14. Три падчерицы

Когда-то в одном из самых красивых уголков балийских гор поселился одинокий человек. Он очень любил красоту, среди которой жил. Был он молод и не женат и все свое сердце отдавал саду, который посадил недалеко от хижины. Там росли кусты, усыпанные самыми разными цветами, нежными и яркими. Как они благоухали, особенно в час вечерней прохлады! А еще человек перегородил ручей, протекавший через сад, и устроил прудик, в который ниспадал маленький водопад. С берега пруда видна была Великая гора (Великая гора - Гунунг Агунг (3142 м), высочайшая гора острова Бали, долгое время считавшаяся уснувшим вулканом. Гунунг Агунг является объектом религиозного поклонения на Бали, его божество (Батара Гунунг Агунг) отождествляется с Махадевой, т. е. Шивой), гора богов, во всем своем великолепии.

И вот в один особенно прекрасный вечер запах жасмина в маленьком саду был таким сильным, что его почувствовала небесная дева по имени Супраба. Она взглянула вниз и увидела пруд.

- Сестрицы, - сказала она другим небесным девам, - посмотрите, какое прекрасное озеро на земле! Полетим туда купаться!

И они все полетели к пруду, но не на крыльях. Чудесная сила была в их платьях, сотканных из радуги.

Небесные девы опустились на берег пруда, сбросили одежды на кусты и окунулись в прохладную воду. Долго плескались они в воде и бродили по берегу, срывая цветы и втыкая их себе в волосы. Потом снова оделись и полетели назад, на небо.

На следующее утро человек заметил, что в его саду кто-то побывал, но не мог понять кто. Небесным девам очень понравилось купаться в пруду; они каждый вечер спускались сюда и каждый раз после купания украшали себя цветами из сада. Хозяин сада видел, что кто-то срывал его цветы, но кто? Ведь ни один человек не подымался к нему в горы! И вот как-то вечером он спрятался в кустах около пруда и решил не уходить, пока не увидит похитителей цветов. Солнце закатилось, над горами поднялась полная луна, и в ее лучах с неба стала спускаться стая каких-то птиц. Когда они подлетели поближе и закружились над прудом, человек увидел, что это небесные девы. Они сбросили свои платья на цветущие кусты и купались при луне, тихо смеялись и плескались друг на друга водой. Человек хорошо их всех видел. Одна показалась ему красивее других; и вот он взял ее переливчатое платье, унес потихоньку домой и спрятал в амбаре под колосьями риса. А Супраба - это было ее платье - ничего не заметила.

Потихоньку вернувшись, человек опять спрятался в кустах, и тут-то небесные девы стали рвать цветы, украшая себя ими после купания. Потом они оделись - все, кроме Супрабы. Она повсюду искала свое платье, но напрасно. Другие девы устали ее ждать и улетели на небо.

Супраба сидела под цветущим кустом и плакала; и не догадывалась она, что молодой человек следит за ней влюбленными глазами. Вот она снова встала, снова принялась искать - и опять напрасно. Наконец она воскликнула:

- Кто взял мое платье? Пожалуйста, пожалуйста, отдайте, а то я не могу улететь домой!

И тут человек, как бы не слыша ее, запел песню.

- Кто ты? - спросила небесная дева. - Это ты взял мое платье?

Молодой человек решил притвориться дурачком и участливо спросил:

- Моя милая, ты потеряла свое платье? Идем в мою хижину, я дам тебе платье. Не надо девушке оставаться одной в темноте!

- Я Супраба, небесная дева, - ответила она гордо. - Я прилетела с сестрами купаться в этом пруду. Но сестры улетели на небо, а я не могу найти мои летучие одежды. Отдай мне их! Наверное, это ты их спрятал. Я дам тебе за это кусок золота, такой большой, что на нем можно установить кровельный столб. Или, если хочешь, много золотых монет!

- Я не хочу ни куска золота, ни золотых монет. И не могу я тебе отдать то, чего не брал!

Девушка не верила ему и просила назад свое платье. Наконец молодой человек сказал:

- Тебе надо примириться с тем, что летучих одежд у тебя больше нет и на небо ты не вернешься. Что же тебе делать? Раздели со мной мою земную жизнь, стань моей женой!

Увидела девушка, что ничего другого ей действительно не остается, и пошла за человеком в его хижину. Они поженились. Человек по-прежнему целый день работал в своем саду, растил свои цветы. И когда у них родилась дочка, такая прекрасная, какие редко бывают на земле, он назвал ее Цветком.

Через год родилась другая девочка. Поглядел отец на нее, увидел ее нежную красоту и назвал ее Цветиком.

На третий год родилась третья дочка, еще нежнее и краше своих сестер. И ее назвали Самоцветиком.

Супраба была хорошей матерью, да и женой и хозяйкой тоже была хорошей. Каждый вечер, когда муж ее возвращался из сада, его ждал горшок свежесваренного риса. И муж потихоньку дивился тому, что никогда не заставал Супрабу за толчением риса - обычной тяжелой работой женщин - и что амбар никогда не пустел. Но где ему было знать, как ведут хозяйство небесные девы!

Каждое утро, когда муж уходил, Супраба бросала рисовый колос в горшок и варила его. Рис был не обмолочен, не просеян и не провеян, но волшебная сила превращала его в хорошо сваренный рис.

Как-то раз утром Супраба снова бросила колос в горшок, а муж немного замешкался, не ушел в сад. И вот она сказала:

- Ах, муженек, не посмотришь ли ты за огнем? Мне что-то нездоровится, и я должна прилечь.

- Хорошо, жена, - ответил муж и встал у огня. Уходя из кухонного домика, Супраба сказала:

- Только не вздумай снять крышку с горшка, муженек. Своими легкими шагами она ушла в хижину, а муж остался следить за огнем и подумал: «Почему нельзя подымать крышку с горшка? Ерунда какая! Она и не заметит, как я это сделаю». Он поднял крышку и увидел, что в воде кипит один необмолоченный колос. Вот в чем дело! Поэтому ей не нужно молотить, и веять, и просеивать рис и амбар с рисом никогда не пустеет! Он быстро опустил крышку и подбросил хвороста в огонь.

Когда через часок Супраба вернулась на кухню, муж ушел в сад. Но вечером жена спросила его:

- Отец, ты не заглядывал в горшок?

- Признаться, заглянул, - пробормотал муж.

- Эх, что ты наделал! - сказала жена печально.. - Ты разрушил волшебную силу, и рис никак не варится. Придется тебе доесть остаток вчерашней еды. А мне каждый день теперь надо толочь рис, и амбар наш скоро опустеет. Все по твоей вине. Я же тебе сказала, чтобы ты не заглядывал в горшок!

Муж молчал. Ему было стыдно.

С этого дня Супраба каждый день подымалась в амбар, брала сноп и клала подсушить. Потом она бросала колосья в выдолбленную колоду, толкла, пока не отделится зерно от половы, провеивала, толкла еще раз и просеивала - совсем как все другие хозяйки на Бали.

В конце концов запас колосьев начал подходить к концу, и что же она нашла на полу амбара? Свои летучие одежды! Как она обрадовалась! Как давно она тосковала по великолепному небу богов!

Она оставила рисовые колосья на месте, слезла вниз из амбара и пошла в дом.

- Иди сюда, отец, садись рядом, мне надо с тобой поговорить!

Муж подсел к ней и спросил:

- Ну, что у тебя на сердце, женушка?

- Слушай, отец, я нашла свои летучие одежды и должна теперь вернуться на небо богов. Не печалься, это была судьба, и так она решила, что я только на некоторый срок стала твоей женой. Позаботься о наших детях; смотри, чтобы их никто не обижал. Если я тебе понадоблюсь, зажги благовония и позови меня; я пошлю гонца помочь тебе.

- Не уходи, жена, - отвечал муж. - Как без тебя будут жить дети и как мне жить без тебя? Разве я не был тебе хорошим мужем?

- Да, ты был хорошим мужем, и на человеческий лад мы были счастливы. Но теперь мне надо назад, на небо.

Супраба вышла из хижины, надела свое радужное платье и улетела на небо богов, а муж печально глядел ей вслед.

И вот в деревне услышали, что прекрасная женщина исчезла. Ни с кем она не водилась, и никто не знал, откуда она взялась и куда пропала. Столько пошло пересудов и догадок! А кончались все разговоры одним: «Бедные дети!»

Однажды к отцу трех девочек пришла вдова, неуклюжая, безобразная баба, и сказала:

- Не поселиться ли мне у тебя, чтобы смотреть за детьми и варить тебе рис? Это ведь не мужская работа! Что ты скажешь?

Отец посмотрел на нее и вздохнул. Она была так непохожа на мать его детей! Но лучшего выбора у него не было; он сказал «да», и тетка Раскоряка - так звали вдову - поселилась в доме. Через некоторое время они поженились.

Так дети получили мачеху - и злую мачеху. Когда отец уходил, она колотила бедных детей и кормила их рисом с отрубями, которые дают свиньям. Проходил день за днем. Мачеха грозила детям страшным наказанием, если они пожалуются отцу. Поэтому Цветок и Цветик молчали, но Самоцветик еще не понимала, что значат угрозы мачехи. Она взяла и рассказала отцу, какая Раскоряка злая, как она бьет их и плохо кормит.

Отец спросил мачеху, что это значит, но та в ответ начала ругаться не переставая. Он замолчал. На следующий день Самоцветик опять пожаловалась отцу, и снова была шумная ссора. Так шло день за днем, пока Раскоряка не испугалась, что муж ее бросит. И она решила извести Самоцветика.

- Собирайтесь, детки, - сказала она после обеда, когда отец ушел. - Пойдем купаться в ручье.

Детям вовсе не хотелось купаться вместе со злой мачехой, но они не решились ослушаться. И вот все пошли по тропке к ручью. Тетка Раскоряка впереди, дети за ней. Внезапно старшая, Цветок, увидела, что у мачехи в руках нож, и спросила:

- Матушка, зачем ты взяла на речку нож?

- Мне нужно нарезать листьев папоротника и кое-что еще, - ответила женщина.

Девочка замолчала и с опущенной головой пошла дальше.

Когда они пришли к ручью и девочки сбросили свои саронги, мачеха схватила Самоцветика и крикнула:

- Вот, теперь ты получишь за то, что наговариваешь на меня. - С этими словами она выколола девочке глаза и швырнула ее в воду.

Девочка закричала от нестерпимой боли, но все же выкарабкалась, плача, на берег. Тогда мачеха швырнула ее назад и заорала:

- Куда ты хочешь? Домой? Снова будешь жаловаться на меня отцу? Так ты не найдешь теперь дорогу, червяк безглазый!

Обе старшие сестрички рыдали. Очень им было жалко маленькую.

- А вы держите язык за зубами, - крикнула злодейка. - Мы пойдем домой и оставим эту дрянь здесь. И пеняйте на себя, если вы расскажете отцу! Я и вам выколю глаза.

Цветок и Цветик застыли от страха и проглотили свои слезы. Тихо всхлипывая, они послушно пошли за страшной мачехой к дому.

Когда они пришли, отец спросил:

- Где же ваша сестричка, дети? Почему с вами нет Самоцветика?

Но прежде чем девочки могли ответить, тетка Раскоряка громко сказала:

- Отец, меньшую девочку забрала ее настоящая мать. В лесу, у ручья, она взяла ее на руки и улетела с ней.

Человек поверил ей. Самоцветик была его любимицей, и он знал, что долго будет тосковать по ней. «Но девочке на небе будет лучше» - подумал он и попытался утешиться. А Цветок и Цветик со страху подтвердили все, что сказала мачеха.

На следующий день Раскоряка наварила с утра риса на целый день, потому что она собралась на базар продавать корни маниоки (от их раскоряченных корней было и ее прозвище). Она поставила горшок со свежесваренным рисом почти под самую крышу, подняла на голову большую корзину маниоки и ушла.

Как только мачехин след простыл, Цветок сказала:

- Слушай, Цветик, мачеха не скоро вернется, а на полатях много риса. Возьмем горсточку и отнесем Самоцветику. Ведь она, бедненькая, со вчерашнего дня ничего не ела.

- Конечно, так и сделаем! - ответила Цветик. - Но только поскорее! Я ужасно боюсь, что мачеха нас поймает.

Цветок завернула немного риса в большой лист и засунула в свой поясок. После этого девочки побежали к ручью и стали звать:

- Сестричка, маленькая, выходи!

Услышала Самоцветик голоса сестер и ощупью выползла на берег. Старшая посадила ее в свой шарф, перекинутый через плечо (Это традиционный для Индонезии и очень надежный способ носить детей, при котором женщина поддерживает ребенка одной рукой, он же, обхватив ее талию ножками, сидит у нее на бедре. Что касается длинного женского шарфа (умпал или сленданг), то женщины, разумеется, не только переносят с его помощью детей или небольшие грузы, но и драпируются в этот шарф, повязывают им голову и т. д), и обе сестры залили слепую девочку слезами. Плакали они, плакали и говорили:

- Ешь, ешь, сестричка, мы принесли тебе прекрасного, свежесваренного риса. Ешь поскорее, - и поочередно совали ей в рот катышки риса.

Когда малютка съела весь рис, старшая сестра сказала:

- С меня падает саронг, сойди, маленькая, мне надо поправить его.

Самоцветик послушалась. Но как только ножки ее ступили на землю, обе сестры убежали домой.

На следующий день, когда тетка Раскоряка ушла на базар, девочки опять прокрались к ручью, принесли Самоцветику поесть. На берегу они снова стали звать:

- Сестричка, маленькая, выползай, мы принесли тебе риса!

Услышала Самоцветик голоса сестер и опять выкарабкалась, хватаясь ручонками за берег. Сестры снова взяли ее на руки и залили своими слезами, а потом накормили рисом. И снова, как только маленькая поела, старшая сказала:

- Посмотри, мне в ногу впилась пиявка. Сойди на минутку на землю.

Самоцветик послушалась, и опять старшие сестры, наскоро простившись, побежали домой: так они боялись мачехи; а малютка, плача, поползла назад, в воду.

На следующий день мачеха снова ушла на базар, а сестры побежали к ручью, принесли риса Самоцветику. У ручья они позвали сестричку и опять обняли ее и залили слезами. И старшая посадила малютку в свой шарф, перекинутый через плечо, накормила ее, а после сказала:

- Стань на землю, маленькая, пиявка присосалась к моей ноге!

- Нет, нет, - заплакала малютка. - Я хочу домой.

- Ах, Самоцветик, змея кусает меня за ногу, быстро, отпусти меня!

- Нет, нет, я больше не верю тебе, ты меня считаешь дурочкой. Я хочу домой! - И малышка изо всех сил вцепилась в сестру.

Тогда обе старшие сестры, Цветок и Цветик, уселись на берегу ручья и заплакали, а Самоцветик плакала вместе с ними и судорожно цеплялась за своих сестер. Старшие плакали от страха, что злая мачеха может их здесь найти.

Настал час обеда, отец пришел из своего сада, тетка Раскоряка - с базара.

- Где же дети? Почему ни одной дочурки нет дома, мать? - спросил отец.

С тех пор как исчезла Самоцветик, он больше прежнего боялся за двух оставшихся дочек.

- Не знаю, - равнодушно ответила жена. - Когда я сегодня поутру уходила, они весело играли.

- Надо пойти поискать их, - сказал отец. - Я боюсь, мать и этих унесет на небо.

Тетка Раскоряка нехотя пошла вместе с ним; но так как она угадывала, где могут быть дети, то уводила мужа искать подальше от ручья, в который бросила Самоцветика. Долго и бесплодно искали они вместе. Потом отец остался один и подумал: «Надо бы сходить к ручью, очень может быть, что они играют у воды».

И вот спустился он по тропинке к ручью и нашел всех своих трех дочек у ручья. Они сидели и горько плакали. Схватил он меньшую на руки и увидел, что с нею стало.

- Кто это сделал, деточка? Ах, а я думал, что ты у своей матери на небе богов! - сказал он охрипшим от волнения голосом. И тут старшие девочки рассказали ему, что случилось.

Прижал отец малютку к себе и большими шагами пошел к дому. Старшие дочери с трудом за ним поспевали. Дома он посадил Самоцветика на лавку, схватил палку и колотил злую мачеху до тех пор, пока она не стала просить прощения. Но он не простил ее, а пинками прогнал со двора. Крики ее разбудили всю деревню. Когда люди увидели, что она сделала с Самоцветиком, соседи тоже бросились на нее с ножами и палками.

- Бейте ее до смерти, эту злую бабу! - воскликнул муж.

И скоро мачеха бездыханная валялась на земле.

А отец взял Самоцветика на руки и вместе со старшими дочками плакал над бедной девочкой, которая столько вытерпела и осталась без глаз. И тут он вспомнил прощальные слова ее матери с неба. Взял он благовония, возложил их на алтарь в домашнем святилище и, опустившись на землю, зажег. Бедная девочка была у него на коленях.

Дым от благовоний подымался в вечернее небо, и с дымом вместе летела вверх молитва.

На небе Супраба почувствовала, что руки ее стали влажными (По убеждениям индонезийцев, небожители никогда не потеют). «Отчего это руки мои стали влажными, как у земной женщины? - подумала она.- Наверное, моим детям на земле не хватает чего-то». Супраба позвала белую ворону и сказала:

- Белая ворона, прошу тебя, лети скорее на землю и посмотри, что там с моими детьми.

Белая ворона послушно полетела вниз, к домику, находящемуся неподалеку от сада, опустилась на крышу и каркнула:

- Карр! Карр!

Услышал это отец девочек и оглянулся.

- Ах, белая ворона! Откуда ты здесь?

Он спрашивал почтительно, потому что понял: белая ворона прилетела с неба. Ворона ответила:

- Карр! Меня послала Супраба. Она велела мне посмотреть, что с ее детьми, и рассказать ей.

Отец ответил:

- Тогда лети скорее назад и скажи своей госпоже, что тетка Раскоряка выколола Самоцветику глаза.

- Карр, карр! - воскликнула птица и замахала большими белыми крыльями. Скоро прилетела она назад, на небо, и рассказала Супрабе, как ужасно обошлись с ее младшей дочкой на земле.

Супраба сейчас же приказала:

- Лети обратно на землю и принеси лекарство моей деточке. Возьми три прожилки из листьев кокосовой пальмы. Три - это число богов, повелевающих людьми: бога огня, воды и света (У балийцев стихия огня связана с Брахмой, воды, как мы уже знаем, - с Вишну, а света - с Шивой). Это могучее волшебное число. Проведи по глазницам Самоцветика тремя волшебными прожилками, нежно проведи и капни в них сок этого плода. - И вместе с прожилками кокосового листа она дала вороне маленький ароматный цитрон. Все взяла белая ворона, слетела на землю и уселась на крышу домика:

- Карр! Карр!

Отец сейчас же вышел и сказал:

- Милости прошу, белая ворона. Что сказала Супраба? Ворона ответила:

- Карр! Карр! Она велела мне принести лекарство для Самоцветика.

Вынесли Самоцветика, и ворона нежно провела тремя прожилками листа по глазам девочки, и бог огня подарил им тепло, бог воды - влажность, а бог света - свет. Потом ворона осторожно капнула соку небесного цитрона, и - о чудо! - глаза Самоцветика оказались исцелены и с удивлением уставились на большую белую птицу. От страшного злодеяния тетки Раскоряки теперь не осталось даже следа.

Исполнила белая ворона все, о чем просила ее Супраба, и улетела на небо. А отец и три девочки были счастливы вместе. И сказал отец сестрам:

- Цветок и Цветик, никто лучше вас не позаботится о Самоцветике, не нужна нам никакая мачеха. Я больше никогда не женюсь.