313. Данило Бессчастный

Во городе Киеве у нашего князя Владимира много слуг и крестьян да был при нем Данило Бессчастный дворянин: придет день воскресный - Владимир-князь всем по рюмке горького подаст, а ему в горб да в горб; придет большой праздник - кому награда, а ему все ничего! Накануне было светлого воскресения, во страстную субботу, зовет Владимир-князь Данилу Бессчастного, отдает ему на руки сорок сорокОіВ соболей, велит к празднику шубу сшить: соболь не делан, пуговицы не литы, петли не виты; в пуговицах наказано лесных зверей заливать, в петлях заморских птиц зашивать.

Опостылела Даниле Бессчастному работа, бросил - пошел за ворота, пошел ни путем ни дорогою и слезно плачет. Идет ему навстречу старая старуха: "Мотри, Данило, не распороть бы те брюха! О чем ты, Бессчастный, плачешь?" - "Ах ты, старая пузырница, - пузырем ж… заплачена, лихорадкой подхвачена! Поди прочь, мне не до тебя!" Отошел немного и думает: "Зачем я ее разбранил!" Стал к ней подходить и такие речи говорить: "Бабушка-голубушка! Прости меня; вот мое горе: дал мне Владимир-князь сорок сороков неделаных соболей, чтоб заутра шуба поспела; были бы часты пуговицы литые, шелковые петли витые; в пуговицах были бы львы золотые, а в петлях были бы птицы заморские завитые - пели бы, распевали! А где мне того взять? Лучше за стойкой чарку водки держать!"

Говорит ему старуха заплатано брюхо: "А, теперь бабушка-голубушка! Поди же ты к синему морю, стань у сырого дуба; в самую полночь сине море всколыхается, выйдет к тебе Чудо-Юдо, морская губа, без рук, без ног, с седой бородою; ухвати его за бороду и бей по тех пор, пока Чудо-Юдо спросит: за что ты, Данило Бессчастный, бьешь меня? А ты отвечай: хочу, чтоб явилась передо мной Лебедь-птица, красная девица, сквозь перьев бы тело виднелось, сквозь тело бы кости казались, сквозь костей бы в примету было, как из косточки в косточку мозг переливается, словно жемчуг пересыпается". Пришел Данило Бессчастный к синю морю, стал у сыра дуба. В самую полночь сине море всколыхалося, вышло к нему Чудо-Юдо, морская губа, без рук, без ног - одна борода седая! Ухватил его Данило за ту бороду и принялся бить о сырую землю. Спрашивает Чудо-Юдо: "За что ты бьешь меня, Данило Бессчастный?" - "А вот за что: дай мне Лебедь-птицу, красную девицу, сквозь перьев бы тело виднелось, сквозь тело бы - косточки, а из косточки в косточку мозг бы переливался, словно жемчуг пересыпался".

Через малое время плывет Лебедь-птица, красная девица; приплывает к берегу и говорит таково слово: "Что, Данило Бессчастный, от дела лытаешь или дела пытаешь?" - "Ах, Лебедь-птица, красная девица! Где от дела лытаю, а где вдвое пытаю. Вот Владимир-князь дал мне шубу сшить: соболь не делан, пуговицы не литы, петли не виты!" - "Возьмешь ли меня за себя? В те поры все будет сделано!" Начал он думу думать: как возьму ее за себя? "Ну, Данило, что думаешь?" - "Нечего делать, возьму за себя". Она крылышками махнула, головкой кивнула - вышли двенадцать молодцев, все плотники, пильщики, каменщики, и принялись за работу: сейчас и дом готов! Берет ее Данило за правую руку, целует во уста сахарные и ведет в палаты княжеские; сели они за стол, пили-ели, прохлаждалиcя, за одним столом обручалися. "Теперь, Данило, ложись-почивай, ни о чем не помышляй! Все будет готово".

Уложила его спать, сама вышла на хрустальный крылец, крылышками махнула, головкой тряхнула: "Родимый мой батюшка! Подавай мне своих мастеров". Явились двенадцать молодцев и спрашивают: "Лебедь-птица, красная девица! Что прикажешь делать?" - "Сейчас сшейте мне шубу: соболи не деланы, пуговицы не литы, петли не виты". Принялись за работу; кто соболь делает да шубу шьет, кто кует - пуговицы льет, а кто петли вьет, и вмиг шуба на диво сработана. Лебедь-птица, красная девица, подходит и будит Данилу Бессчастного: "Вставай, милый друг! Шуба готова, а в городе Киеве у князя Владимира слышен благовест; время тебе подняться, к заутрене убраться". Данило встал, надел шубу и пошел. Она глянула в окошечко, остановила, дала ему серебряну трость и наказывает: "Как выйдешь от заутрени - ударь ею в грудь; весело птицы запоют, грозно львы заревут. Ты сымай шубу с своих плеч да уряди князя Владимира в тот час, не забывал бы он нас. Станет он тебя в гости звать, станет чару вина подавать - не пей чару до дна, а выпьешь до дна - не увидишь добра! Да не хвались ты мною; не хвались, что за едину ночь дом построили с тобою". Данило взял трость и отправился; она опять его воротила, подает ему три яичка: два серебряные, одно золотое, и говорит: "Серебряными похристосуйся со князем, со княгинею, а золотым - с кем тебе век прожить".

Распростился с нею Данило Бессчастный и пошел к заутрене. Все люди удивляются: "Вот Данило Бессчастный каков! И шуба поспела у него к празднику". После заутрени подходит он ко князю со княгинею, начал христосоваться и вынул нечаянно золотое яйцо. Увидал это Алеша Попович, бабий пересмешник. Стали расходиться из церкви, Данило Бессчастный ударил себя в грудь серебряной тростью - птицы запели, львы заревели, все удивляются, на Данилу глядят; а Алеша Попович, бабий пересмешник, перерядился нищим-каликою и просит святой милостыньки. Все ему подают, только один Данило Бессчастный стоит да думает: "Что я-то подам? Нет ничего!" Ради праздника великого подал ему золотое яичко. Алеша Попович, бабий пересмешник, взял то золотое яйцо и переоделся во свое платье прежнее. Владимир-князь позвал всех к себе на закуску. Вот они пили-ели, прохлаждалися, собой величалися. Данило пьян напивается, спьяну женой похваляется. Алеша Попович, бабий пересмешник, стал на пиру хвастаться, что он знает Данилину жену; а Данило говорит: "Коли ты знаешь мою жену - мне рубить голову, а коли не знаешь - тебе рубить голову!"

Пошел Алеша - куды глаза глядят; идет да плачет. Попадается ему навстречу старая старуха: "О чем ты плачешь, Алеша Попович?" - "Отойди, старуха-пузырница! Мне не до тебя". - "Ладно же, пригожусь и я тебе!" Вот он начал ее спрашивать: "Бабушка родимая! Что ты мне сказать хотела?" - "А, теперь бабушка родимая!" - "Да вот я похвастался, что знаю жену Данилину..." - "И-и, батюшка! Где тебе ее знать? Туда мелкая пташка не залетывала. Поди ты к такому-то дому, зови ее к князю обедать; она станет умываться, собираться, положит на окно цепочку; ту цепочку ты унеси, и покажь ее Даниле Бессчастному". Вот подходит Алеша к косящату окну, зовет Лебедь-птицу, красную девицу, на обед к князю; она стала было умываться, наряжаться, на пир собираться: в то самое время унес Алеша цепочку, побежал во дворец и казал ее Даниле Бессчастному. "Ну, Владимир-князь, - говорит Данило Бессчастный, - вижу теперь, что надо рубить мою голову; позволь мне домой сходить да с женой проститься".

Вот приходит домой: "Ах, Лебедь-птица, красная девица! Что я наделал: спьяну тобой похвалился, своей жизни лишился!" - "Все знаю, Данило Бессчастный! Поди зови к себе в гости и князя с княгинею и всех горожан. А станет князь отзываться на пыль да на грязь, ныне-де пути недобрые, сине море всколыхалося, топи зыбкие открылися, - ты скажи ему: не бойся, Владимир-князь! Через топи, через реки строены мосты калиновые, переводины дубовые, устланы мосты сукнами багровыми, а убиты всё гвоздями полуженными: у добра молодца сапог не запылится, у его коня копыто не замарается!" Пошел Данило Бессчастный гостей звать, а Лебедь-птица, красная девица, выступила на крылечко, крылышками тряхнула, головкой кивнула - и сделала мост от своего дома до палат князя Владимира: весь устлан сукнами багровыми, а убит гвоздями полуженными; по одну сторону цветы цветут, соловьи поют, по другую сторону яблоки спеют, фрукты зреют.

Срядился князь со княгинею в гости и поехал в путь-дорогу со всем храбрым воинством. К первой реке подъехал - славное пиво бежит; около того пива много солдат попадало. К другой реке подъехал - славный мед бежит; больше половины войска храброго тому меду поклонилося, на бок повалилося. К третьей реке подъехал - славное вино бежит; тут офицеры кидалися, допьяна напивалися. К четвертой реке подъехал - бежит крепкая водка, тому же вину тетка; оглянулся князь назад, все генералы на боку лежат. Остался князь сам-четверт: князь со княгинею, Алеша Попович, бабий пересмешник, да Данило Бессчастный. Приехали гости званые, вошли в палаты высокие, а в палатах столы стоят кленовые, скатерти шелковые, стулья раскрашоные; сели за стол - много было разных кушаньев, а напитков заморских не бутыли, не штофы - реки целые протекли! Князь Владимир со княгинею не пьют ничего, не кушают, только смотрят: когда ж выйдет Лебедь-птица, красная девица?

Долго за столом сидели, долго ее поджидали: время и домой собираться. Данило Бессчастный звал ее раз, и другой, и третий - нет, не пошла к гостям. Говорит Алеша Попович, бабий пересмешник: "Если б это сделала моя жена, я б ее научил мужа слушать!" Услыхала то Лебедь-птица, красная девица, вышла на крылечко, молвила словечко: "Вот-де как мужей учат!", крылышком махнула, головкой кивнула, взвилась-полетела, и остались гости в болоте на кочках: по одну сторону море, по другую - горе, по третью - мох, по четвертую - ох! Отложи, князь, спесь, изволь на Данилу верхом сесть. Пока до палат своих добрались, с головы до ног грязью измарались! Захотелось мне тогда князя со княгиней повидать, да стали со двора пихать; я в подворотню шмыг - всю спину сшиб!