Почему в Калифорнии не найти умных медведей

Мы не погрешим про­тив правды, если скажем, что самым большим на свете медведем был Старина Гром Небесный.

Самым большим - да, но не самым умным. Встречались в Калифорнии во времена, когда там проходил фронтир, медведи гризли такие мозгови­тые, что мозгам было тесно в их башках. Может, оттого, что солнце там шпарило каждый божий день? Коли не дождь, так солнце. А на солнце, сами знаете, все живехонько созревает.

Предположим, родился у медведицы медвежо­нок-несмышленыш. Солнце его пригрело, и, гля­дишь, умишко у него быстро и созрел. Так или иначе, а КУ (коэффициент умственного развития, как теперь выражаются специалисты) у этих медве­дей был на диво высокий. И водилось их тогда види­мо-невидимо - можно сказать, больше, чем ско­тины рогатой.

Во всяком случае, так оно было на Рашен-Ривер в ту пору, когда на берегу ее поселился один фер­мер. Он выращивал сочную кукурузу и разводил свиней.

В первую же осень, как только кукуруза начала вызревать, на его поле забрели медведи и подчис­тили все до единого початка. А фермер-то прикиды­вал: часть кукурузы он продаст, остальной будет свиней откармливать, тоже на продажу, конечно.

Ох и рассердился он! Просто-таки из себя вышел. И всякий раз, как пойдет в поле, увидит голые стебли без пухленьких, желтых початков, так из себя выходит и назад в себя никак прийти не может. Он твердо знал, что это медведи, потому как следы их ясно виднелись на земле. Но вот загадка: медведи кукурузу-то не ели, а с собой уно­сили.

Дальше - больше, за кукурузой стали пропа­дать сами свинки. Фермер прямо-таки обыскался - туда, сюда, все надеялся хоть ихние косточки отыс­кать на том месте, где косолапые лакомились око­роками. Но ни единой не нашел. Даже жалкого хвостика.

Как-то раз ему почудилось, будто визжит кто под деревом. Подошел, а это вовсе и не визжит, а мяучит: видно, какой-то кот свое "мяу" промяукал да и забыл тут. Чуть с ума не спятил бедный фер­мер, хотя пятить-то особо было не с чего. И вдруг напал на след, ведущий прочь с его кукурузного поля. След этот вилял зигзагом сначала меж куку­рузных полос, потом поднимался на холм и, нако­нец, спускался к лесочку милях в трех от поля. След был медвежий, ни чей другой, потому как только косолапые так косолапят.

Прихватил фермер свое ружье, вскинул на плечо и зашагал к тому лесу. Подходит и слышит: вроде как медведи ворчат, пыхтят. Поближе под­крался. Вот те на! Медведей сотня, не меньше, и все за работой. Да за какой! Строят свиной хлев из пав­ших стволов да толстых веток и загоняют в него его собственных призовых свинок! Одни медведи строят, другие полные охапки кукурузных початков таскают, хряков его подкармливают.

Что и говорить, косолапый не промах, для себя, значит, запас на зиму готовит! Ну и умные бестии эти медведи! Куда ему с ними тягаться!

Повернулся фермер и пошел восвояси, ни одного выстрела не сделал. Запряг он коней, побро­сал в фургон кой-какие вещички и подался в другие места. Говорят, будто он завел ферму в горах, стал из гальки валуны выращивать, чтоб подправить местный пейзаж в Скалистых горах иль в Колорадо, точно не знаем.

А медведи взялись его старой фермой управ­лять. И преуспели поначалу, а потом уж больно разъелись, обленились и, чуть что, в спячку завали­вались. Медведи, дело известное, все зимние месяцы в году спят без просыпу. А эти медведи спали и зимой, и весной, и осенью. До того дошло, что даже летом заваливались спать, пока не за­снули на веки вечные. Может, потому в Калифор­нии и не найти больше умных медведей?