4. Хитрый дурачок

В одной деревне жил дурачок. Лицо у него было глупое-преглупое, и вел он себя так, словно понятия не имел, где запад и где восток. Но чего только он не затевал, чего не проделывал! И все дурачку сходило с рук. Люди смеялись над ним, да и только.

Звали его Ангклунг Гаданг, и сперва он служил при дворе конюхом. Однажды раджа собрался проехаться и велел ему:

- Ангклунг Гаданг, оседлай моего коня, я хочу поехать в горы.

Конюх почтительно сложил ладони и ответил:

- Как прикажете, государь!

Тотчас пошел он и надел на коня седло и уздечку, подхвостник, стремена - все изукрашенное серебром. Когда дело было сделано, он доложил:

- Государь, все готово. Извольте садиться.

Раджа вскочил на коня и сказал Ангклунг Гадангу:

- Возьми мою сумку для бетеля (В этих сумках, сплетенных из листьев пандануса, кроме листьев перечной лианы - бетеля хранились в особых отделениях кусочки зеленого ореха арековой пальмы, толченая известь и ряд других ингредиентов. Все это завертывали в лист бетеля и вместе с длинно нарезанным табаком жевали эту тонизирующую и приятную на вкус смесь) и иди за мной.

- Как прикажете, государь.

И они отправились - раджа на своем коне, за ним на своих двоих конюх, держа под мышкой плетеную сумку с бетелем, чтобы государь мог освежить рот.

По дороге упала серебряная бляшка с подхвостника, но Ангклунг Гаданг ее не поднял. Доехали они до ручья, где раджа хотел искупаться. Раджа спешился, осмотрел коня - не слишком ли вспотел тот на подъеме - и заметил, что на подхвостнике нет серебряной бляшки.

- Послушай, Ангклунг Гаданг, ты не заметил, не упала ли серебряная бляшка с подхвостника? Ведь ты шел за мною следом?

Конюх ответил, сложив ладони:

- В самом деле, государь, я это ясно увидел, но не посмел поднять, потому что вы не давали мне такого приказания.

- Ну и дурак же ты, Ангклунг Гаданг! Ты видишь, что серебро падает на землю, и тебе не приходит в голову поднять его! Как будто на это нужен особый приказ! Теперь, если опять будешь сопровождать меня и увидишь, что с коня что-то упало, то подбери и положи в сумку для бетеля.

- Как прикажете, государь, я выполню все в точности. Раджа выкупался в прохладном ручье и прилег отдохнуть. Конюх тоже отдохнул под деревом, пустив коня пастись. Потом они вернулись на равнину - раджа на коне, а конюх на своих двоих, с сумкой для бетеля под мышкой. Но около деревни из-под хвоста коня что-то полетело. Ангклунг Гаданг подбежал, подобрал и напихал это в сумку для бетеля. Подъехав ко дворцу, раджа спешился, бросил конюху уздечку и пошел в свои покои. Сумку с бетелем конюх передал служанке, а она положила ее на господскую скамью. Ангклунг Гаданг занялся конем: расседлал его и стер с него пот.

Раджа уселся, поджав ноги, на скамье и захотел освежиться бетелем. Он открыл сумку - но она была набита конским навозом. Разгневанный раджа велел позвать конюха. Тот вошел, поклонился и сел, сложив ладони, почтительно ожидая, что ему дадут остатки с царского стола - награду за утомительный день. Но раджа, увидев услужливого дурака, вскочил и дал Ангклунгу пинка. Потом он спросил:

- Скажи, Ангклунг Гаданг, кто тебя научил так служить мне? Может быть, твой дед или твой отец, которые служили при дворе, учили тебя пихать мне в сумку для бетеля конский навоз?

После этого раджа хотел дать ему еще один пинок, но конюх обхватил его ноги и смиренно попросил прощения.

- Государь, - сказал он плача. - Вы же мне сами повелели все, что падает с коня, класть в сумку. Я увидел: что-то падает, - и послушно запихал в вашу сумку с бетелем. Но если я виноват, прикажите казнить вашего слугу.

Сказав это, он взглянул на своего господина и повелителя, и тот, увидев его дурацкую рожу, не мог не расхохотаться. Ангклунг Гаданг был прощен.

На следующий день раджа опять решил искупаться в ручье и снова взял с собой конюха. Посреди ручья раджа присел на камень оправиться (Это обычный для многих индонезийских народов способ оправляться). Слуга решил последовать примеру своего господина. С задранными одеждами он побежал вверх по ручью и справил там свою нужду. Дерьмо поплыло прямо на раджу. Тот вскочил, схватил слугу и окунул его лицом в воду, так что конюх почти задохнулся. Выпустив его наконец, раджа сказал:

- Это тебе за твое бесстыдство и грубость! Ангклунг Гаданг почтительно сложил ладони и смиренно попросил прощения.

- Государь, - сказал он, - я сделал это не от бесстыдства, а из скромности. Я подумал: «Ангклунг Гаданг, тебе всегда надлежит следовать за твоим господином; так пусть и твое дерьмо почтительно поплывет за дерьмом твоего господина, а не будет забегать вперед».

Это объяснение заставило раджу расхохотаться. Он сказал:

- Отлично задумано, Ангклунг Гаданг, но в слуги при дворе ты не годишься. Иди назад в свою деревню.

С этих пор Ангклунг Гаданг жил со своей женой и тощим псом в родной деревне. Однажды его позвали на общинную сходку (Здесь, как и далее в этой сказке, речь идет, по-видимому, о деревенской «подобщине» - банджаре (см. примеч. 6 к № 3)). Тут он вспомнил, что пропустил прошлую сходку и должен заплатить штраф - шестнадцать гобангов (Гобанг (в немецком тексте - Batzen) равная 1/100 рингита (см. примеч. 5 к № 3)о).

- Жена, не найдется ли у тебя двадцати гобангов? - спросил он.

Получив деньги, Ангклунг запихнул все монеты своей тощей собаке под хвост. Потом туго подпоясал саронг (Балийский саронг (камбен) в мужском варианте - это обмотанный вокруг бедер кусок ткани длиной чуть ниже колен, женский камбен достигает щиколоток), кликнул пса и пошел с ним на собрание.

Все соседи уже были на месте, и казначей начал выкликать имена тех, кто должен был платить проценты по ссудам, полученным из общинной кассы.

- Сенди!

- Да, я плачу.

Сенди вытащил деньги из кушака и вручил казначею двести гобангов. Тот выкликнул следующего:

- Тампул!

- Здесь, подождите чуточку, я заплачу, - сказал Тампул, развязывая свой кошелек.

После процентов взыскивались штрафы с тех, кто не приходил на прошлое собрание.

- Ламбанг!

- Да, я плачу.

Ламбанг вытащил деньги из кушака и заплатил шестнадцать монет.

- Ангклунг Гаданг!

- Да, подождите, я заплачу. Ангклунг Гаданг стал звать свою собаку:

- Богач, Богач, Богач! Сюда, сюда, сюда!

Пес лежал в это время под помостом, где торговали съестным (Балийские торговки (торговлей здесь занимаются исключительно женщины) продают съестное с низеньких столиков (даганг патокан), которые приносят из дому на головах. Иногда над этими столиками сооружается легкий навес из циновки или пальмовых листьев, а сами они устанавливаются на невысоком помосте; так возникает род временного ресторанчика. Встречаются и стационарные ресторанчики - род домика без передней стены), и облизывал листья, в которые была завернута еда. Услышав хозяина, он подбежал, виляя хвостом. Казначей выкликнул снова:

- Ангклунг Гаданг, ты заплатишь или нет?

Все жители деревни теперь уставились на Ангклунг Гаданга. Тот ответил:

- Да, я заплачу, я вот-вот вытащу деньги!

С этими словами он задрал хвост собаки и надавил ей на живот, бормоча что-то про себя. Монеты одна за другой выскальзывали из песьего зада, а Ангклунг ловил их ртом. Потом он выплюнул гобанги и отсчитал в руку казначея шестнадцать монет, а две монетки сохранил и купил на них вареного риса.

Соседи онемели от удивления. Что за счастливец Ангклунг Гаданг! Что за пес, из которого сыплются монеты! Между тем Ангклунг вспомнил, что он запихнул в зад пса двадцать гобангов, а получил только восемнадцать. Он сказал односельчанам:

- Мне хочется купить фруктов, и я снова позову пса: «Богач, Богач, Богач! Сюда, сюда, сюда!»

Собака снова подбежала к своему господину, тот нажал ей на брюхо и выдавил еще две монетки. На них он купил фруктов.

Односельчане глядели разинув рты. А шире всех разинул рот Себетан, самый богатый и жадный человек в деревне. Собака, из которой сыплются монеты?! Это было то, что ему нужно. Он подошел к Ангклунг Гадангу и спросил:

- Хочешь продать пса? Я дам тебе тысячу гобангов.

- Хоть десять тысяч, дружище, - не отдам!

- Ну - двадцать тысяч!

- Нет, даже за двадцать пять тысяч не хочу.

- Сорок тысяч!

- Нет, собака не продается. Тогда Себетан сказал:

- Послушай, Ангклунг Гаданг, я заплачу тебе пятьдесят тысяч гобангов, если ты мне сейчас же отдашь пса. А если тебе когда-нибудь нечего будет есть, ты всегда сможешь ко мне прийти.

Он выложил пятьдесят тысяч гобангов, и Ангклунг Гаданг взял их, но с таким лицом, словно ему очень не хотелось отдавать собаку. После этого дурак потащил деньги домой, а Себетан привел пса к себе, привязал его (чтобы он не насорил денег соседям) и хорошо покормил. «Так, - думал Себетан, - пес даст побольше монет».

На следующий день Себетан надел свою лучшую одежду и отправился на праздник. Он любил похвастаться и вместо наличных денег взял с собой собаку, из которой сыплются монеты. На месте, приготовленном для торжества, полно было зрителей и торговок, предлагавших рис, фрукты, пальмовое вино. Себетан уселся напротив торговки, не выпуская из рук поводка, и заказал риса, печенья, фруктов и пальмового вина. Порцию риса он купил и собаке, живот которой уже и так раздувался. Она долго голодала и, получив накануне много корма, теперь страдала запором.

Поев, Себетан отдохнул и решил заплатить; чтобы все люди увидели, как из его собаки сыплются монеты, он посадил ее рядом с собой. Люди с удивлением смотрели на них. Торжественным движением Себетан поднял собаке хвост, подставил рот и нажал ей на брюхо. Сейчас же рот его наполнился собачьим дерьмом, дерьмо потекло по лицу, по одежде... Люди побежали от вони, торговка бранилась... Давясь и сплевывая, Себетан побежал к ручью и во всей одежде нырнул туда. Едва-едва отмылся, а потом потихоньку прокрался домой. Вот был позор! Вот посмешище! Долго Себетан не решался выйти на улицу. Люди о нем говорили: богач ест собачье дерьмо.

А наш Ангклунг Гаданг денежки свои быстро промотал и скоро был так же беден, как и раньше. Пришлось ему взять взаймы из общинной кассы, а отдавать нечего. Однажды пришел к нему посыльный и сказал:

- Ангклунг Гаданг, завтра будет собрание, на котором ты отдашь весь свой долг, иначе продадут твой дом. Ты взял тысячу гобангов и не платишь процентов, от этого твой долг удвоился. Завтра крайний срок. Тебе надо уплатить две тысячи.

Посыльный сказал, что велено, и ушел. Ангклунг Гаданг задумался. Надо было что-то придумать. И вот он сказал жене:

- Мать, завтра у нас будет много гостей, двух скамей не хватит. Я хочу хорошенько угостить их. Иди купи в долг всего, что нужно, я заколю поросенка, чтобы сделать мясные катышки.

Жена пошла на базар, а Ангклунг Гаданг взял нож и вырезал себе красивую бамбуковую палку; суставы бамбука он зачернил, а коленца выкрасил в оранжевый цвет. Палка очень красиво выглядела.

На следующее утро муж и жена взялись за работу. Ангклунг Гаданг заколол поросенка, изрубил мясо и смешал его с редкими пряностями. Жена сварила рис и овощи. Наконец пир был готов: мясные катышки, маринованные фрукты, овощи и три кузова вареного риса. Ангклунг Гаданг сказал:

- Слушай, жена. Положи катышки в миску и поставь ее на крышу кухонки, рис - на полати под крышей дома, а овощи - наверху в амбаре (Снопики сжатого риса хранятся у балийцев на чердаке амбара (лумбунг), куда забираются по приставной лесенке. Открытый первый этаж амбара образует бале, где днем занимаются домашней работой, а ночью спят).

Между тем односельчане собрались в общинном доме, и после уплаты штрафов настала очередь Ангклунг Гаданга.

Пришел крайний срок, а должник не показывался. Кто-то предложил:

- Пошли все вместе продавать его дом!

Сказано - сделано. Впереди староста (В банджаре есть свой староста (клианг банджар), а иногда несколько старост), за ним все остальные пошли к дому Ангклунг Гаданга. Хозяин встретил их у ворот и радушно пригласил:

- Входите, входите, господин староста и вы, друзья. Наконец-то вы здесь. Заходите, заходите и садитесь.

Все уселись, несколько удивленные сердечным приемом.

- Ты знаешь, Ангклунг Гаданг, - начал староста, - что задолжал деревенской кассе тысячу монет под залог своего дома. Ты не платил процентов, и поэтому долг вырос вдвое. Сегодня крайний срок, и мы должны продать твой дом. Кто сможет дать две тысячи гобангов, тот его получит.

Ангклунг был в отчаянии, стонал и просил отсрочку. «За месяц я все заплачу»,- клялся он. Староста посовещался с другими, но никто не хотел давать отсрочку. Тогда Ангклунг сказал:

- Подождите чуточку с продажей, я хочу угостить вас. Староста ответил:

- Но у тебя едва хватит на тебя самого, где тебе угощать нас всех? Было бы бессовестно принять твое угощение.

Ангклунг Гаданг притворился обиженным и сказал:

- Жена, неси кадильницу!

Жена тут же дала ему кадильницу. Ангклунг Гаданг окурил раскрашенную палку благовониями и торжественно, как несут изображение бога, поднес эту палку жене:

- Проси теперь бога о пропитании!

Жена склонила колени перед палкой и взмолилась, сложив ладонь к ладони:

- О господи, я молю тебя, дай нам три кузова риса! Ангклунг внезапно бросил палку под крышу. Жена вскарабкалась на полати и достала оттуда три кузова риса.

Ангклунг снова поднес ей палку; на этот раз жена взмолилась об овощах и маринованных фруктах. Еще раз полетела палка - теперь под крышу амбара. И вот там оказались овощи и фрукты.

В третий раз муж и жена попросили у божества палки катышков. Палка упала на крышу кухоньки, и там в самом деле оказались катышки. Пораженные односельчане уселись за праздничный стол, завидуя Ангклунг Гадангу, у которого была такая чудесная палка.

Среди них был богач по имени Гиюн. Он хотел на днях задать пир по случаю годовщины со дня рождения своей дочки (Отон - первая годовщина со дня появления на свет (имеется в виду опять-таки балийский год, состоящий из 210 дней) - единственный «день рождения», который торжественно празднуется на Бали. В этот день ребенок утрачивает присущую младенцам «божественность», в знак чего с него снимают браслеты и ножевицы, впервые стригут, он получает также магическое имя и становится членом рода). «Такая палка мне пригодится!» - подумал Гиюн и предложил Ангклунг Гадангу десять тысяч гобангов. Ангклунг Гаданг долго торговался и в конце концов согласился продать палку за пятнадцать тысяч. Деньги он потребовал немедленно, уплатил свой долг, и еще тринадцать тысяч у него осталось.

Подошел день рождения дочки Гиюна. Собрались знакомые из соседних деревень, хотели они помочь колоть свиней и птицу и варить угощение, но, к их удивлению, Гиюн не велел ничего делать. Ни одной свиньи не закололи, ни одного зернышка риса не сварили. Когда настал час садиться за стол, Гиюн вытащил палку, торжественно окурил ее и попросил десять кузовов риса. Десять помощников были позваны тащить рис. Гиюн швырнул палку и угодил в лампу. Осколки поранили гостей. Повсюду текла кровь, а помощники не нашли на полатях ровно ничего.

Еще раз бросил Гиюн палку в сторону кухни и переколотил всю кухонную посуду. Опять полетели осколки. Помощники побежали на кухню, но нашли там только черепки.

В третий раз бросил Гиюн палку, на этот раз в сторону амбара. В ответ раздался истошный крик, а после поток брани. Его жена сидела там с ребенком на руках, а палка угодила ей по голове.

Гости поняли, что угощения не будет, и потихоньку разошлись. Так Гиюн со своим волшебным жезлом стал общим посмешищем, а дурак опять посмеивался в кулак.