появлении ведьмы (стр. 174) дано пояснение: "Некоторые сказочники заменяют в этой сказке слово "ведьма" словом "змея".

109 (62b; вып. I, № 41b). Записано в городе Погаре Брянской области учителем Н. Матросовым. Андр. 327 С.

110 (62с; вып. VI, № 17а). Андр. 327 С.

111 (62; вып. VI, № 17b). Записано в Саратовской области К А. Гусь-ковым. Андр. 327 С.

112 (63; вып. VI, № 20). Записано в Курской области. Андр. 327 С.

113 (64; вып. VI, № 19). Записано в Курской области. Н. П. Андреев условно отнес эту сказку к типу "Мачеха и падчерица" (Андр. 480 * Е).

114 (65; вып. VI, № 18). Записано в Курской области. Соединено три сюжета: Сестра в подземном царстве (Андр. *722), о детях у ведьмы (Андр. 327 А) и о чудесном бегстве (Андр. * 313 I).

115 (66а; вып. I, № 40). Андр. 613. Записано в Чистопольском районе Татарской АССР. Рукопись сохранилась (XIV, № 3). Эпизод встречи с попом не был пропущен цензурой. Афанасьев был вынужден заменить попа приказчиком. Подлинный текст сказки впервые был восстановлен только в пятом издании "Сказок" Афанасьева. Воспроизводя текст рукописи, Афанасьев сохранил все особенности его написания (пашли, спрасил, бытто, яво, на дороги и пр.), несколько сократив количество слов "знашь" и "слышь". В настоящем издании написание унифицировано соответственно нормам современной орфографии и орфоэпии.

Сказка о Правде и Кривде принадлежит к древнейшим и наиболее распространенным на всем земном шаре. Она была в особой форме известна еще в древнем Египте в XII веке до н. э.

116 (66b; вып. V, № 13а). Текст восходит к собранию П. В. Киреевского. Запись произведена П. И. Якушкиным. Андр, 613.

117 (66с; вып. V, № 13b). Андр. 613.

118 (66d; вып. V, № 13с). Андр. 613. Записано в Черноярcком районе Астраханской области писарем Волконидиным. Рукопись сохранилась (XLII, 42). Афанасьев подверг запись коренной стилистической обработке, освободив ее от элементов канцелярского стиля: например, фразу "Изыскав богатую деревню или селение, они принялись трудиться, но обстоятельства им не дозволяли работать вместе, а у разных хозяев" Афанасьев передал так: "Шли, шли, очутились в богатом селе и нанялись у разных хозяев". По рукописи сказка перепечатана в сборнике А. М. Смирнова ("Сборник великорусских сказок из архива Русского географического общества, 1917 № 255) и в комментариях Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 588 - 589).

119 (66е; вып. VI, № 15а). Андр. 613.

120 (66f; вып. VI, № 15b). Записано в Зубцовском районе Калининской области. Андр. 613. Ср. также Андр. 1061, Андр. 1083.

121 (66g; вып. VI, № 15с). Андр. 613.

Вариант окончания: "Вылечить царевну можно. В такой-то горе лежит Животворный крест; да гора-то велика, всю ее не скопаешь. А здесь нужна сметка: на той на горе растет береза, стоит только отмерить от березы двенадцать локтей на восход солнца, да и копать землю: тут он и лежит! Тем крестом надо благословить царевну - она совсем исцелеет". Портной выслушал эти речи, достал животворный крест и пошел IB то царство, где заклятая царевна людей пожирала. Три года и три месяца шел он туда; наконец добрался и выпросился ночевать к одному бедному мужичку. Вечером стали метать жребий: кому идтить на съедение к царевой дочери; а она лежит в гробу в церкви и каждую ночь съедает по человеку. Жребий упал "а того самого бедного мужичка, у которого портной пристал; пришли его брать, и поднялся в доме вой да плач: мать, жена, дети так слезами и заливаются - не приведи бог! "О чем вы плачете?" - спрашивает портной. "Как же нам не плакать? Один хозяин был, и тому досталось идти на съедение". - "Не тужите; я за него пойду. Одна голова не бедна, мне вое равно помирать!" Сказал и пошел в церковь; как вошел туда, очертил вокруг себя крестом, стоит да богу молится. Ровно в двенадцать часов встала царевна из гроба и кинулась к нему. Портной поднял животворный крест и благословил ее три раза; царевна упала к его ногам и с той минуты совсем исцелела. Поутру приходят сторожа кости убирать, а он живехонек, и царевна выздоровела. Царь на радостях отдал за него дочь свою и много земель, много городов и сел пожаловал в приданое". К этому варианту см. Андр. 307.

122 (изд. 2, т. IV, стр. 68 - 69; вып. I, стр. 110 - 111). Записано А. Н. Афанасьевым в Бобровском районе Воронежской области. Андр. 613. Вода, которую пьют после того, как в ней были вымыты ноги, - мотив, характерный для сказки "Вещий сон" (Андр. 725).

123 (67; вып. VIII, № 18). Андр. 502. Сказка о подмененном царевиче - одна из наиболее известных в мире сказок.

После слов "вытащи ключ у ней из кармана, да меня и выпусти" (стр. 205) указан вариант просьбы лешего, обращенной к царевичу: "Пойди к матери и заплачь горькими слезами; будет она тебя по головушке гладить, ты у ней ключ из кармана и выкради".

После слов "дали ему котомку и одного дядьку" (стр. 206) указан вариант начала: "Был-жил король, у него был один сын Иван-королевич; стал он на возрасте, собрал своих сверстников и начал с ними погуливать и шутить шутки нехорошие: кого за руку ухватит - рука прочь, кого за голову - голова прочь! Пришли бояре и купцы и всякие люди к королю с жалобами. Король только руками хлопнул! "Экая напасть, - говорит, один блин, да и тот комом!" Созвал генералов и сенаторов: "Куда мне сына девать? В крепость посадить или повесить?" - "Ваше королевское величество, - отвечают генералы и сенаторы, - царских семян (то есть детей) не бьют, не куют, а на божью волю пускают". (Записано в Архангельской губернии.)"

Вариант ответа средней дочери мужика-лешего (стр. 207): "Я ему подарю перстень: и ночью свечей зажигать не надобно - так светит".

124 (67b; вып. V, № 37). Андр. 502. Записано в Воронежской области и доставлено Афанасьеву Н. И. Второвым, исследователем воронежского края. Свои записки Второв передал Далю, Афанасьеву и в Географическое общество.

После слов "...пойман этакий богатырь" (стр. 209) даны три варианта начала сказки:

"Вариант 1. Жил-был царь на царстве, государь на государстве; у того царя был любимый сад, а в том саду росла яблони с золотыми и серебряными яблоками. Начал вор ходить, золотые, серебряные яблоки обрывать. Царь поставил кругом большой караул - все нет толку! Вор свое дело знает, яблочки по-прежнему сымает. Вот и вызвался старый садовник. "Я, - говорит, - могу вора изловить!" Царь тому очень рад: "Пожалуйста, излови, царской рукой награжу!" Садовник потребовал три ведра вина крепкого да три кадочки меду сладкого: взял корыто, рассытил вино медом и поставил под яблоню, а сам спать пошел. Вдруг пошел гул по саду: земля дрожит, лист на дереве шумит, волна на реке подымается - летит чудище; прилетел, нарвал золотых и серебряных яблок и увидал корыто, спустился наземь, упился вином и тут же мертвецким сном заснул. Садовник как раз вовремя пробудился, прибежал и двенадцать кузнецов с собой привел; взяли кузнецы цепи железные, оковали чудище и сволокли его сонного в крепкую темницу. Царь обрадовался, наградил садовника и приказал войска готовить, народ сзывать, виселицу ставить, захотел казнить это чудище... (Царевич выпускает его на волю.) В назначенный час пошли за чудищем, отперли темницу, - а там его и духу не слыхать, только разорванные цепи валяются. Осерчал царь на свою царицу: "Как-де ты усмотреть не могла? У тебя ключи были!" Ухватил ее за белую руку и возвел на виселицу: "Честной, православный народ! Свободила она чудище от лютой казни; пусть сама ее примет!" (Царевич признается...);

Вариант 2. У крестьянина было три сына; посеяли на новине белоярую пшеницу; вместо зеленей все поле засветилося самоцветными каменьями. Пошел мужик к царю: "Ваше величество! Позволь слово говорить, не вели за слово казнить". - "Говори смело". Рассказал мужик про каменья самоцветные: "Нам ли велишь тем полем владать, али в казну велишь отобрать?" - "Вам бог дал, вы и владайте!" Повадился на крестьянское поле вор ходить. Пошел старший брат караулить. В самую полночь приезжает Вихорь Вихрёвич о двенадцати головах, под ним борзый конь, копытом в землю бьет да самоцветное каменьё пожирает. Большой брат выскочил: "Что ты, Вихорь Вихрёвич, нас обидишь (обижаешь)? Нам бог дал, государь пожаловал!" - "Ах ты, белогубый щенок!" - говорит Вихорь. - Еще вздумал со мною считаться!" Слез с коня, вытащил острый нож и вырезал у него ремень из спины. Наутро спрашивает отец; "Что, сынок, не видал ли вора?" - "Нет, не видал! Разве вор дурак, что тогда пойдет, когда стерегут!" На другую ночь пошел средний брат; у него Вихорь два ремня вырезал. На третью ночь досталось младшему караулить; он поймал вора, скрутил его веревками и привязал к дубу...

Вариант 3. Вместо чудища и вихря сказка выводит Кощея, седого старичка, который сам с ноготь, борода с локоть; понравилось ему гонять свой табун лошадей на крестьянское поле да пшеницу травить; почти всю сгубил. Два старших брата караулили вора, да ничего не узнали. Пошел меньшой, вырыл яму и залез туда на ночь. "Вор хитер, - думает, - сон напутает! Ну, да в яме не увидит и сна не напустит!" Целую ночь добрый молодец не спал, укараулил-такЕ Кощея, поймал его за бороду да к царю отвез".

После слов "и тебя самого в полон возьму" (стр. 211) указан вариант; "У царя пир горой; гости вполсыта наедалися, вполпьяна напивалися - вдруг с шумом влетает в окно каленая стрела и упадает к ногам царя, а к той стреле привязано грозное письмо от змея трехглавого".

125 (68; вып. II, № 21). Андр. 502. Записано в Шадринском районе Курганской области государственным крестьянином А, Зыряновым. Андр, 502, Рукопись сохранилась (XXXIX, № 32а). Афанасьев внес в текст рукописи значительные изменения стилистического характера, не коснувшись своеобразного и непоследовательного написания ("одново", "согласен", "девятиглавой" наряду с "шестиглавый", "бится" наряду с "горбиться" и т. д.). В настоящем издании написание унифицировано соответственно нормам современной орфографии и орфоэпии.

126 (69; вып. V, № 38), Записано старшим учителем Новогрудского дворянского училища М. Дмитриевым. Андр. 502.

127 (70; вып. V, № 35). Андр. 533 А; ср. также 403 А. Записано в Липецком районе Липецкой области, в Казачьей слободе. Рукопись сохранилась (XL, № 36). Афанасьев внес многочисленные стилистические и иные поправки. Они приведены в комментариях Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 596 - 600), Афанасьев полностью сохранил орфографию рукописи, В настоящем издании условно-фонетическое письмо рукописи заменено орфографическим.

128 (71а; вып. I, № 5) Записано в Пинежском районе Архангельской области. Андр. 301. Рукопись сохранилась (I, № 68). Афанасьев внес много мелких поправок. Они перечислены в комментариях Н. П, Андреева (т, I, 1936, стр. 603 - 605), Сказка о трех царствах принадлежит к наиболее распространенным и популярным. Имеется около пятидесяти опубликованных текстов ее.

129 (7b; вып. VII, № 9) Записано в Воронежской области, в бывшем Воронежском уезде, доставлено Н, И, Второвым (см. примечание к № 124). Андр. 301.

После слов "и пепел по ветру развеял" (стр. 234) указан вариант предыдущих эпизодов сказки; "Иван-царевич, взяв родительское благословение, оседлал своего доброго коня и поехал в дорогу. Ехал, ехал и забрался в великую глушь. Стоят перед ним горы высокие - ни взойти, ни въехать! А под горами видны шатры белые, в тех шатрах - его старшие братья. Поздоровались. Говорит им Иван-царевич: "Оставайтесь здесь да ждите меня ровно три месяца, а я на горы поеду". Ударил коня по крутым бедрам; его конь возъярился, поднялся выше лесу стоячего, ниже облака ходячего и принес молодца на высокие горы. Видит Иван-царевич медный дворец, у дворца медный столб стоит, на столбе - медное кольцо висит. Въезжает на широкий двор, слезает с коня, привязывает его за то кольцо медное и идет в палаты белокаменные. В палатах на троне сидит девица-красавица, "Здравствуй, умница!" - "Здравствуй, добрый человек! Напрасно ты сюда заехал..." - "Отчего так?" - "Не быть тебе живому! Вот скоро прилетит трехглавый змей, он тебя пожрет и с косточками". - "А может подавится! Не бойся, умница; лучше спрячь меня до времени". Она спрятала его в укромное местечко. Поднималася сильная буря - гром гремит, земля дрожит, дремучий лес долу преклоняется, летит трехглавый змей. Прилетел, ударился об пол и сделался молодцем: "Фу! Русским духом воняет..." - "Помилуй, змей! Кто из русских посмел бы сюда зайти! В наши горы ни звери не рыскают, ни птицы не залетывают". - "Говори не говори, а я не боюсь, на свою силу надеюсь! Во всем свете нет мне другого соперника, кроме Ивана-царевича, что народился у царя Бела Белянина; да он еще молод, даже ворон костей его сюда не занесет!" Иван-царевич не вытерпел, выскочил и говорит громким голосом: "Врешь, проклятый змей! Не ворон богатыря заносит, а добрый конь завозит". - "А, Иван-царевич! Так ты здесь... Ну что ж, станем с тобой биться али мириться?" Отвечает царевич: "Не затем я приехал, чтобы мириться, а затем, чтоб предать тебя злой смерти", - "Коли так, пойдем в чистое поле ток делать, чтоб было на чем разгуляться, силами помериться". Вышли в чистое поле. Змей дунул - сделался на три версты железный ток. "Ну, - говорит змей, - станем воевать на этом месте". - "Нет, твой ток не годится!" - сказал Иван-царевич и как дунул - сделался стальной ток на шесть верст: "Вот теперь будет где потешиться! Начинай ты, проклятый змей!" Разошлись богатыри и опять сошлись; ударил змей Ивана-царевича и вогнал его по косточки в стальной ток. Разошлись и сошлись в другой раз; ударил Иван-царевич змея и с одного маху отрубил ему мечом три головы; наклал костер, сжег змея в пепел и пустил по ветру. После того приезжает царевич к серебряному дворцу и сражается с шестиглавым змеем. Змей дунул - сделался на шесть верст медный ток; Иван-царевич дунул - сделался ток серебряный на двенадцать верст. Победив этого неприятеля, царевич едет к золотому дворцу и сражается с девятиглавым змеем; змей дунул - и сделался ток серебряный на девять верст; Иван-царевич дунул - сделался ток золотой на осьмнадцать верст. Убил царевич и это чудище и едет к алмазному дворцу, в котором жила его матушка, Настасья золотая коса, у двенадцатиглавого змея. Алмазный дворец словно мельница вертится, а с того дворца вся вселенная видна - все царства и земли как на ладони. Царевич поздоровался с своей матерью и говор.ит: "Как стану я со змеем сражаться, а мой добрый конь начнет с привязи рваться, ты, матушка, беги и отвязывай коня наскоро". Сказал и спрятался в укромное местечко. Прилетел двенадцатиглавый змей. "Фу! Русским духом воняет". - "Помилуй, змей! - говорит царица. - Как сюда русскому духу зайти? В наши горы ни звери не рыскают, ни птицы не залетывают". - "Полно обманывать! Я сам видел, что на нашем дворе богатырский конь у столба привязан". Иван-царевич выскочил, и пошли они воевать в чистое поле. Змей дунул - сделался золотой ток на двенадцать верст; а царевич дунул - сделался алмазный ток на двадцать четыре версты. Сошлись они, словно громовые тучи в небе сходятся; ударились так сильно, аж земля застонала... Бились, бились; загнал змей Ивана-царевича в алмазный ток под самые руки, а Иван-царевич срубил змею десять голов. Видит Настасья золотая коса, что богатырский конь с привязи рвется, побежала наскоро и отвязала его; богатырский конь бросился на побоище и начал змея зубами грызть и копытами топтать. Тем временем Иван-царевич вылез, оправился и снес змею остальные две головы, сжег его на костре и пустил пепел по ветру. "Спасибо тебе, добрый конь! Сослужил ты мне службу великую, отпущаю тебя на все четыре стороны". Конь пустился стрелою по полю и вмиг с глаз пропал; а царевич сделал блоки, разыскал много крепких холстов, связал вместе и начал спущать с высоких гор свою матушку и трех девиц из медного, серебряного и золотого царств..."

К словам "Глядь - на окне лежит дудочка" (стр. 235) дан вариант: "золотой перстень; царевич взял перстень, только надвинул на палец - тотчас явились два арапа: "Что угодно, Иван-царевич?"

130 (71с; вып. VIII, № 7). Андр. 301,

Даны два варианта начала сказки:

Вариант 1. В некотором государстве пропала у царя царица. Кликнул царь клич: не вызовется ли кто разыскать царицу? Вызвались два генерала, забрали царской казны несчетное число и уехали неведомо куда. Царь ждал их ждал и ждать перестал; вздумал он нарядиться в простое платье, пойти потолкаться промеж черного народа да послушать людских речей: "Может, что доброе услышу!" Вот заходит он в кабак, - в кабаке гуляет с своими однокашниками веселый, разухабистый солдат: вино пьет, песни поет да быль с небылицей мешает. Царь тотчас выставил полштофа водки, пристал к ним в товарищи и завел речь про тех генералов, что взялись разыскать царицу. Солдат опьянел порядком да спьяну и вымолвил: "Хороши генералы! Царскую казну огребли, из столицы ушли, засели в чужестранном городе и кутят себе с утра до вечера да по трактирам денежки переводят. Правду-матку сказать, и царь-то глуп! Ну как таким плутам поверить было? Если б он догадался да пожаловал мне хоть десятую часть этих денег, так я бы ему давным-давно отыскал царицу". - "Что ж ты хвастаешь? - говорит ему царь. - Пошел бы во дворец, явился бы государю и доложил все, как следует..." - "Э, любезный! Куда нам, грешным, к праведникам? Во дворец меня на сто шагов не подпустят; а пойдешь - шею накостыляют, да, пожалуй, еще под суд попадешь!" На другой день царь отдал приказ взять этого солдата и представить к себе. Привели солдата. Говорит ему царь: "Вчера в кабаке ты при всем народе похвалялся, что можешь царицу отыскать. Сказывай: станет ли тебя с этакое дело?" - "Станет, ваше величество!" Царь дал ему денег сорок тысячей и открытый лист за своей рукою: куда хошь - туда и ступай! (Солдат отправляется искать царицу и совершает те же самые подвиги, что и Иван-царевич.)

Вариант 2. Сделал царь клич по всему государству: "Кто найдет мою царицу, того чинами пожалую, деревнями наделю, золотом с ног до головы осыплю". Никто не вызывается; старый за малого хоронится, а от малого ответу нет. На ту пору жил у царя на кухне поваренок - мальчик невеличек, лет десяти - не больше, завсегда сидел он на печке да в золе валялся, и прозвали его Иван Затрубник. Услыхал Иван Затрубник, что на царский клич никто не вызывается, и стал поварам сказывать: "Кто царицу унес - я не ведаю, а разыскать ее да назад привести - дело плевое! Хоть сейчас готов!" Набольший повар рассердился: "Экий дурак, расхвастался!" Схватил чумичку и ударил его по лбу. С того горя закричал-заревел Иван Затрубник громким голосом; от его крику детского с царских теремов крыша свалилася. Царь всполошился. "Кто, - говорит, - крышу повалил?" Тотчас доложили царю про Ивана Затрубника. Спрашивает его царь: "Сдуру ты похвалился али впрямь сказывал?" - "Что сказал, от того не отрекаюся; дай мне три года сроку, подрасту да в силу войду - твою царицу достану". Дал ему царь три года сроку. Пред царским дворцом был зеленый луг, на том лугу три дуба стояло: один дуб в пятнадцать обхватов, другой в двадцать, а третий в двадцать пять. Прошел первый год; Иван Затрубник побежал на лугу силу пробовать, ухватился своими богатырскими руками за дуб в пятнадцать обхватов, вырвал его с кореньем, ударил о землю - только щепки посыпались. Еще год совершился - Иван Затрубник вырвал дуб в двадцать обхватов и разбил его вдребезги. На исходе третьего года стал он силу пробовать, взялся за дуб в двадцать пять обхватов, выдернул совсем с кореньем, поднял вверх и ударил о землю - лес зашумел, земля затряслась, сине море взволновалося, а дуб пеплом рассыпался. "Теперь никого не убоюсь!" - сказал Иван Затрубник и пошел добывать царицу..."

131 (72; вып. II, № 22). Записано в Тамбовской области. Андр. 301.

132 (73; вып. I, № 6). Записано в городе Погаре Брянской области учителем Н. Матросовым. Андр. 301.

133 (74а; вып. V, № 24). Андр. *312 I. Записано на Украине, доставлено М. А. Максимовичем, крупным украинским историком, этнографом и фольклористом, издателем "Малороссийских песен" (1827, 1834, 1849),

134 (74b; вып. III, № 2). Андр. *312 I. Записано в Новогрудском районе Гродненской области М. Дмитриевым, Текст белорусский, Вторая половина представляет собой самостоятельную сказку о змееборстве (Андр. 300* В).

135 (75; вып. II, № 30) Андр. 300, *В. Записано в городе Погаре Брянской области учителем Н. Матросовым.

136 (76; вып. VIII, № 2, Записано в Чкаловской области, Андр, 300, *В. Ср. также Андр. 519.

После слов "свинья рассыпалась аредом" (стр. 274) указан вариант: "В другом списке: свинья глотает коня Ивана коровьина сына; он с помощью кузнецов хватает ее за язык раскаленными клещами, запрягает в соху и начинает пахать землю. Свинья провела борозду до самого моря и бросилась пить воду, пила, пила, пока лопнула. Кузнецы сковали Ивану коровьину сыну железного коня, на котором он и поехал дальше".

Вариант окончания сказки: "В другом списке сказка оканчивается так: "Поутру встал Буря-богатырь и говорит царевичу: "Теперь ничего не бойся! Твоя жена выучена. Только смотри, как пойдешь с нею в баню париться, не моги ахать!" Пришло время, пошел Иван-царевич с королевною в баню; глянул он на ее тело белое, так и ахнул: "Ах, какие рубцы значатся!" - "А, - думает королевна, - так это не ты меня бил, а твой брат Буря-богатырь". С той поры стала она приставать к царевичу: "Отруби своему старшему брату ноги; ведь он надо мной насмеялся!" Иван-царевич отрубил ему сонному ноги. Буря-богатырь взял свои отрубленные ноги, выбрался ползком в чистое поле, натянул тугой лук, пустил калену стрелу и убил своего коня; выпотрошил, залез в лошадиное брюхо и сидит-дожидается. Прилетел ворон с воронятами и спустился падали поклевать. Буря-богатырь хвать - и поймал вороненка. "Отдай, богатырь, мое детище!" - кричит ворон. "Принеси мне живой и мертвой воды, тогда отдам". - "Хорошо, - отвечает ворон, - только привяжи мне на хвост два пузыречка". Скоро слетал ворон и принес живой и мертвой воды. Буря-богатырь выпустил вороненка, брызнул тою водой себе на ноги - и хоть сейчас бежать готов; брызнул на коня - и конь ожил. Воротился домой, а Иван-царевич свиней пасет; так ему жена присудила. Как увидела королевна, что Буря-богатырь коровий сын опять с ногами стал, тотчас повинилася. С того времени жила она с Иваном-царевичем в лю-бови и совете, никакого дурна не делала",

137 (77; вып. VII, № 3). К основному рассказу о змееборстве (Андр, 300, *В) добавлен рассказ о женитьбе героя при помощи чудесных искусников (Андр. 513 А. Ср. также Андр. 531).

Варианты (стр. 278): вместо ерша - "карась, окунь"; вместо коровы - "кобыла; от нее родится Иван кобылий сын".

После слов "у коровы Иван Быкович" указаны два варианта начала сказки:

"Вариант 1. Не было у царя детей; вздумал он через болота-трясины непроходимые мост построить, созвал мастеровых и приказал делать мост с беседками. Как скоро готов был мост, посылает царь своего слугу: "Поди, сядь под мостом да людских речей послушай". Сидит слуга под мостом, идут двое нищих. Один говорит: "Спасибо нашему царю, что мост построил и беседки поделал; есть где отдохнуть страннику". А другой говорит: "Надо ему пожелать наследника. Если б он догадался да велел за ночь, пока петухи не споют, шелковый бредень связать да тем бреднем золотую рыбку в море изловил, царица покушала б золотой рыбки и родила б ему сына". Слуга побежал к царю и рассказал, что слышал. Царь приказал за ночь до первых петухов связать шелковый бредень и с тем бреднем послал рыбаков на море. Рыбаки раз бредень закинули - ничего не вытащили, в другой закинули - опять ничего, а за третьим разом попалась им золотая рыбка; взяли ее и отнесли к царю.

Вариант 2. Жил-был царь, у него была дочь. Раз как-то поехал он на охоту за красным зверем и перелетными птицами. Подъезжает к одному озеру, глядь - плавает в озере золотая голова. Говорит царь: "Кто поймает мне эту голову, того щедро буду жаловать". Бросились охотники в воду, плавали, плавали - никто не поймал золотую голову, а поймал ее самый последний псарь. Царь обрадовался, привез золотую голову, никому про нее не сказал и поставил в своей комнате. Через несколько времени собрался он опять на охоту, отдает ключи своей дочери: "Везде ходи, только в мою спальню не заглядывай!" Вот царевна пошла со своей нянькою по дворцу гулять, не утерпела и зашла в отцовскую комнату; увидала тут золотую голову: "Что за диво! Посмотри-ка, нянька!" С того самого часу и царевна и нянька обе сделались беременны. Воротился король, видит, что дочь тяжела, и стал ее допрашивать: "Говори, с кем живешь?" - "Знать не знаю, ведать не ведаю, от чего это приключилося. Зашли мы с нянькою в твою комнату, увидали там золотую голову, и с того часу обе сделались беременны". - "Хорошо, - говорит царь, - если вы обе в один день, в один час разрешитесь - правда твоя; а если да в разные часы, тотчас твою голову срублю". Пришло время рожать, и царевна и нянька в один день, в один час, в одну минуту родили себе по сыну и нарекли их одним именем: Иван-царевич да Иван нянькин сын. (Последний в дальнейшем рассказе исполняет те же подвиги, какие в других списках приписываются Ивану Коровину или кобылину сыну.)"

Вариант описания бабы-яги (стр. 280): "На печи лежит баба-яга, ноги раскорячила из угла в угол, зубы на полку положила, а уши по земле волочатся. "Фу-фу! - говорит. - Давно не случалось русского духу носом слышать, а теперь глазами вижу; только подумала: чего бы покушать, а тут само кушанье явилося!"

Вариант описания появления чуда-юда шестиглавого (стр, 280): "Вдруг собаки залаяли, соловьи запели, чугунный мост загудел - выезжает шестиглавый змей".

Вариант к описанию боя с шестиглавым чудом-юдом: "Стой; Иван Быкович! Дай поправиться", - "Что за поправа! По-нашему: бей да руби, себя не береги!"

К описанию коня чуда-юда двенадцатиглавого (стр. 281): "Конь у него вороной - во лбу месяц золотой, по бокам часты звезды".

После слов "Чудо-юдо согласился" (стр. 282) дан вариант описания боя с чудом-юдом двенадцатиглавым: "На третью ночь надо идти на дозор Ивану Быковичу; он вышел в чистое поле, ударился о сырую землю, обернулся воробышком и полетел к змеиной матери; прилетел к ее окошечку, сел и слушает. Змеиха на печке сидит, кота поглаживает, а сама говорит: "Котик-коток, серо-пегий лобок! На реке на Смородине появился Иван Быкович, убил у меня двух сыновей, середнего да младшего; теперь я пошлю старшего о двенадцати головах - тот его доконает. Потому доконает, что есть у него вода сильная и вода слабая; сильная стоит на правой руке моста, а слабая на левой". Иван Быкович выслушал, полетел на реку Смородину, на калиновый мост, обернулся добрым молодцем, переставил сильную воду налево, а слабую направо, и ждет змея. Едет змей о двенадцати грловах, увидал Ивана Быковича: "Теперь-то я вдоволь натешусь! Давай, - говорит, - сражаться". - "Ладно! Только наперед уговор сделаем: кто в бою ослабеет, тому давать роздыху". Стали они сражаться, начал змей одолевать. Иван Быкович запросил роздыху, и бросились оба воду пить: богатырь сильную, а змей - слабую. У Ивана Быковича много силы прибыло, а у змея убыло. Стали опять сражаться, и богатырь убил змея".

Другой вариант к описанию этого боя: "Шляпа упала на конюшню и разломала все двери и затворы; выскочили оттуда два коня, два ворона и два хорта - те самые, что Иван Быкович у змея шестиглавого да у змея девятиглавого отобрал в прежние две ночи. Бросились они помогать Ивану Быковичу. Говорит им змей о двенадцати головах: "Что вы меня бьете? Ведь вы наши были!" - "Да, сколько мы у вас ни жили - никогда такого корму не едали, какой нам теперь дают". И забили того змея кони копытами, хорты на мелкие части его разорвали, а вороны дотла исклевали".

К оборотничеству героя (стр. 283): вместо "сделался воробышком" - "сделался голубем; прилетел к белокаменным палатам, обернулся мурашом и залез в щелочку - сидит да слушает".

К оборотничеству меньшей жены чуда-юда: вместо "сделаюсь яблоней с золотыми и серебряными яблочками" - "сделаюсь прекрасным цветочком".

138 (78; вып. VIII, № 9). Записано в Саратовской области Гуськовым. К основному рассказу о змееборстве (Андр. 300, *В) добавлен рассказ о женитьбе героя при помощи чудесных искусников (Андр. 513 А).

К имени "Студенец" (стр. 290) - вариант: "Мороз".

139 (79; вып. V, № 54). Андр. 301. Сообщено А. Максимовичем. Вероятно, представляет собой перевод с украинского на русский.

140 (80; вып. VII, № 8). Андр. 301.

Варианты (стр. 300): к именам героев Вечорка, Полуночка и Зорька - Было у нее три сына: Вечер, Полночь и Заря"; к мотиву приготовления обеда Вечоркой - "на дворе было много всякого скота; вот он выбрал самого большого быка..."; к описанию старичка - "старичок - сам в аршин, борода - семь аршин".

Даны два варианта описания схватки Зорьки со старичком (стр. 301):

"Вариант 1. Зорька ухватил старика за бороду и до тех пор садил его об пол, пока совсем борода не оторвалась. Старичок с ноготок вырвался и убежал, а борода его осталась у богатыря в руках. Зорька взял ее, прибил к стене гвоздем и, как только братья с охоты пришли, стал им на ту бороду показывать: "Вот-де ваша головная боль! Угорели вы не от печки, а от этой бородки".

Вариант 2. Зорька раздвинул в полу две доски, просунул старичку бороду, защемил и давай его бить железным прутом. Тот рвался, рвался и ушел без бороды".

141 (81а; вып. VIII, № ба) Андр. 301.

Варианты: вместо "за ягодами" (стр. 303) - "за грибами"; вместо имени Ивашко-Медведко (стр. 304) - "Максим семи аршин".

К словам "богатырь дубье верстает" и т. д. (стр. 304) дан вариант: "Богатырь в лесу работает: возьмется за ель - тотчас с корнями вон, за сосну - и ту выдернет".

К имени Дубынюшка дан вариант: "Лесиня-богатырь (от слова лес); или Еленя-богатырь (от слова ель)".

После слов: "Пойдем, я товарищам рад" (стр. 304) указан вариант предыдущих эпизодов сказки: "Растет Ивашко не по годам, а по часам, ест по целой квашне на день; не донялся тем, что по целой квашне съедал, и стал говорить старику со старухою: "Вы мне больше не кормильцы; пойду по дорогам гулять". - "Что ты, дитятко! Живи с нами". - "Нет, коли с вами жить, надо мной смеяться будут: в лесу-де родился, пням богу молился!" Сковал себе палицу в девяносто пуд, подбросил ее высоко вверх и подставил свой лоб; палица упала - чуть-чуть погнулась. "Годится!" - сказал Ивашко, взял эту палицу и пошел - куда сам знал. Идет он путем-дорогою и видит: в некотором царстве, в чужой стороне, против неба на земле, один богатырь горох веет. "Бог помочь, богатырь Горошник!" - "Спасибо, Ивашко-Медведко!" - "Нешто пособить тебе?" - "Пожалуй, пособи!" Ивашко начал горох веять, бросит одну горсть - сделается четверть, бросит другую горсть - две четверти; живо весь горох перевеял. Спрашивает его богатырь Горошник: "Возьми меня с собой; я твоим меньшим братом буду". - "Ладно, и мне веселей с товарищем! Чем этаким богатырям дома сидеть, лучше по белу свету погулять, себя показать, людей посмотреть". Пошли вместе.

Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли - доходят до высокой горы, ту гору богатырь копает. "Здравствуй, богатырь Горник! Зачем гору копаешь?" - "От скуки: нонче время мирное, воевать не с кем, делать нечего - хоть над горою потешиться!" - "Что ж ты долго возишься? Аль пособить тебе?" - сказал Ивашко, схватил гору и разом с места сдвинул. "Пойдем лучше с нами!" Пошли трое. Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли - пришли к озеру; на том озере богатырь усами рыбу ловит. "Здравствуй, Усыня-богатырь! Что делаешь?" - "От скуки рыбу ловлю". - "А много поймал?" - "Нет, братцы, еще и почину не сделал". - "Плохо твое дело, - сказал Ивашко. - Нешто пособить тебе?" Нагнул голову к озеру и давай тянуть воду; вытянул все озеро досуха, вся рыба на дне оказалася: сколько хошь, руками бери! Просится Усыня-богатырь: "Возьмите меня с собой!" - "Пойдем!"

К словам "толкачом погоняет" (стр. 305) вариант: "пестом упирает, помелом заметает".

После слов "отсек бабе-яге голову" (стр. 307) указан вариант описания встречи Ивашки с ягой под землей: "Баба-яга теперь больна, в своей спальне сидит, а как проснется - станет с тобой бороться. Ступай на погреб, там есть две бочки пива: в одной пиво сильное, в другой бессильное; переставь их с места на место. Коли это сделаешь, твой верх будет!" Ивашко переставил бочки. Вот проснулась баба-яга, увидала его и говорит: "Здравствуй, Ивашко-Медведко! Зачем сюда зашел?" - "В гости, баба-яга!" - "Ну пойдем пиво пить". Пошли на погреб; баба-яга пьет пиво бессильное, а Ивашко сильное. "Ну, Ивашко-Медведко, давай бороться". - "Давай, баба-яга!" Схватились они руками, ходили, ходили, Ивашко приподнял бабу-ягу и ударил так сильно, что насилу на ноги встала. "Пойдем, еще пива выпьем!" Припали к бочкам: баба-яга пьет пиво бессильное, а Ивашко сильное. Стали бороться, Ивашко опять поборол бабу-ягу, снова бросилась баба-яга пить пиво, припала к бессильной бочке, а Ивашко подкрепил себя из сильной бочки, и когда стали бороться - так хватил бабу-ягу, что она тут же упала мертвая".

142 (81b; вып. VIII, № 6b). Андр. 301.

143 (82; вып. VIII, № 10). Записано в Ржевском районе Калининской области священником С. Разумовским. Андр. 650 А.

144 (83; вып. VI, № 27). Записано в Пирятинском районе Полтавской области. Андр. 513. А. Н. Афанасьев в примечании отметил: "К сожалению, записывающий сказку не подорожил малороссийским текстом и передал ее на великорусском наречии". Однако в сборнике украинских сказок И. Рудченко "Народные южнорусские сказки", вып. I - II, .Киев, 1869 - 1870, имеется украинский текст, дословно совпадающий с текстом Афанасьева. Вопрос о соотношении этих двух текстов остается открытым.

Вариант второй задачи царя (стр. 317): "Съешь за один раз столько хлеба, сколько в сорока печах будет испечено".

Вариант окончания сказки: "Царь задает дураку разные задачи, он исполняет их с помощью своих необыкновенных товарищей; наконец приказал царь вырыть глубокую яму, налить ее горячею смолою и поверх протянуть веревку. Говорит дураку: "Пройди взад и вперед!" - "Я не сумею; покажи, как делать". Царь стал на веревку, а дурак выхватил меч и перерубил ее; царь повалился в горячую смолу. Тут набежала стража, подхватила виновного и повела на виселицу. Дурак начал просить, чтобы позволили ему в последний раз перед смертью поездить на своем крылатом коне. Судьи позволили; он сел на коня, конь поднялся на воздух и понес его на родину. Увидала это царевна, ударилась оземь, обратилась голубем, догнала дурака, села с ним вместе: "Возьми меня с собою; я иду за тебя замуж". Долго летели они, захотелось дураку отдохнуть, он остановил коня и спустился на чистое поле. "Ложись ко мне на колени, - говорит царевна, - я у тебя в голове поищу". Он лег и крепко уснул; царевна положила его голову на кочку, а сама села на лошадь и воротилась в свое царство взять свои драгоценные вещи. Как скоро дурак проснулся да увидал, что нет ни коня, ни царевны, то горько восплакал: "Вот когда пропал я, несчастный!" Глянул на небо, а царевна назад летит; спустилась, посадила его, и полетели вместе куда надо. После обвенчались и стали жить-поживать, добра наживать",

145 (84а; вып. II, № 26) Записано в Шадринском районе Курганской области государственным крестьянином А. Зыряновым. Андр. 653. Рукопись сохранилась (XXIX, № 32а. Текст перепечатан Афанасьевым без изменений.

146 (84b; вып. III, № 42) Записано в Новоторжском районе Калининской области Петром Сокальским. Андр. 653. Ср. Андр. 1880. Рукопись сохранилась (XLI, № 39). Афанасьев внес ряд изменений, преимущественно носящих характер мелких стилистических правок.

К описанию красоты царевны (стр. 321) дан вариант: "как мозжечок из косточки в косточку переливается".

Вариант концовки: "А я там была да мед пила, по усам текло, а в рот не попало. Дали мне шлык, да в подворотню меня швырк; дали мне колпак, да и ну меня толкать; дали мне щуку на серебряном блюде, я - щупать, щупать, ан ни щуки, ни блюда и доныне нет! Дали мне гороховую плетку и вощаную лошадку; я стала смотреть, ан лошадка растаяла, а плетку воробьи расклевали! И до сих пор пешком хожу. Дали мне синий сарафан да красные коты; летит синица и кричит: "Синь да хорош!", а я думала: "Скинь да положь!" - взяла да и скинула. Дали мне кузов, а я и ну гузать (медлить)".

147 (84с; вып. VI, № 31). Записано в Курской области. Андр. 653, Андр. 1880.

148 (85; вып. V, № 20). Записано в городе Мичуринске Тамбовской области П. И. Якушкиным. Андр. 300 А. Относится к широко распространенному циклу сказок о змееборстве. По композиции данное повествование представляет собой типичную сказку, по некоторым деталям же (имя героя местные приурочения и пр.) оно может рассматриваться как предание. Некоторые мотивы этой сказки международны и относятся к весьма древним. Змея впрягает в плуг герой античной мифологии Тезей. Сходные мотивы имеются в карело-финском эпосе. Образ силача кожемяки, который в гневе разрывает кожи, имеется в летописи Нестора. Это - рассказ о Яне Усмошвеце, который освобождает Киев от печенегов, вступая в единоборство с печенежским великаном. Рассказ об освобождении Киева от змея напоминает также былину об освобождении от змея Киева героем-богатырем Добрыней Никитичем.

149 (86; вып. V, № 25). Сказка относится к широко распространенному циклу сказок о состязании человека с чертом или другой нечистой: силой, причем человек одурачивает своего противника и выигрывает состязание благодаря хитрости. Обычно герой таких сказок батрак, посылаемый к черту своим хозяином (см. №№ 150 - 152). Состязания и задаваемые в этих случаях задачи весьма разнообразны. В данном случае задаются задачи: раздавить камень (Андр. 1060), кто сильнее свистнет (Андр. 1084). В таких рассказах человек часто изображается на службе у нечистой силы; выполняя поручения, он запугивает своего противника, делая вид, будто он необыкновенно силен. В данной сказке имеется поручение привести большого быка (Андр. 1049, *В), принести воды и дров (Андр. 1049 А). Сказка кончается тем, что герой пугает нечистую силу (здесь - змея) своими детьми, которые будто бы собираются его съесть !(Андр. 1149).

К задаче раздавить камень (стр. 329) дано пояснение: "Иногда вместо творогу сказочники заставляют цыгана давить жирный пирог".

150 (87; вып. V, № 9). В указателе Андреева этой сказки как целого пет; частично с ней совпадает сказка "Иван медвежье ушко" (Андр. 650 А). Она слагается из мотивов, возможных в различных сочетаниях. Имеются следующие предусмотренные указателем мотивы: угроза при помощи большой веревки вытащить чертей из озера (Андр. 1045); предложение заполнить деньгами дырявую шляпу, которую батрак держит над ямой (Андр. 1130); работник не дает хозяину убежать, прячется в его мешок с провизией (Андр. 1132); жена хозяина сброшена в воду вместо oработника (Андр. 1120). Сказка эта сходна со сказкой Пушкина о попе и б работнике его Балде, записанной им от Арины Родионовны. По цензурным соображениям сказка Пушкина до 1882 года печаталась в переделке Жуковского, в которой поп был заменен купцом Остолопом. В тексте данной сказки у Афанасьева также фигурирует купец. Рукопись этой сказки не сохранилась; возможно, что и в данной сказке первоначально фигурировал не купец, а поп, и что мы имеем смягченную редакцию.

После слов: "как им беду-горе отбывать?" (стр. 333) указан вариант сказки, записанный в Малоархангельском районе Орловской области известным собирателем П. И. Якушкиным. В этом варианте фигурирует поп: "Понадобился раз одному попу батрак, он и пошел на торг. Видит - стоит мужичок, поп ему и говорит: "Не знаешь ли, свет, кого б мне нанять в батраки себе?" - "Да ежели хочешь, батюшка, то найми меня". - "Изволь, а что возьмешь?" - "Недорого: я проживу у тебя год да тебе же дам три щелканца в лоб". Поп тому и рад: три щелканца не велика важность! Вот идут они вместе; хочется попу посмотреть, каковы батраковы щелканцы. Глядь - человек десять держат быка, да никак не удержат; поп и говорит батраку: "Поди помоги им унять быка". Тот сказал: "Изволь!" Пошел к быку да как даст ему один щелканец - бык тут же и упал: до смерти убил! Приходит поп домой и говорит попадье про свое горе. Попадья-то была баба хитрая и выдумала штуку - убежать из дому. Штука-то славная, да батрак-то все слышал! Вот поп и сбирается: поклал в мешок свои книги и пошел посмотреть на свой двор; а батрак тем временем книги все повыбросал и засел в мешок. Как только стемнело, поп кликнул попадью, схватил мешок и давай бежать. Со первых-то поров поп и сам шибко бежал, а как стал приумариваться, батрак зачал его подгонять, кричит себе из мешка: "Догоню, догоню!" Поп услышит - сейчас рыси прибавит. А коли опять шажком пойдет, батрак подгонит. Ну да сколько ни бежать, а надо и умориться! Говорит поп попадье: "Остановимся, матушка! Нет силы бежать больше!" - "Остановимся, батька!" Поп остановился да кинул мешок на землю, а из мешка лезет батрак и говорит ему: "Того уговору не было, чтоб меня одного покидать!" Вариант окончания сказки: "А батрак сидит в мешке да свищет: "Побежим живей, батрак гонит!" Бежали, бежали. Батрак замолк. "Ну, жена, - говорит купец, - давай-ка пирожком закусим". Снял с плеч мешок, распутал веревку; тут батрак высунул голову: "Здорово, хозяин с хозяйкою! Что ж это вы из дому побежали, а со мной не рассчитались?" Дал купчихе щипок да купцу щелчок - поминай как звали!"

151 (88; вып. VI, № 10). Запись Д. Ханукова. Сказка "Шабарша" относится к тому же циклу сказок о состязании человека с нечистой силой, что и предыдущие две сказки. Социальной борьбы, противопоставления батрака хозяину в ней, однако, нет. Данный текст носит явные следы литературной обработки. Возможно, что это смягченная, обработанная версия. В состав сказки входят следующие мотивы, характерные для данного цикла сказок: угроза вытащить чертей из озера (Андр. 1045), в борьбе с чертом работник вместо себя подставляет медведя (Андр. 1071), при состязании в беге работник вместо себя посылает зайца (Андр. 1072) при состязании в свисте работник ударяет противника дубинкой по голове (Андр. 1084), работник грозит забросить чужую дубинку под облака (Андр. 1063), работник заставляет чертей заполнить деньгами дырявую шляпу, которую он держит над ямой (Андр. 1130).

К словам: "Да ты не сладишь с моим средним братом Мишкою". - "А где твой Мишка?" (стр. 335) дан вариант: "Есть у меня старый дед семидесяти лет; ты и с тем не сладишь". - "А где твой дед?"

152 (89; вып. VI, № 11). Записано в Башкирской АССР. Относится к тому же циклу сказок о состязании человека с чертом, что и предыдущие три сказки. Рождение героя от медведя занесено из других сказок (ср. № 141) и прямого отношения к повествованию не имеет. Сказка складывается из следующих отдельных мотивов: герой рождается от медведя (Андр. 650 А), он режет всех овец своего хозяина вместо одной (Андр. *1006 I), вместо того чтобы сторожить амбар, он сторожит только дверь, снятую с петель (Андр. 1009), он грозит вытащить чертей из озера (Андр, 1045), бегая вперегонки, он пускает вместо себя зайца (Андр. 1072), он грозит забросить чужую дубинку под облака (Андр. 1063), вместо того чтобы по уговору нести лошадь, он садится на нее верхом (Андр. 1082), он заставляет наполнить деньгами дырявую шляпу, которую держит над ямой (Андр. 1130).

Варианты (стр. 339). К словам: "Что? Веревки вью, хочу озеро морщить". - "Что? Оборки вью; хочу берег с берегом сводить, вас, чертей, из омута выводить!" К мотиву забрасывания костыля - "Чертенок принес дедушкину палицу: "Ну, Медведко, попробуем: кто из нас выше бросит?" - "Бросай ты прежде!" Чертенок бросил палицу вверх так высоко, что за щепочку показалась, а назад упала - землю ходенем пошла! Стала очередь за Медведком; взял он палицу за один конец - не только вверх бросить, и поднять не сможет; пустился на хитрости, поднял глаза на небо и начал пристально приглядываться. "Что ж ты попусту глазеешь?" - "А вот поджидаю, когда подойдет облачко, хочу на него забросить палицу". - "Э, нет, не бросай, пожалуйста; дедушка прибранит меня". - "Ишь, чертово племя! Небось жалко..."

153 (90; вып. V, № 43). Андр. 1162. Предложение грызть пули вместо орехов встречается в разных сказках. Ср. Андр. 1061. Рассказ о чертях, посаженных в ранец, известен как самостоятельная сказка или легенда с другим концом. Ср. Андр. 330 В.

После слов "аж пятками в зад достает" (стр. 342) указан вариант предыдущих эпизодов сказки, записанный в Молотовской области: "Пришел черт, стал с солдатом в карты играть: кто кого обыграет, чтобы дурака ударить раз. Дьявол обыграл солдата и ударил так шибко, что чуть с ног его не свалил. Потом солдат обыграл дьявола. Ну как его бить? То и есть вертится, на минуту не остановится окаянный! "Постой-ка, - думает солдат, - я с тобой поправлюсь по-своему!" Показывает ему чугунное ядро и спрашивает: "Раскусишь ли ты вот этот орех?" Дьявол говорит: "Раскушу!" Взял ядро, грыз, грыз, все зубы поломал, а не раскусил. "Эх ты! - говорит ему солдат. - Посмотри-ка: у меня малый братишка лучше тебя". Сунул ядро в рот чугунному мужику, потрогал пружину ядро на мелкие части разлетелось. Дьявол облизнулся: "Постой! Целы ль зубы?" Начал щупать; только запихал в рот руки, у него их и прижало. Солдат пошевелил другую пружину, чугунные руки обвились вокруг дьявола и крепко схватили; а солдат давай его угощать царапкою... Насилу черт вырвался и убежал; после того полно ходить в Марфе-царевне".

154 (91; вып. VII, № 44). Сказка представляет собой сочетание разнообразных мотивов. Такое сочетание нигде больше не встречается. Условно сказка может быть отнесена к циклу сказок об обманутом черте; напечатана Афанасьевым не полностью, так как конец ее неудобен для печати. В Указателе предусмотрены отдельные мотивы сказки, которые возможны в различных сочетаниях и соединениях: угощение свинцовыми пулями вместо орехов (Андр. 1061); завинчивание пальцев в клещи под предлогом их исправления (Андр. 1159). Ср. также Андр. 151: "Медведь учится играть на скрипке".

155 (92; вып. VIII, № 39) Андр. 303.

После слов "и залег спать на трои сутки" (стр. 355) указан вариант: "Иван солдатский сын сражается с змеем и убивает его; при прощанье дает ему царевна на память свой золотой перстень. Богатырь разломил перстень надвое; одну половину себе взял, другую царевне отдал. После по этим половинкам, сложенным вместе, царевна узнает своего избавителя".

Гибель героев - необычный конец сказки. В сказках подобного рода братья всегда выручают друг друга. Приведен вариант благополучного окончания сказки: "Убил Иван солдатский сын третьего змея и думает; "Больше нет мне противника!" Вдруг издали пыль поднимается - что бы это значило: вихорь ли играет али рать-сила идет? Глядь-поглядь - скачет на железной ступе баба-яга костяная нога, толкачом погоняет, помелом след заметает, сзади собачка побрехивает. Кричит она зычным голосом: "Стой, Иван солдатский сын! Зачем заехал в наши места? Вот возьму толкач да начну твои косточки в ступе толочь, так не скоро опомнишься!" Иван солдатский сын ударил бабу-ягу острой саблею и ранил в самую грудь, ухватил ее - сунул под камень и пошел домой... Дня через три отдохнула баба-яга, вылезла из-под камня и давай вынимать оттоль змеиные головы, вынула головы, принялась добывать змеиные туловища - добыла и их со дна моря. Приложила головы к туловищам и оживила всех троих змеев. На ту пору взгрустнулось Ивану-царевичу по своем брате, поехал его разыскивать, и случилось ему проезжать мимо серого камня" Увидали его лютые змеи, выскочили из-за камня и убили до смерти, А Иван солдатский сын живет, с молодой женой тешится, про ту беду и не ведает; раз поутру вздумал он утереть лицо братниным платком - посмотрел: платок весь в крови. Поехал он к синему морю, к серому камню поглядеть - все ли по-старому? Глянул, а под камнем нет ни бабы-яги, не змеиных голов, а лежит его мертвый брат Иван-царевич. (Иван солдатский сын снова сражается с двенадцатиглавыми змеями и убивает их; после того бьет бабу-ягу, заставляет ее оживить царевича мертвой и живой водою, а ее самоё предает злой смерти: "Коли отпустить ее на волю, - думает богатырь, - она опять оживит эти чудища!" Сказке конец, давай меду корец".

156 (93а; вып. II, № 24). Записано в Шадринском районе Курганской области государственным крестьянином А. Зыряновым. Андр. 302. Конец сказки - братья бросают Ивана на горе или низвергают его в пропасть, откуда он спасается при помощи волшебного перстня, - обычен для сказки о трех царствах (Андр. 301). Рукопись сохранилась (XXIX, № 32а) Афанасьев перепечатал ее без изменений, сохранив своеобразие ее орфографии, ограничившись лишь мелкими поправками. В настоящем издании текст печатается орфографически. Сказка эта была записана Пушкиным в кратком изложении.

157 (93b; вып. VII, № 6), Записано в Архангельской области, Андр, 302.

К эпизоду встречи героя с первой старухой (стр. 363) указан вариант: "Входит царевич в избу, а там лежит баба-яга костяная нога из угла в угол, нос в потолок, "Здравствуй, красавица!" - "Здравствуй, Иван-царевич! Куда путь держишь?" - "Еду сватать за себя царевну Ненаглядную Красоту!" - "Куда тебе! Ее ни один богатырь доступить не может, а ты еще мал, в лета не вошел". - "Эх ты, старая хрычовка! Не тебе бы говорить, не мне бы слушать: сидючи на одном месте, ты вся зацвела, заплесневела; тебя, проклятую, и смерть бегает!" Плюнул царевич и поехал дальше..."

158 (93с; вып. VIII, № 5). Андр. 302. Мотив окаменения помощника характерен для сказки "Верный слуга" (Андр. 516),

К словам "сидит на дубу орел с орлятами" (стр. 373) - вариант: "сокол с соколятами".

К предсказанию голубиц в третью ночь (стр. 374) - вариант: "Как приедет Иван-царевич домой, перевенчается и ляжет спать с Василисой Кирбитьевной, в те поры прилетит двенадцатиглавый змей и унесет их обоих в свое царство".

После слов "Булат-молодец отрубил и ей голову" (стр. 375) указан вариант: "Воротился Иван-царевич домой и женился на Василисе Кир-битьевне; говорит ему Булат-молодец: "Не спи, царевич, первую ночь с женой - худо будет! Лучше пусти меня на свое место". Царевич согласился, а сам думает: верить или не верить ему? И приставил он слугу верного присматривать, что будет делать Булат-молодец. Наступила полночь, вдруг зашумели ветры - прилетает двенадцатиглавый змей. Булат-молодец начал с ним сражаться, срубил все двенадцать голов и выкинул в окно. Как рубил он змею последнюю голову, брызгнула змеиная кровь прямо Василисе Кирбитьевне на лицо. Увидал это Булат-молодец, думает: что делать? Так оставить - спросят: отчего кровь показалася? Платком обтереть - пожалуй, Василису Кирбитьевну разбудишь: дело непригожее. Взял да языком и слизнул кровь с ее лица белого. А слуга Ивана-царевича только и видел, как Булат-молодец свою саблю точил да кровь слизывал; поутру докладывает он: "Так и так, с вечера Булат-молодец свою саблю точил, а ночью Василису Кирбитьевну в уста целовал". Иван-царевич разгневался, приказал Булата-молодца в железа заковать, злой смерти предать".

К словам "Пришли, смотрят, - а дети живы!" (стр. 375) дан вариант: "Булат-молодец разрезал себе палец и своею кровью помазал детей царевича накрест - и они в ту ж минуту ожили".

159 (94; вып. VIII, № 8). Сказка состоит из трех частей, которые известны и как самостоятельные сказки. Это - "Животные-зятья" (Андр. 552) "Муж ищет похищенную или исчезнувшую жену" (Андр. 400). Эпизод о благодарных животных, помогающих герою выслужить коня, при помощи которого он побеждает похитителя своей жены (в данном тексте носящего имя Кощея), составляет основное содержание сказки "Благодарные животные" (Андр. 554).

Эта сказка несколько раз печаталась до появления афанасьевского собрания. Соответствующие библиографические данные приведены Афанасьевым в примечаниях к этой и следующей сказке и воспроизведены в комментариях Н. П. Андреева (т. I, 1936, стр. 629). Один из вариантов был Афанасьевым перепечатан и включен в примечания. Мы даем его в разделе "Сказки из примечаний Афанасьева" (см. т. III).

К рассказу о запретном чулане (стр. 377); дан вариант: "Глянул - а там змей о двенадцати головах, о двенадцати хоботах на железных крюках висит, из его ран кровь течет. Говорит змей Ивану-царевичу: "Ах, добрый человек, обмакни в мою кровь свой палец и дохни на меня; за твою услугу я тебя три раза от смерти избавлю", Иван-царевич обмочил свой палец в кровь и дохнул на змея; змей рванулся, поломал крюки и улетел".

К рассказу о пребывании у ворона (стр. 378): "Оставь у нас свое золотое кольцо; будем на него смотреть, тебя вспоминать; если кольцо светло - значит, ты жив и здрав; а если потускнеет - тотчас уведаем, что с тобой беда приключилася". Иван-царевич оставил свое золотое кольцо и пошел в змеиное царство".

Вместо "пять печей хлеба" - вариант: "пирогов".

К рассказу об оживлении Ивана-царевича (стр. 379 - 380) дан вариант: "Орел Орлович полетел на море и поднял сильные ветры, море взволнова-лося и выкинуло бочку на берег; Сокол Соколович схватил бочку в когти, занесся высоко-высоко за облака и бросил ее оттуда наземь - бочка упала и разбилась вдребезги; а Ворон Воронович принес воды целющей да живущей и вспрыснул Ивана-царевича. После все трое подхватили его и понесли за тридевять земель, в тридесятое государство. Принесли в тридесятое государство и говорят: "Ступай к синему морю, там гуляет чудная кобылица; впереди ее двенадцать косарей сено косят да двенадцать гребцов сено гребут - она за ними идет да все поедает; когда станет кобылица воду пить - сине море волнуется и лист с дерев опадает, а станет у столетних дубов чесаться - те дубы, словно овсяные снопы, наземь валятся. Каждый месяц выкидывает она по одному жеребенку; а следом за ней ходят двенадцать волков да тех жеребят пожирают. Улучи время, и как только выкинет кобылица жеребенка со звездой на лбу - скорей хватай его да от волков отбивай; то тебе будет конь богатырский! С ним не догонит тебя и Кощей Бессмертный". Иван-царевич сделал так, как научили его зятья..."

К рассказу о пчелином улье (стр. 380) дана сноска: "Вместо пчелиного улья, по другому списку, Иван-царевич встречает рака".

К ответу кобылиц на упреки яги (стр. 381) дан вариант: "Как нам было не воротиться? Приползли раки со всего моря, начали в нас впиваться да клещами пощипывать - рады были на край света бежать!"

После слов "а царевич доконал его палицей" (стр. 382) указан вариант окончания сказки: "А можно ли их догнать?" - "Если сейчас поедем, то авось нагоним; у Ивана-царевича конь - мой меньшой брат". Кощей погнал вслед за Иваном-царевичем; вот-вот нагонит. "Ах, брат, - говорит конь Ивана-царевича коню Кощееву, - зачем ты служишь такому нечистому чудищу? Сбрось его наземь да ударь копытом!" Конь послушался, сбросил Кощея и убил его до смерти".

160 (95; вып. I, № 14). Записано в городе Погаре Брянской области учителем Н. Матросовым. Состоит из сюжетов: "Животные зятья" (Андр. 552), "Муж отыскивает похищенную жену" (Андр. 400 А), "Благодарные животные помогают герою выслужить коня, с помощью которого он побеждает Кощея" (Андр. 554), "Кощеева смерть в яйце" (Андр. 554). См, примечание к № 159.

161 (96; вып. VII, № 7). Аналогичных сказок в русском репертуаре нет. Ближе всего она к сказкам типа "Три царства" (Андр. 301 А).

К имени Белый Полянин (стр. 388) - вариант: "Поляк белый колпак", К эпизоду о портных и сапожниках, изготовляющих войско для бабы-яги (стр. 391), дан вариант: "Шел, шел - стоят кузницы, в тех кузницах железо калят да молотом бьют; что ни удар молотом - то и солдат готов, с ружьем, с саблею, в полной походной амуниции; хоть сейчас на войну! Спрашивает Иван-царевич: "Кузнецы, кузнецы! Кому столько войска готовите?" - "Бабе-яге золотой ноге; тридцать лет с Белым Полянином сражается, а все победить не может..." Шел, шел - стоят избы, в тех избах сидят красные девицы, за ткацкими станами работают: только ударят бердом - тотчас солдат и выскочит, с ружьем, с саблею, в полной походной амуниции; хоть сейчас на войну!.."

К концу сказки дана сноска: "В другом списке конец рассказан иначе: Белый Полянин вытащил на канате красную девицу, побоялся, чтобы Иван-царевич не отбил у него невесты, и задумал убить его. Иван-царевич догадлив был, захотел наперед испробовать, какова верность Белого Полянина, взял большой камень и привязал к канату. Белый Полянин тянул, тянул, дотянул до половины и обрезал канат - камень упал и в мелкую пыль разлетелся. Огромная птица выносит Ивана-царевича с того света (точно так же, как в сказке "Норка-зверь"), Как увидел его Белый Полянин, крепко испугался, пал к ногам и начал просить прощения. "Ну, брат, - сказал Иван-царевич, - ни за что б тебя не простил, если б не твоя молодая жена. Ее жалко; ради ее и тебя прощаю!" Вслед за тем едет Иван-царевич в змеиное царство..."

162 (97; вып, VII, № 25). Аналогичных сказок в русском материале нет. В указателе Андреева этот тип сказки не предусмотрен. Она близка к сказке типа Андр. 554 (благодарные животные помогают герою добыть царевну). Змееборство типично для сказок "Победитель змея" (Андр, 300 А). Ср. также "Кощеева смерть в яйце" (Андр. 302).

163 (98; вып. IV, № 10). Записано в Шенкурском районе Архангельской области. Сказка перепечатана из журнала "Москвитянин" (1844, № 1, стр. 122 - 124). Указывается, что текст записан Борисовым, Сказка относится к типу "Кот в сапогах" (Андр. 545 В) с заменой кота лисой.

После слов "Ну, ладно, покажи же ты мне жениха" (стр, 395) указаны два варианта этой сказки:

"Вариант 1. В одной деревне была-жила вдова, у нее был сын Ванька Голый. Жили они в большой бедности: изба набок свалилась; окно худым сарафанишком затыкалось; ни сеней, ни двора - кругом чисто! Пошел сын в город работы искать, денег наживать; жил там год и два и выжил десять рублей. "Нет, - думает, - от работы не будешь богат, а разве горбат!" Воротился домой и говорит матери: "Поди к богатому мужику, проси четверик, а станет спрашивать: "зачем?" - скажи: деньги мерить". Пришла баба к богатому мужику и просит четверика: сын-де приехал из города, так деньги надо смерить. "Возьми". Приносит домой; Ванька Голый и начал побрякивать десятью рублями. А богатому мужику не терпится, пошел подслушивать. Баба увидала его и спрашивает у сына: "Что, сколько четвериков?" А он говорит: "Двадцать". Только богатый мужик воротился домой, Ванька Голый будь догадлив, позасунул в четверик за обручи пятачков да гривенничков и отнес к нему. Посмотрел мужик на свой четверик, как увидел серебро - и думает себе: "И впрямь он деньги мерил!" На другой день Ванька Голый посылает свою мать: "Поди, сватай за меня дочь у богатого мужика", Пошла сватать, а мужик тому и рад, веселым пирком да за свадебку! Взял Ванька большое приданое и стал жить-поживать с своею молодою женою в богачестве, и теперь живут да хлеб жуют. Я у них на свадьбе был, мед-вино пил; дали мне блин, что три года гнил, а кто-то был смел, выхватил да съел.

Вариант 2. Жил себе купец, у него был сын. Вот отец помер, а сын остался один, прогулял все имение и задумал жениться. Пошел он на базар, накупил горшков, поразбивал в черепки и наколотил полный погреб. Недалеко жил другой купец, у него была дочь красавица. Приходит к нему купеческий сын и просит: "Дай, пожалуй, четверика". - "На что тебе?" - "Да купил овса, так за ночь хочу перемерить". - "Бери", - говорит купец, а сам думает: "Что такое хочет он ночью мерить? Дай разузнаю!" И пошел подслушивать, а купеческий сын сидит в погребе да черепки пересыпает. "Ишь гремит! - думает купец. - Верь после людям, сказывают, что промотался, а он по ночам деньги меряет". Наутро купеческий сын набил в щель четверика мелких денег с рубль серебра и понес и отдал купцу. Потом заслал к нему сваху и женился на его дочери, да и стал жить припеваючи".

164 (99; вып. IV, № 11;) Андр. 545 В ("Кот в сапогах"). Рукопись сохранилась (XXX, № 7). См. Д. К. Зеленин. Описание рукописей ученого архива Русского географического общества, вып. III, Петроград, 1916, стр. 1066. Язык рукописи отличается книжным складом. Запись малограмотна. Например: "К этому Кузиньке повадилась ходить Лисичька, приходит в первый раз в небытие его дома, заколола одну курочку изжарив оную и скушала, а сама ушедши". Текст рукописи опубликован в примечаниях Андреева (т. I, 1936, стр. 632 - 634). Афанасьев напечатал этот текст в своей обработке.

После слов "Обвенчался он на царевне (стр. 399) указан вариант: "Был-жил мужик с бабой, у них был один сын, да и тот не в полном разуме. "Муж-муженек, - говорит баба, - в нашем сыне мало толку будет; давай отделим его, пускай живет сам по себе". Вот и отделили его, дали ему одну худую лошаденку да петуха. Сел дурак на клячу, взял петуха к поехал в чистое поле; ехал долго ли, коротко ли, и приехал в лес. Видит: стоит в лесу глиняная избушка; входит туда, а в избушке пусто - нет никого. Вот пустил он лошадь в лес, а сам забрался в избушку и лежит себе голодный на печке. Где ни взялась лисица, вбежала в избу и говорит: "Здравствуй, дядюшка! Как тебя зовут? Скажешь - буду знать, как величать". - "Люди зовут: Никита Македонский". - "Ну, Никита Македонский, подари мне петуха, я тебе невесту высватаю". Он не много думал, слез с печи, зарезал петуха, ощипал и отдал лисице: "На, кушай, лисонька, на здоровье". - "Спасибо, Никита Македонский! Есть царь Огонь и царица Грозная Маланья (Молния), у них дочь - прекрасная царевна; я ее за тебя высватаю". - "Кто за меня, бедного, пойдет?" - "Молчи, не твоя забота".

И побежала лисица к царю Огню и царице Маланьё. "Здорово, лиса! Что хорошенького скажешь?" - "Здорово! Пришла свахою. У вас есть невеста, у меня жених молодец, Никита Македонский царевич". - "Где же он? Что сам не приехал?" - "Ему нельзя; он один на своем царстве". - "Что же он поделывает?" - "Да все за зверями охотится". - "Ну, пускай пришлет нам семьдесят зайцев; тогда поверим тебе". Лисица пустилась в лес; попадается ей косой заяц: "Где была, лиса?" - "На обеде у царя Огня и царицы Маланьй". - "Не слыхала ль чего про нас, зайцев?" - "Как же, слыхала; про вас завтра будет у царя большой обед. Соберитесь гуртом семьдесят зайцев, я вас завтра туда проведу". Заяц бросился созывать своих товарищей; созвал. "Ну, лиса, веди!" Лиса привела их к царю, поставила рядком и говорит: "Царь Огонь и царица Грозная Маланья! Нареченный зять прислал вам в подарок семьдесят зайцев". Ну, их забрали и заперли в клеть. Царь и говорит лисе: "Коли нареченный зять прислал зайцев, пусть пришлет еще семьдесят волков".

Лисица опять побежала в лес; попадается ей навстречу серый волк. "Здорово, лиса!" - "Здорово, куманек!" - "Где ты была?" - "На обеде у царя Огня и царицы Маланьй". - "Не слыхала ль чего про нас, волков?" - "Как же, слышала; про вас завтра будет у царя и царицы большой обед. Собери семьдесят волков, я вас туда проведу". Волк побежал скликать своих товарищей, скликал и прямо к лисе: "Ну, лиса, веди нас!" Лиса привела к царю, построила их рядком и говорит: "Царь Огонь и царица Грозная Маланья, извольте принять; нареченный зять прислал вам подарок". - "Ну, спасибо". Сейчас их забрали и заперли в сарай. "Скажи нареченному зятю: коли он прислал волков, то пусть пришлет еще семьдесят медведей". Лисица ударилась в лес; попадается ей навстречу медведь. "Куда, лиса, ходила?" - "Была в гостях на обеде у царя Огня и царицы Маланьй". - "Не слыхала ль чего про нас, медведей?" - "Как же, слышала; про вас завтра будет у царя и царицы большой обед. Соберитесь семьдесят медведей, я вас проведу". Косолапый медведь поплелся скликать своих товарищей, накликал - и к лисице: "Ну, веди нас, лиса!" Привела их лисица, построила рядком и говорит: "Царь Огонь и царица Грозная Маланья! Нареченный зять прислал вам подарок". - "Спасибо! Пускай нареченный зять Никита Македонский приедет сам к нам: мы на него поглядим, а он на невесту посмотрит".

Лисица распрощалась и пустилась к глиняной избушке, где Никита Македонский на печи ничком лежал. Прибежала и говорит: "Что лежишь? Царь Огонь и царица Грозная Маланья зовут тебя в гости; поедем, станем свадьбу играть". - "Ах, лиса, как я поеду? Мне одеться не во что". - "Ничего! Запрягай свою лошадь. Как поедешь через город, я пробегу мимо лавок; купцы и приказчики бросятся за мною, а ты смотри не плошай, кушаки, шапки и разную одежу из лавок хватай; да захвати кстати и пилу". Поехал Никита городом, а лиса уж около лавок; все купцы и приказчики выбежали да за нею, а Никита Македонский берет из лавок, что надо, да грузит тележонку; и одежу добыл и пилу спроворил одноручную. Выехал за город и видит, что лиса давно его дожидает. Поехали. Попался на пути на дороге мостик. "Пили мост!" - говорит лиса. Никита Македонский и ну стараться, подпилил столбы, мост и рухнул. "Раздевайся донага да кидай всю одежу в воду-то, а сам катайся по песку". Сказала лиса и побежала к царю и царице. "Ах, - говорит, - несчастье случилось". - "Какое несчастье?" - спрашивает царь. "Да мосты некрепки в вашем царстве; нареченный зять ваш Никита Македонский ехал к вам в гости, а мост и подломился; люди его все потонули, да и сам он еле жив".

Поскакали к мосту, смотрят: Никита Македонский голый валяется в песку. Подняли его, одели в царское платье, посадили в карету и повезли во дворец. Вот пирком да за свадебку; у царя не пиво варить, не вино курить, обвенчали Никиту на царевне и стали пить есть и прохлаждаться. Нагулялись досыта. Молодая княгиня и говорит: "Ну, Никита Македонский, пора к тебе ехать, посмотреть твое царство..." (Продолжение сказки такое же, как и о Козьме Скоробогатом. Вместо выражений: царь Огонь и царица Грозная Молния - ставят иногда Грома-батьку и Молнию-матку)".

165 (100а; вып. V, № 55). Текст перепечатан Афанасьевым с не указанного им лубочного издания. Андр. 675.

Приведены мелкие варианты: к словам "вытащил из-под навесу сани" (стр. 403) - "из сарая"; к словам "поехал из городу домой" (стр. 404) - "в свою деревню"; к словам "чаны с разными напитками" (стр. 408), - "винами".

166 (100b; вып. VI, № 32). Записано в Новгородской области. Андр, 675. Представляет собой устный пересказ лубочного издания.

167 (101; вып. VII, № 31). Андр. 675.

168 (102; вып. VII, № 11). Андр. 550. Всемирно известная сказка. Афанасьев перепечатал текст из книги "Дедушкины прогулки", М., 1819, в свою очередь восходящий к лубочному изданию XVIII века. Литературные обработки создали Н. М. Языков (1835) и В. А. Жуковский (1845).

169 (103а; вып. VII, № 12а). Андр. 531. Относится к типу сказки "Конек-Горбунок", литературная обработка которой сделана Ершовым.

К имени Василиса-царевна (стр. 425) приводится вариант: "царевна Елена-краса, золотая коса".

170 (103b; вып. VII, № 17b). Андр. 531 ("Конек-Горбунок").

После слов "купается - ничего ему не делается" (стр. 430) указан вариант: "Царь-девица приказывает согреть чан молока; как только молоко вскипело - жеребенок разыгрался, подбежал к чану, три раза хлебнул, доброго молодца туда пихнул; искупался добрый молодец в горячем молоке и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером описать".

171 (104а; вып. II, № 27). Андр. 551, Андр. 300 А. Записано в Тамбовской области. Рукопись сохранилась (XL, № 36). Афанасьев искусственно усилил акание ("Адин царь" вместо "Один царь" и т. д.) и внес ряд других мелких изменений. Мы печатаем текст по правилам современной орфографии. Поправки Афанасьева перечислены в комментариях Андреева (т. II, 1938, стр. 385 - 386).

172 (104b; вып. VII, № 5a) Андр. 551.

После слов "а младший - прямой дорогой" (стр. 436) указан вариант: "Старшие два брата ехали, ехали, добрались до огненной реки; как дальше ехать - не ведают, разбили в стороне палатки и стали в чистом поле жить, в гульбе время проводить. А младший брат заехал по дороге к бабе-яге; она дала ему полотенце: "С ним через огненную реку переедешь: махни полотенцем направо - мост явится, махни налево - мост пропадет".

После слов "ты в ворота не езди, у ворот львы стерегут" (стр. 437) указан вариант: "В другом списке сказано, что кругом сада с моложавыми яблоками и с ключами живой и мертвой воды змей обвился - голова и хвост в одном месте сошлись. Говорит баба-яга царевичу: "Ударь ты этого змея по голове; от того удара богатырского он будет спать трое суток. В это время успеешь все сделать! Да вот тебе сухой прутик; как войдешь ты в сад, сейчас беги по всем родникам и макай этот прутик в воду; в каком роднике он даст листья и цвет - в том, значит, и живая вода течет".

173 (104с; вып. VII, № 5b) Андр. 551. Изложение Афанасьевым не закончено.

К концу сказки дана сноска: "Иван-царевич спасается с помощью большой птицы, которая выносит его на своих крыльях с того света (см, сказку: "Норка-зверь"); затем сказка оканчивается точно так же, как и в предыдущем списке" (№ 172 настоящего издания).

174 (104d; вып. VIII, № 4а. Записано в Архангельской области. Андр. 551.

175 (104е; вып. VIII, № 4b). Записано в Архангельской области. Андр. 551, После слов "и дает ему коня еще лучше того" (стр. 446); указан вариант начала сказки: "Царь собрал к себе разных королей и королевичей и сильномогучих богатырей; сели за столы дубовые, за скатерти браные, ели-пили, веселилися. Стали говорить гости хозяину: "Ваше величество! Говорят: старость не радость, а за тридевять земель, в тридесятом государстве есть чудный сад, в том саду яблоня, а на яблоне растут моложавые яблоки; кто съест хоть единое яблочко, тот отбудет своей старости". Царь посылает за теми яблоками двух старших сыновей: "Кто из вас достанет, тому при жизни половину царства отдам, а по смерти сделаю своим наследником". Наперед вызвался ехать старший сын; говорит ему отец: "Выбирай себе из моих лошадей - какая люба будет, и бери денег, сколько надобно: казна моя тебе не закрыта!" Поехал царевич, а навстречу ему - отколь ни взялась - идет старуха: "Здравствуй, русский царевич! Куда бог несет?" - "А тебе что за дело, старая чертовка!" - сказал царевич и поскакал дальше. Старуха перекинулась лютым зверем, забежала вперед и перешла ему дорогу. "Нехороша встреча, недоброе вещает!" - подумал царевич, повернул коня назад и воротился в ближний город. То же случилось и с средним братом. Стал собираться меньшой, Иван-царевич: "Любезный мой батюшка! Не прикажи казнить, прикажи речь говорить". - "Говори, милый сын!" - "Благослови в тридесятое государство ехать - моложавых яблоков достать и братьев разыскать". - "С богом, поезжай!" Иван-царевич пошел в белокаменные конюшни и выбрал себе доброго жеребца: на шести верстах жеребец один раз ноги переменяет! Надел сбрую богатырскую, опоясал вкруг себя меч-кладенец, в одну руку копье взял, а в другую железный молот в сорок пуд; тем молотом коня осаживать, чтоб не занес на край света. Сел на коня - и уж нет его! Не поймать буйного ветра во чистом поле, не нагнать добра молодца! Едет царевич дорогою, а навстречу ему старуха: "Куда бог несет?" - "А тебе что за дело, старая ведьма!" - отвечал Иван-царевич и поскакал было мимо, да чрез минуту одумался: "За что я ее выругал?" Повернул коня, нагнал старуху и стал говорить: "Прости меня, бабушка! С глупого разума злое слово молвилось". - "Бог тебя простит! Куда едешь?" - "За моложавыми яблоками, отец послал". - "Ну слушай, я тебя научу..." После слов "Сделал то Иван-царевич" (стр. 446); указан вариант: "Иван-царевич напустил на себя смелость, вошел в спаленку царь-девицы, прельстился на ее красоту девичью и сотворил с нею грех; спит царь-девица крепким богатырским сном и очнуться не может! А Иван-царевич хочет домой ехать; подошел к своему доброму коню, говорит ему конь человеческим голосом: "Не могу поднять тебя, добрый молодец! Согрешил ты с царь-девицею и стал больно тяжел..." Царевич побежал к колодцу, обмылся. Тогда говорит ему верный конь: "Хоть теперь и подниму тебя, добрый молодец, а все же тяжел ты - за одну струну задену".

176 (104f; вып. VIII, № 4с). Записано в Зубцовском районе Калининской области. Андр. 551, 300 А.

177 (104g; вып. VIII, № 4d) Записано в Новгородской области. В тексте Афанасьева имя героини - Сонька-боготворка. К этому имени дано объяснение: "Игра слов: имя Сонька, уменьшительное от Софья, дано в сказке красной девице с умыслом, потому что она проспала и живую воду и свою девичью честь. "Боготворка", кажется, испорченное слово "богатырка". Мы даем "Богатырка".

178 (104h; вып. VIII, № 4е). Записано в Архангельской области, Андр. 551.

В примечаниях к сказкам о молодильных яблоках Афанасьев дает краткий пересказ другого варианта этой сказки без указания на источник: "В нашем простонародье существует еще следующий рассказ о кривой царевне. Весельчак-пьяница вызвался вылечить ее глаза и поехал в змеиное царство; в том царстве жили одни змеи да гады. Кругом города лежала большая змея, обвившись кольцом, так что голова с хвостом сходилась. Пьяница воспользовался сном исполинской змеи, сделал веревочную лестницу с железными крюками на конце, накинул лестницу на городскую стену, забрался в город и посреди его нашел камень, а под камнем целебную мазь, - стоит только помазать ею глаза, как слепота тотчас же проходит. Взял он эту мазь, спрятал под мышку, сел на корабль - и в море. Пробудилась большая змея, погналась за вором; плывет по морю, а под ней вода словно в котле кипит; махнула хвостом и разбила корабль вдребезги. Пьянице удалось выплыть на берег; он вылечил кривую царевну и получил щедрую награду".