Русская фольклорная сказка

Тысячелетия отделяют нас от времени, когда повелось рассказывать сказки. Уже в XII веке церковные деятели осуждали обычай "баять басни" ("баять" - говорить, сказывать). Сказочников называли бахарями. В одном древнем документе представлена бытовая сцена: отходящего ко сну боярина забавляет рассказыванием сказок такой бахарь. Сказкой тешились и цари. Иван Грозный держал при себе слепцов-рассказчиков. У царя Михаила были сказочники Клим Орефин, Петр Сапогов и Богдан Путята. За умение им было пожаловано по четыре аршина сукна и по кафтану.

Обыкновение рассказывать сказки перед сном сохранилось и до наших дней. В самих сказках встречаются эпизоды, когда сказывают сказки - такова северорусская история о Барме. Сказочники развлекали, смешили, поражали и учили своих слушателей, но боялись гнева господ и меняли смысл историй, а среди своих давали волю остроумию и воображению - рассказывали, как давно велось в народе. Сказывание сказок церковь порицала, приравнивала к тяжелому греху, к преступлению против веры. О сказочниках и о тех, кто их слушает, писали: "Сказки сказывают небылые, и празднословием, и смехотворением, и кощунанием души свои губят такими помраченными делами". Однако никакие гонения, никакие преследования не помешали сказке жить среди народа. Искусство веселое, затейливое и пленительное, сказки донесли до нас народное свободомыслие.

В каждой сказочной истории при откровенном вымысле всегда было нечто истинное, реальное, во имя чего, собственно, и сказывалась сказка. И это касается всех сказок - в том числе и так называемых волшебных, как бы затейливы ни были их чудеса. А в этих сказках есть чем увлечься! Иван-царевич попадает на берег моря и видит из-за куста, как прилетают на взморье двенадцать голубиц - ударились о сырую землю и сделались девицами, все до единой красоты несказанной; играют девицы, плещутся, смеются, песни поют... Прилетает в царский сад в полночь Жар-птица. Весь сад осветило, клюет птица золотые яблоки... Идет через чистые поля, темные леса, высокие горы невеста Финиста - ясного сокола, и не трогает ее ни волк, ни медведь - все ей помогают... Найденная в болоте Иваном-царевичем лягушка оказывается прекрасной царевной... Едет царевич по зеленым лугам, каменным горам в той стороне, куда и ворон костей не заносит, едет за живой водой... Скорый гонец на бегу превращается в быстроногого оленя, потом - в зайца, в птицу - золотую головку... Чудовищного змея побеждает Никита Кожемяка, запрягает в соху и пропахивает борозду до самого Черного моря...

В иной сказке чудо следует за чудом и нет предела вымыслу. В сказке об Андрее-стрельце ("Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что") горлица оказывается Марьей-царевной. Андрей попадает "на тот свет" и узнаёт, как поживает там отец царя, - а на покойном царе черти возят дрова. Кот Баюн урчанием за три версты наводит на всю окрестность сон. В незнаемое царство ведет стрельца чудесный клубочек. Побывал Андрей и в избушке на курьих ножках у бабы-яги. Чудовищная лягушка-скакушка переносит стрельца через огненную реку. В тереме он встречает мужичка с ноготок, борода с локоток... Еще о многих иных чудесах говорится в сказке, но сквозь вымысел, как и в любой другой, постепенно обрисовываются черты реального мира. У царя власть, и она - источник страданий стрельца и Марьи. Своеволие, прихоть власть имущего и муки несчастных подчиненных составляют основу сказочной истории. Сказочники не мирились со злом. Злого царя убила чудесная дубинка, стрелец стал править государством. Непоправимых бед и несчастий сказка не знает. Народ мечтал о справедливости. Стало возможным невозможное. Чудо служит добру.

Вымысел в сказках может состоять и в нарочитом выворачивании наизнанку обыденных явлений. Барин лает в церкви. Дурачок на похоронах пляшет, а на свадьбе плачет. Поп верит, что лошадь завязла в болоте, тащит ее за хвост - хвост обрывается, поп думает, что лошадь ушла вглубь. "Знахарь" Жучок по стечению случайных обстоятельств оказался провидцем. Матрос навел на генерала мороку. Стоит река вся из молока, а берега - кисельные. Это лишь немногое из того, что происходит в так называемых "бытовых" сказках. Фантазия и в них не плод досужего занятия.

В сказке "Топанье и ляганье" в невероятном виде представлена церковная служба. Поп учит прихожан-верующих:

- Что делает поп, то и приход.

По оплошности из кадила выпал горячий уголек и попал попу за голенище. Уголек жжет. Поп стучит ногами - и прихожане топочут. Уголек все дальше забирается. Кинулся поп на пол, ноги кверху и лягается. И все прихожане хлопнулись на пол и залягались.

Вышедший из церкви мужик оповестил другого:

- Топанье-то прошло, а теперь - ляганье.

В другой сказке барин плотнику сказал:

- Иван, ты совсем плохо работаешь.

- Как, барин, плохо?

Барин показал на щели. Плотник усмехнулся:

- Э-эй, барин! Придет клин, так все замажет.

Барин ничего не понял - решил, что работу плотника поправит какой-то помощник. И захотелось барину увидеть клина. Ждал-ждал, а клин не идет. Не стал плотник при барине вставлять клинья. Решил барин сходить домой, а плотник тем временем заделал щели - так заклинил, что стало все пригнано. Вернулся барин - плотник сказал:

- Вы только, барин, ушли, и клин пришел.

Пожалел барин, что не повидал клина. Сказал еще Иван:

- Клин плотнику - товарищ. Плотник мох закладает, да клин вбивает - вон оно и чисто выходит.

Барин не понял и этих слов.

В смешной сцене вышучивается незнание барином простого дела: ведь сам он не работает и ничего не смыслит в плотницком деле. Барское незнание преувеличено, но сказочная ирония очень метка: чуждый работе, барин не ведает дела, а судит о нем.

В другой сказке рассказывается: барин поверил, что овца у мужика ловит волков, и упросил продать ее ему. И вот повез барин овцу домой и погнались за санями волки. Барин глянул на овцу, а она испугалась и стала дергаться в санях. Барин решил дать овце раззадориться, а потом крикнул кучеру:

- Надо пускать!

Выпустили овцу. И случилось то, что должно быть. Задрали волки овцу.

Кучер сказал барину:

- Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвалась, а волкам не поддалась.

И в этой сказке, в сущности, высмеяно то же барское незнание обыденной, простой жизни.

В сказках-сатирах нередко выводятся хитрые солдаты и воры-пройдохи. Сами по себе эти герои редко бывают положительными. Они нужны сказочникам по большей части для того, чтобы сделать из них свершителей социальной мести. Солдат наказывает барина, а подобный солдату лихой матрос посрамляет генерала, вор берет верх над судьей, обкрадывает корыстного попа. Сказочники ставили своих врагов в смешное положение.

Но есть и такие сказки, в которых солдат наказывает и просто жадных или глупых людей, верящих всяким небылицам. В сказке "С того света выходец" солдат, как бывалый воин, прикинулся прибывшим на этот свет от самого бога. Старуха хозяйка поверила хитрецу: он взял у нее деньги, окорок, сапоги, чтобы передать ее покойному сыну. "Твой сын, - сказал ей солдат, - у бога коров пасет, да коровушку потерял: вот бог у него двадцать пять рублей требует, а где он возьмет?" В сказках явлены здравый смысл и та трезвость ума, которая всегда отличала русский народ.

Народные сказки привычно представляют людские поступки и как действия зверей и птиц. От этого сказка не становится только иносказанием, но под звериной и птичьей личиной-маской выступают со всеми качествами люди.

Персонажи таких сказок общеизвестны: лиса, волк, медведь, заяц, петух, курица, кот, свинья, рак, паук-мизгирь, Ерш Ершович, зубастая щука, коза, козел, журавль, цапля, дрозд и другие звери, птицы, рыбы, насекомые. С каждым из них связаны свои истории. Чаще других в сказках выведена лиса. Она хитрит, строит козни, губит других зверей, но и сама попадает в опасные положения - даже гибнет. Ее обманывает петух, она тонет с кувшином, в который засунула голову. Юмор этих сказок не безмятежен - в них сверкает острая мысль, не чуждая и сатиры.

Плохо жилось лисе, говорится в одной такой сказке ("Лиса-странница"), и надумала она идти на богомолье. Пошла - попался ей навстречу медведь, уговорила лиса и его идти. Потом повстречала волка, зайца, и те пошли. Шли-шли - дошли до широкой и глубокой ямы. Лиса положила жердочку и говорит медведю:

- У тебя ноги толстенькие, лапы широкие: пойдешь - не упадешь.

Медведь пошел и упал, убился. Убились и волк с зайцем. И каждого лиса по-своему уговаривала идти:

- Ты, куманек-волченок, иди. У тебя лапки хорошенькие, когти остренькие - ты удержишься.

- Ты, зайчик-боботунчик, иди. У тебя ножки тоненькие, сам маленький. Скорёхонько пробежишь...

Много мяса стало у лисы. Лиса-богомолка - ханжа, ласковый враг, мнимый благожелатель. Ей верить нельзя: корысть и эгоизм - нередкий спутник показной набожности.

В томе представлены самые разные виды сказочного творчества: сказки - волшебные истории, сказки о животных, сказки-сатиры, пересмешные сказки-прибаутки, сказки-анекдоты, докучные сказки, сказки-небылицы, сказки-предания, сказки-легенды, сказки-пустобайки, сказки с цепевидным сюжетом типа "Репка" или сказки о кочетке-петухе и курице и другие разновидности. Среди них немало общеизвестных - таких, как сказка о колобке, но есть и сказка о волке, перепелке и дергуне, они редкие, знают их немногие. Том представляет русскую фольклорную сказку в полноте, превосходящей все детские книги.

Читая сказку, надо следить не только за ее действием. Прелесть и художественность сказки в тонком искусстве слова, которым дорожили настоящие народные рассказчики. Композиция сказок очень искусна, хотя народ-творец не прибегал к сложным приемам рассказывания. Таковы сказки с цепевидной композицией. Действие в них от эпизода к эпизоду вяжется как цепочка - от звена к звену. В сказке "Нет козы с орехами" говорится: козел пришел с лыками, а коза пошла за орехами - и нет ее. Козел насылает на козу волка, но волк не идет гнать козу. Тогда на волка насылается медведь, но и медведь не хочет идти на волка. Приходится насылать на медведя людей. Не идут люди - им грозят дубьем, а дубье отказывается бить людей. Тогда насылают на дубье топор, а на топор - камень, чтобы затупить его, а на камень - огонь, а на огонь - воду, а на воду - ветер. Послушался ветер - и цепь действий развернулась в обратном порядке. Ветер пошел воду гнать, вода - заливать огонь, огонь пошел камень палить, камень - топор тупить, топор - дубье рубить, дубье - людей бить, люди пошли на медведя, медведь - на волка, а волк - на козу. И вот пришла коза с орехами, пришла с калеными!

Что за мысль стоит за этой композицией? Все в жизни связано - одно зависит от другого, и надо соблюсти много условий, чтобы добиться чего-то. При простоте в сказке передана довольно сложная мысль о всеобщей связи явлений.

Рассказчики любят повторения эпизодов: так лучше оттеняется мысль в сказочной истории. Повадился волк ходить к одной избушке - то одного требует, то другого. Сначала отдал ему старик петушка с курочкой, потом - овечек, потом - жеребца. И вот, когда кончилось терпение у старика, а волк захотел съесть паренька и девушку, схватил старик кочергу, давай бить волка. Лопнуло брюхо у злодея, и выскочили оттуда и жеребец, и овцы, и петушок с курочкой. Вымогатель наказан.

Композиция сказок, основанная на повторении эпизодов, свойственна и большим по объему волшебным сказкам - в ней иногда повторяются целые группы эпизодов. Трижды ходят стеречь сад братья: сначала - старший, потом - средний, а потом - и младший. Младший действует не так, как старшие, - и это ведет его к удаче. Но и третий брат порой бывает неудачлив. Дважды в сказке о сером волке он не может свершить того, что необходимо. На третий раз за дело берется сам волк и делает все, как надо. Прием повторения с противопоставлением героев преобладает в волшебных сказках над остальными, но в каждом отдельном случае у него свой смысл. Родная дочь старика, добрая и работящая, противостоит падчерице, злой и ленивой. Сестрица спасает братца от гусей-лебедей, когда соглашается исполнить требования печки, речки и яблоньки: нужда заставит подчиниться обстоятельствам.

Своя композиция и у анекдотических сказок. Дурень грозит тем, кто его ночью побил:

- Молите бога, что ночь была светлая, а то я выкинул бы вам штуку!

- Какую, скажи, пожалуй!

- Я бы спрятался!

Такие сказки рассчитаны на неожиданность в концовках и неизменно вызывают смех.

Рассказчики любуются словом, любуются его звучанием, его игрой в сказке. Это можно сразу заметить, если обратить внимание на то, как говорят герои сказок. Старик рубит дерево - тяп-тяп по нему топором, и тут выскакивает птичка:

- Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок? Звукоподражание птичьему щебету не только в словах "чивы, чивы, чивычок", но и в тех, которые за ними следуют, - в них тоже выделен звук "ч": "чего", "старичок". Через всю фразу идет: чи-чи-чи-чо-че-чо!

Вылепленный из глины парень просит:

- Дай, бабка, молока кадушечку да хлеба мякушечку.

А когда поел все в доме, вышел на улицу и каждому встречному сначала хвастает, что съел, а потом - грозит. Быку сказал:

- Съел я хлеба пять мякушек, молока пять кадушек, бабку с прялкой, дедку с клюшкой - и тебя, бык, съем!

В этой складной речи рифмуются слова (кадушка - мякушка, кадушечка - мякушечка). Фраза четко делится на части: "бабку с прялкой" - "дедку с клюшкой" и прочее.

Изобразительность в сказочной речи достигается точным отбором слов и таким их расположением во фразе, что мы ясно видим персонажей. Вот мужик из сказки о вершках и корешках отвечает на расспросы медведя, куда везет репу-"корешки":

- Мужик, куда ты едешь?

- Еду, медведюшка, в город корешки продавать.

- Дай-ка попробовать - каков корешок?

Мужик дал ему репу. Медведь как съел:

- А-а! - заревел. - Мужик, обманул ты меня! Твои корешки сладеньки. Теперь не езжай ко мне в лес по дрова, а то заломаю.

Это живая речь: тут и вопрос, и просьба, и удивление, и угроза. Мужик внешне простоват, а в действительности - умен. Немного слов потребовалось сказочнику, чтобы рассказать обо всем. И в сказке нельзя переставить или как-то заменить слова без риска утратить живость сцены.

Писатели, бравшиеся за подготовку текста сказок для опубликования в детских сборниках, очень дорожили народным языком. Алексей Николаевич Толстой, в редакции которого взяты многие сказки для этого тома, писал, что в сказке важно сохранять "народный язык, остроумие, свежесть, своеобразие, самую манеру рассказа, беседы" - "народный стиль". При неосторожном обращении он пропадает так же, "как дивный и хрупкий рисунок крыльев бабочки исчезает при неуклюжем прикосновении человеческих пальцев".

Все публикуемые сказки взяты из классических и современных сборников сказок. Их редактирование производилось только в самых необходимых случаях. Отдельные слова и обороты поясняются в примечаниях. Литературная редакция текста способствует передаче общерусского сказочного фольклора во всем блеске его идей, образности и языка.

В. П. Аникин