Рассказ об аль-Мубарраде и бесноватом (ночи 411-412)

Рассказывают, что Абу-ль-Аббас аль-Мубаррад (Аль-Мубаррад - знаменитый филолог IX века.) говорил: "Я направился с несколькими людьми в аль-Берид по делу, и мы проезжали монастырь Езекииля и остановились под его сенью. И к нам подошел человек и сказал: "В монастыре есть бесноватые и среди них бесноватый, который изрекает мудрость. Если бы вы его увидали, вы, право, подивились бы его словам".

И мы все поднялись и вошли в монастырь и увидали человека, который сидел в комнате на кожаном ковре, и он обнажил голову и устремил взор на стену. И мы приветствовали его, и он возвратил нам приветствие, не взглянув на нас глазом. И один человек молвил: "Скажи ему стихи: когда он слышит стихи, он начинает говорить".

И я произнес такие два стиха:

 "О прекраснейший из рожденных Евой на свет людей! 
 Не будь тебя, не прекрасен мир, не хорош бы был! 

 И тот, кому показал Аллах твой светлый лик, 
 Получил бы вечность, седин не зная и дряхлости!"

И, услышав от меня это, бесноватый повернулся к нам и произнес такие стихи:

 "Аллах знает ведь, что тоскую я, 
 Не могу открыть, что я чувствую, 

 Две души во мне - одна в городе, 
 А другая - та в другом городе. 

 И далекая сходна с близкою, 
 И то чувствует, что я чувствую".

И затем он спросил: "Хорошо я сказал или плохо?" И мы ответили: "Ты сказал не плохо, а хорошо и прекрасно". И безумный протянул руку к камню, лежавшему возле него, и взял его, и мы подумали, что он кинет им в пас, и убежали от него, но бесноватый стал сильно бить себя камнем в грудь и говорил: "Не бойтесь! Подойдите ко мне ближе и выслушайте от меня что-то, и учитесь этому у меня".

И мы приблизились к нему, и он произнес такие стихи:

 "Своих светло-рыжих пред зарей привели они, 
 Ее посадили, и верблюды отправились. 

 Глаза мои из тюрьмы любимую видели. 
 И в горести я сказал (а слезы текли мои): 

 "Вожак светло-рыжих! Поверни, чтобы простился я 
 В разлуке, - в прощанье с ней срок жизни моей сокрыт. 

 Обет я блюду, любовь мою не нарушил я, 
 О, если бы знал я, что с обетом тем сделали!"

А потом он посмотрел на меня и спросил: "Знаете ли вы, что они сделали?" И я сказал: "Да, они умерли, помилуй их Аллах великий!"

И лицо бесноватого изменилось, и он вскочил на ноги и воскликнул: "Как ты узнал об их смерти?" - "Будь они живы, они не оставили бы тебя так, в гаком состоянии", - отвечал я. И бесноватый .молвил: "Ты сказал правду, клянусь Аллахом, но мне тоже не мила жизнь после них".

И потом у него задрожали поджилки, и он упал лицом вниз, и мы поспешили к нему и стали его трясти, и увидели, что он мертв, да будет над ним милость Аллаха великого! И мы удивились и опечалились о бесноватом сильной печалью, а затем мы обрядили его и похоронили..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста двенадцатая ночь

Когда же настала четыреста двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что аль-Мубаррад говорил: "Когда этот человек упал мертвый, мы опечалились о нем, и обрядили его и похоронили. А по возвращении в Багдад я пришел к аль-Мутаваккилю, и он увидел следы слез у меня на лице и спросил: "Что это?" И я рассказал ему всю историю, и ему стало тяжело, и он сказал: "Что побудило тебя к этому? Клянусь Аллахом, если бы я знал, что ты о нем не печалишься, я бы взыскал с тебя за него!"

И потом он горевал об этом весь остаток дня".