Предисловие

От Эгейского моря до гор Словении, от Дуная до Адриатики в течение многих веков рассказывают сказки сербы, хорваты, словенцы и македонцы. Пестрота и разнообразие народных рассказов балканских славян объясняются отчасти культурными влияниями: визан­тийским, турецким, итальянским, немецким. Три рели­гии - православие, католичество, магометанство - сто­летиями разделяли южных славян на три этнические группы, и культуру их питали разные источники легенд, поверий, преданий. Следует удивляться тому, что при этих влияниях и различных наслоениях сербы, хорваты, македонцы и другие южнославянские народы сохранили в очень значительной степени общность воззрений на природу, общество и судьбы человека. Эта общность - как можно предположить - восходит еще к древней­шим, может быть, общеславянским временам. Разно­образие и единство югославского фольклора особенно привлекает нашего читателя, который чувствует его родство с русской сказкой и в то же время удивляется ее нежданным образам.

Сторонники сравнительного метода изучения на­родного творчества чего только не нашли в югославском фольклоре! Обнаружены мотивы из староиндийской "Панчатантры " ("Змей-жених", "Граф-боров"), из араб­ской "Тысячи и одной ночи" ("Язык животных", "Али-Баба и сорок разбойников"), из средневекового сборника рассказов и анекдотов "Деяния римлян" и даже французских сказок Перро ("Кот в сапогах"). Отмечено было широкое распространение у балканских народов легенды о Леноре и мертвом женихе, который приска­кал ночью за своей невестой и увез ее в царство теней (на эту тему была написана известная баллада немецкого поэта Бюргера). Можно обнаружить в сказках южных славян и общие мотивы с Шекспиром, и мотивы, род­ственные итальянской новеллистике. "Драм языка" живо напоминает "Венецианского купца" Шекспира, хотя действие рассказа происходит в мусульманской среде Боснии. Мотив одной из самых ярких сербских сказок - "У царя Трояна козлиные уши!" - можно возвести к легенде о царе Мидасе, которую находим у Овидия.

Однако современные исследователи фольклора обращают все большее внимание не на сходство мотивов в легендах, сказках и песнях разных стран, а на свое­образие народного творчества. Стало ясно, что многие сопоставления фольклористов - иллюзорны, и то, что раньше считали заимствованием, объясняется близостью общественного строя, обычаев и учреждений у разных народов на одинаковом уровне социального развития (например, при феодализме), которое и порождает схо­жие ситуации и вызывает родственные образы и пред­ставления.

К систематической записи народного творчества на­родов нынешней Югославии исследователи приступили полтораста лет назад. Основоположником изучения фольклора был выдающийся деятель славянской куль­туры Вук Караджич (1787-1864). После него десятки собирателей в течение XIX и XX веков записывали народные песни и рассказы. Некоторые из них специ­ализировались на одном жанре. Так, например, Вук Врчевич интересовался главным образом юмористиче­скими рассказами и анекдотами.

Художественное достоинство народного рассказа ча­сто зависит от случая. Даже самый занимательный, выразительный и хорошо построенный рассказ, сочи­ненный в незапамятные времена неизвестным одарен­ным сказителем, может утерять много ценных деталей в устах неопытного рассказчика. Наоборот, запутанные и даже маловразумительные сюжеты и мотивы талант­ливый сказочник может преобразить в яркое и убеди­тельное повествование. Поэтому так велика роль соби­рателей народного творчества. Лучшим судьей устной литературы южных славян был, бесспорно, Вук Карад­жич, порой в течение многих лет терпеливо искавший лучший вариант слышанной им сказки или песни.

У южных славян встречаются волшебные сказки о дивах, драконах, горных волшебницах, крылатых конях, заколдованных предметах, чудесных превращениях. Двери хижин и дворцов летят с петель, врывается неведомая сила, слышатся голоса чудищ, требующих себе и жены красавицу. Братья или женихи должны осво­бождать пленницу, преодолевая страшные препятствия. Расточительный сын, придя в отчаяние, находит в сун­дуке своего умершего отца кошель, в котором медяк превращается в золотой дукат, шаровары, делающие че­ловека невидимкой, или волшебную свирель, вызыва­ющую покорных воле музыканта гигантских арапов. В пещерах живут свирепые и вещие змеи, которые мо­гут сожрать героя, но за услугу также и одарить его драгоценными камнями.

Летом на завалинке, где-нибудь на краю села, до­статочно рассказчику сделать неопределенный жест вдаль, где синеют горы, где облака громоздятся над пропастями, и зачарованных слушателей не надо убеж­дать, что до сказочного мира - рукой подать. Каждый видел своими глазами водоем у дороги, из которого Ко­ролевич Марко поил своего пегого коня, говорившего человечьим голосом. На камнях до сих пор сохранился след копыта Шарца. Сам Марко не умер, он спит в пещере на горной вершине, чтобы освободить, когда придет срок, сербов от турок. Так рассказывали сербы, а словенцы ждали освобождения и царства справедли­вости от спящего в недрах гор короля Матияша. Фан­тастичное сливалось с чаяниями и надеждами угнетен­ного народа, побуждая его к сопротивлению.

Чудесные волшебные сказки сербы называют "жен­скими". Реалистические и бытовые рассказы получили название "мужских". В последних сильна поучительная сторона. Впрочем, нравоучение скрывается и в большин­стве волшебных сказок. Достаточно вспомнить заглавия некоторых из них, являющихся пословицами: "У лжи ноги коротки", "Все важно, но важнее всего ремесло". Поучительны также басни о животных. В них находим сюжеты, близкие басням других народов Европы, - от лисицы и винограда до черепахи, обогнавшей зайца.

Скорее забавляют, чем поучают шуточные сказки, которых немало у склонных к юмору южных славян. И народной среде всегда находится шутник и выдумщик, человек с зорким глазом и острым языком.

Обратим внимание на знаменитого Насреддина Ходжу, среднеазиатского мудреца, попавшего сначала в турецкие, а затем в южнославянские рассказы. При сравнении трех источников - среднеазиатского, турец­кого, сербского - становится очевидным не только сход­ство, но и менее заметная на первый взгляд разница в этих версиях. Ходжа, путешествуя на юго-запад от Самарканда до Сараева и Мостара, превратился из муд­реца в смешного чудака и приобрел все качества, "пре­мудрого дурака", чьи поступки неожиданны, как воля самого аллаха, иногда бессмысленны, иногда же ведут к познанию сути вещей. В Герцеговине создан образ другого простоватого и хитроумного чудака - Эро, ко­торый не теряется перед сильными мира сего и умеет остроумным ответом выпутаться из самых трудных по­ложений.

Насмешливые повествования южных славян часто представляют жадных монахов, сребролюбию которых удивляется сам св. Савва, покровитель сербской церкви ("Почему монахи всегда побираются?"). В одном народ­ном анекдоте тонущий в реке поп не берет протянутую ему из лодки руку и гибнет. Попадья укоряет крестьян: "Зачем кричали: "Дай, поп, руку!" Надо было кричать: "На, поп, руку". Поп-то привык брать, а не давать".

Встречаются сказки, построенные как короткий анекдот, но в югославском фольклоре можно найти и сложные конструкции с многими действующими лица­ми, с цепью искусно связанных событий. Следует отме­тить чудесную сказку из Герцеговины "Откуда у коро­левы английской столько денег?". Она могла бы послу­жить образцом самому искусному восточному рассказ­чику и войти в "Тысячу и одну ночь", как одно из луч­ших произведений знаменитого сборника. Действие в этой герцеговинской сказке раскрывается в первой части лишь наполовину, доходит до определенного пункта, затем возвращается вспять ("обратный ход") и блес­тяще, по сказочному убедительно объясняет все наро­чито запутанные и недосказанные ситуации.

Волшебные сказки и шуточные рассказы южных славян особенно привлекают внимание иностранного чи­тателя. Поэтические образы волшебных сказок создают зачарованный мир, войти в который - хотя бы ненадолго - необходимо не только ребенку, но и взрослому, чтобы не иссушались живые источники души. Юмор народных рассказов освобождает нас от глупости, до­сады, пошлости, преувеличения второстепенных явле­ний жизни, которые часто выдаются за существенные. Среди сборников устных рассказов народов мира сказки южных славян занимают почетное место. Они находят у нас внимательных и благодарных читателей всех возрастов.

И. Голенищев-Кутузов