3. Огуречик

Жил некогда человек, который больше всего на свете любил разводить бойцовых петухов и биться об заклад на петушиных боях. Звали его Пудак. У него было шесть петухов; каждый сидел в своей особой клетке (Эти клетки (гувунган) представляют собой ажурные сферические корзины из пальмового лыка. При переноске петуха пересаживают в тесный плетеный садок (крепе или киса)). Придет Пудак, сядет у клеток и вглядывается в своих петухов: что в них особенного, на отличку от других - как голова посажена, какой цвет и оттенок перьев, глаз, хвоста. Тут каждая малость была важна.

Пудак очень берег книгу, которая ему еще от отца досталась (Балийская книга (лонтар) - это связка довольно узких полосок, нарезанных из обработанных соответствующим образом листьев пальмировой пальмы. Их прячут в чехол и хранят нередко в подвешенном виде для защиты от муравьев). Было в книге этой написано, какие приметы победителей на петушиных боях, чем их кормить, как их растирать и какую смесь пряностей давать перед боем, чтобы сильнее разъярить. Книга висела на шнурке над его скамьей, и Пудак часто брал книгу и часами ее изучал. Иногда даже среди ночи он вставал, зажигал светильник и читал: не терпелось ему найти еще какую-нибудь примету победителя. Эту книгу он никому не давал выносить из дому.

Его соседи по деревне, конечно, тоже держали бойцовых петухов. Но уж так, как Пудак, никто этим не занимался. Он возился со своими петухами целыми днями. Рано поутру швырял их одного за другим в рыбный садок около дома. Там они отчаянно бултыхались, стараясь поскорее добраться до берега. Чем больше они работали ногами, тем крепче становились ноги. А в ногах вся сила петухов. У кого ноги сильнее, тот и победит. Потом Пудак кормил их и остаток дня сидел за воротами (В дневное время клетки с петухами выставляют за ворота, так как считается, что петухов развлекает вид снующих по улице людей), время от времени растирая то одного, то другого петуха. Когда по улице проходили люди, он говорил с ними только о том, сможет ли выиграть бой Зеленый без хвоста, или Белый с желтыми лапками, или Красный с зобом, или как их там всех звали...

Кроме как о петухах, он больше ни о чем не говорил. И если что-нибудь делал, то только для петухов, как будто больше у него никаких обязанностей и не было. Когда его просили по-соседски помочь починить прохудившуюся крышу, он не приходил. Даже когда его земляки собирались обсудить, как лучше провести воду на рисовые поля, Пудака с ними не было. Петухи да петухи, а больше ничего.

Вот когда устраивался праздник в честь богини смерти (Богиня смерти - Дурга, демоническая ипостась Умы, супруги верховного бога балийцев - Шивы) и надо было полить землю кровью, тут-то и сражались петухи. Тут-то Пудак был всей душой и телом. Вот когда глаза его горели! Петухи его побеждали часто, и в карманах у него звенело серебро.

Однажды он решил пустить в бой всех своих петухов. Зеленый без хвоста победил, Белый с желтыми лапками победил, Красный с зобом и все прочие, как их там звали, - все шестеро победили. Пудак понес домой большой мешок с серебряными рингитами (Рингит (в немецком тексте - талер) - балийское название голландской серебряной монеты, равной двум с половиной гульденам, до войны обычная ставка во время петушиных боев). На эти деньги он накупил еще петухов, которых тоже научил бою и которые тоже приносили ему победу, так что в конце концов у него стало двадцать петухов.

А что его присуждали к штрафу за то, что он не приходил на сельские собрания (На Бали существует два типа общин: сельская (административно-религиозная) - деса с ее нередко самостоятельным и деятельным подразделением, банджаром, и ирригационная - субак, в которую могут входить связанные общей системой орошения жители разных деревень) и не выполнял свои обязанности перед храмом, это его мало беспокоило. Он зарабатывал достаточно денег и даже на старейшин деревни смотрел сверху вниз - что они понимали в высоком искусстве воспитания петухов!

Так он жил, не считаясь с порядком, который боги установили для людей, и неудивительно, что некий дух его покарал. Однажды, когда Пудак шел на состязание, невидимый дух забрался в садок одного из его петухов. И вот вышел петух на площадку, а дух сломал ему крыло, и вражеский петух смог вскочить на него и острой шпорой, привязанной к ноге, рассек ему горло (Шпоры (таджи), которые привязываются к левой ноге боевого петуха, представляют собой остро заточенные стальные ножи в 0,5 см шириной и 10-12 см длиной. Неудивительно, что петушиные бои на Бали представляют собой форменные побоища). Пудак не понял, что случилось, и немедленно привязал стальную шпору к ноге другого петуха. Он был уверен, что этот-то наверняка победит! Но и этого не пощадил невидимый дух. И скоро второй петух лежал на сухой земле, и земля впитывала его жертвенную кровь. Так же случилось и с третьим, четвертым и остальными петухами, пока у Пудака остались только два, еще недостаточно выученные для боя.

Разоренный, пошел Пудак домой. Ведь чтобы держать побольше петухов, ему пришлось продать свои рисовые поля и свою кофейную рощицу, и вот теперь он все потерял! Но ничего! Он еще вернет свои деньги. Он теперь так воспитает и вскормит двух петухов, как еще никогда раньше. Уж это он решил твердо! А еще он привлечет на помощь колдовство. Пудак на все пойдет! Не может быть, чтобы его петухи были побиты!

Так потрясен он был своей потерей и так хотел во что бы то ни стало победить, что совсем потерял рассудок. Его жена ждала ребенка и жила впроголодь, а петухам он бросал лучшие куски мяса.

Однажды решил Пудак отправиться в дальнее святилище принести жертву, чтобы боги даровали победу двум оставшимся петухам. Жене он сказал:

- Завтра я ухожу. Может быть, ты родишь, когда меня не будет. Позаботься о ребенке, если это будет мальчик; а если девочка - убей и скорми ее мясо петухам.

Жена сказала, что все сделает, как он велел, и Пудак отправился в дорогу.

Жена его и вправду родила, когда его не было. Родила она девочку. Ох, как загоревала бедная женщина!

- Что мне делать с тобой? - говорила она ребенку. - Моя бедная деточка! Отец велел заколоть тебя, изрубить на куски и скормить петухам. Но ведь он, наверное, просто свихнулся. Что мне с тобой делать?

«Нет, я его обману», - решила женщина и отнесла ребенка в дом матери, которая жила неподалеку, повыше, на склоне горы. Старая женщина очень удивилась и спросила, когда же дочь успела родить.

- Сегодня поутру, мать, - ответила жена Пудака, - Я сразу же пришла к тебе, потому что муж мой велел, если родится девочка, изрубить ее в куски и скормить петухам. Хочешь взять малютку? Я не смею держать ее дома, боюсь Пудака. Он убьет меня, он помешался на петухах.

- Хорошо, дочка, я позабочусь о малютке, но ты должна утром и вечером приходить покормить ее.

- Конечно, конечно, бери ее скорее, сейчас мне надо домой. Муж может каждый миг вернуться.

Бабушка взяла малютку, а женщина поспешила назад. К счастью, Пудак еще не приходил домой. На следующее утро она опять поспешила к матери, успокоила ребенка, накормила и поскорее вернулась. Ей все время казалось, что муж уже дома, но он не торопился. Так она целый месяц ходила утром и вечером к матери, кормила девочку и со страхом возвращалась в свой дом.

А бабушка прозвала свою внучку Огуречик. Вот ей уже исполнилось три месяца, и в честь этого дня принесли жертвы богам. Потом девочке исполнился год, а отец все не возвращался. Огуречик росла и росла. Понемногу она научилась стряпать. Потом бабушка научила ее ткать. С этих пор она весь день прилежно сидела за ткацким станком и только изредка забегала на кухоньку.

Наконец вернулся отец. Он тотчас спросил:

- Кого ты родила, жена?

- Это была только девочка, мой муж.

- Разрубила ты ее на куски и дала петухам?

- Да, мой муж, я это сделала.

На самом деле, она убила большую крысу, попавшую в ловушку, изрубила на куски и скормила петухам. Петухи услышали, как она лгала мужу, и один из них запел:

Кукареку! Кукареку!

Жена соврала Пудаку.

Кукареку! Кукареку!

Мы получили по куску.

Но мать девчонку сберегла,

А нам крысятины дала.

Кукареку! Который год

У бабки девочка живет.

Другой петух подхватил эту песню, и так они вдвоем пели и пели, пока Пудак не стал прислушиваться. «Что они там поют? - подумал он. - Что им хочется сказать?» Пудак так хорошо изучил жизнь петухов, что даже понимал их язык. Вслушавшись хорошенько, он разобрал:

Кукареку! Кукареку!

Жена соврала Пудаку.

Кукареку! Кукареку!

Мы получили по куску.

Но мать девчонку сберегла,

А нам крысятины дала.

Кукареку! Который год

У бабки девочка живет.

«Моя жена надула меня! - сказал себе Пудак, скрежеща зубами. - Я ее сейчас расспрошу!»

- Жена, жена! Сейчас же сюда!

- Ты меня звал, мой муж?

- Да. Петухи кричат, что ты отнесла ребенка к матери, а им скормила крысу.

Жена молчала.

- Это правда? Если ты не ответишь, я отрублю тебе голову.

Жена опять молчала, и муж взял топор.

- Раз ты не хочешь отвечать, я скормлю тебя своим петухам. Человеческое мясо приносит победу, это мне нашептал дух.

Жену охватил ужас, и она во всем созналась.

- Так-так, - проворчал муж. - А имя ребенка?

- Огуречик.

- Ну так иди и скажи Огуречику, чтобы она сейчас же шла домой.

Заплакала женщина и пошла к матери. Дочка сидела у ткацкого станка.

- Огуречик, деточка моя, отец хочет, чтобы ты вернулась домой.

Девочка отвечала:

- Подожди, мама, мне надо доткать плат.

Мать вернулась домой; муж ее усердно точит топор. Она сказала ему:

- Подожди немного, мой муж, девочка должна доткать плат.

Пудак отвечал, вращая глазами:

- Иди туда снова и приведи ее немедля. Женщина опять послушалась и пошла в дом своей матери; девочка, как прежде, сидела у ткацкого станка.

- Огуречик, дитя мое, отец требует тебя немедля.

- Еще немножко, мать, я должна отцепить основу от груза, - отвечала девочка. Снова мать вернулась домой и нашла мужа за тем же делом: он все еще точил топор.

- Сказала ты ей, чтобы она немедля шла?! - крикнул он жене.

- Потерпи немного, ей надо отцепить основу.

- Что еще ей взбрело? Иди сейчас же и приведи ее! Мать снова отправилась к дочери, и снова девочка попросила:

- Еще минуточку я должна снять ткань со станка! Мать вернулась, а Пудак все точил топор.

- Ты еще чуточку должен подождать, мой муж, она снимает плат со станка.

- Увертки, сплошные увертки! - закричал муж. - Тащи ее сюда, мне некогда слушать ваше вранье!

Наконец работа была окончена. Но девочка сказала матери:

- Отец должен еще немного подождать. Я понимаю, меня ждет смерть, и я должна совершить омовение!

Услышав это, отец зарычал от ярости:

- Если ты и на этот раз не приведешь ее, я раздроблю тебе все кости!

Снова поспешила женщина в дом своей матери; навстречу ей вышла девочка, готовая к смерти, с волосами, еще влажными после купания, одетая в белые погребальные одежды. Девочка сказала:

- Ты, наверное, устала, мать, бегать взад и вперед. Но вот я готова к смерти. Пойдем теперь домой.

Мать ответила, рыдая:

- Хорошо, доченька, но сперва простись со своей бабушкой.

Девочка подошла к бабушке и сказала:

- Я должна покинуть тебя, бабушка. Я, наверное, больше не вернусь есть твой рис, потому что отец хочет убить меня. Пусть боги дадут тебе долгую жизнь, бабушка.

Я ухожу.

- Дитя мое, иди, - сказала бабушка, плача. - Я беспомощная старуха и ничем не могу помочь тебе. Твою ткань я сохраню на память.

Девочка с матерью пошла вниз, по склону горы. Увидев ее, Пудак вскочил и спросил:

- Это и есть Огуречик?

- Да, мой муж, это твой ребенок.

- Иди за мной, девочка, - сказал отец и с топором в руках пошел впереди.

Девочка в погребальном платье шла за ним, а позади всех брела мать, едва передвигая ноги. Дорога шла вверх, лесом.

- Еще далеко, отец? - спросила девочка.

- Еще немножко, - ответил Пудак.

Через некоторое время девочка опять спросила:

- Куда же мы идем, отец?

- Уже недалеко, - отвечал он.

Они подошли к ограде, за которой стояла высокая темная пагода (Балийская пагода - это стройная деревянная башня-жертвенник, посвященный индуистской троице (Тримурти) - Шиве, Вишну и Брахме. Название этих пагод (меру) напоминает как о священной горе индуистов - Махамеру, так и о древнем культе гор, широко распространенном в Юго-Восточной Азии. Будучи копиями мировой горы, балийские пагоды представляют собой модель вселенной, где пространство между фундаментом и полом символизирует преисподнюю, комнатка, где возлагаются дары и куда нисходят боги отведать жертвоприношений, соответствует юдольному миру, а многоярусная, сходящая на конус крыша, состоящая из нечетного количества (от трех до одиннадцати) ярусов, представляет собой небеса). Перед воротами возвышалось гигантское святое дерево варингин (Варингин - Ficus benjamina. Подобно балийской пагоде, он также рассматривается в Индонезии как аналог священной горы, воплощающий в себе силу земли). Отец остановился и сказал:

- Теперь мы пришли. Здесь я убью тебя и скормлю своим петухам, потому что ты девочка.

- Что ж, отец, убей меня. Ты дал мне жизнь, а кто посадил дерево, может его вырвать. Убивай, отец.

Но тут как раз пролетала небесная дева (Варингин - Ficus benjamina. Подобно балийской пагоде, он также рассматривается в Индонезии как аналог священной горы, воплощающий в себе силу земли). Она увидела с неба, что отец собирается убить Огуречика, и пожалела ее.

- Ах, бедное дитя, без вины хотят тебя убить! Я спасу тебя, - сказала небесная дева.

В мгновение ока она невидимо спустилась на землю. И когда отец поднял топор, дева схватила Огуречика и улетела с ней на небо. А на место девочки она бросила обрубок бананового ствола, который околдованный Пудак принял за девочку.

Наконец у него было колдовское зелье для его петухов! Он изрубил дерево в мелкие щепки и бросил своим петухам. Петухи с жадностью набросились на еду. Но тотчас начались у них судороги, и оба издохли.

И вот, как только петухи подохли, безумие оставило Пудака. Он вернулся домой, плача об убитом ребенке. Такое охватило его горе, что не мог Пудак ни есть, ни пить, ни говорить. Наконец не смог он и жить в доме. Пошел Пудак по лесной дороге, по которой шел тогда с дочкой. Подошел к святому дереву варингин, сел под ним, сложил ладони в знак мольбы, ни крошки в рот не брал и все думал о невинно убитой дочке.

Огуречик увидела с неба, как он горюет и как исхудал. Она заплакала от сострадания, и небесная дева ее спросила:

- Отчего ты так горько плачешь?

- Я плачу от жалости к моему отцу; он уже месяцы постится и горюет обо мне под святым деревом.

Тогда небесная дева спустила девочку вниз, посадила под святое дерево и улетела. Огуречик подошла к отцу и сказала:

- Не горюй, отец. Я не умерла. Пойдем домой. Отец, увидев своего ребенка, разрыдался. Девочка приласкала его и сказала:

- Пойдем, отец, домой, очень мне хочется к бедной матери.

Как была счастлива мать, увидев воскресшую дочку! Сбежалась вся деревня поглядеть на девочку, которая вернулась после смерти и рассказывала о чудесном дворце небесных дев.

По всей земле заговорили об этом чуде. Когда раджа узнал, что у одного из его подданных дочь побывала на небе, он велел Пудаку с девочкой немедленно прибыть к себе и очень долго расспрашивал, что и как устроено на небе, во дворце небесных дев. На небе девочка стала красивее, чем была, и, пока Огуречик рассказывала, раджа в нее влюбился. И вот он взял ее в жены, а Пудака сделал сельским старостой (По традиции все дела в сельской общине должен вершить совет старейшин, но раджи, стремясь захватить общину в свои руки, нередко сами назначали сельских старост (клианг деса)).