Лашин

Напал на Кабарду какой-то хан...

Часто мой дед рассказывал эту сказку. Он слышал её от своего деда, а тот - от своего. А прапрадед будто бы сам был свидетелем того, о чём в ней рассказывается.

Было то или не было - не знаю. Напал на Кабарду какой-то хан. Расположился он на берегу быстрой реки Баксан. Враг был очень силён, и кабардинцы не решились вступить в открытый бой. Хан тоже не спешил начинать битву и прислал к кабардинскому князю своих послов.

- Наш хан не хочет кровопролития, - сказали послы. - Пусть поборются два силача - ваш и наш. Если победит наш силач, кабардинцы должны будут платить хану такую дань, какую он назначит. А если победит ваш силач, хан с войском уйдёт к себе.

Князь попросил дать ему три дня сроку.

Созвал он стариков для совета. Долго думали мудрые старцы и наконец решили, что надо принять предложение хана. Раньше на Кавказе часто так решали исход битвы: чей силач победит, тот и победитель.

Стали думать, кто мог бы вступить в единоборство с ханским силачом, и выбрали Кургоко, сына старика Хату.

Позвали Кургоко. Молодой джигит был хвастлив и заносчив.

- Не страшен мне никакой силач! Я надеюсь на себя, - сказал он.

- Если не боишься, то через два дня будь готов к бою, - сказал ему князь и отправил к хану своих послов известить, что через два дня состоится поединок.

В этот же вечер кабардинцы услышали в стане хана страшный рёв.

- Кто это ревёт? - спрашивали они друг друга. Оказалось, что так страшно ревёт не зверь, а ханский силач - богатырь громадного роста и с безобразным лицом.

Он был прикован цепью к столбу, и кормили его только сырым мясом.

Услыхал эти рассказы Кургоко, перепугался. Пожалел он, что похвастал тогда перед князем. Не надеялся Кургоко на свои силы - так и сказал он своему отцу.

Задумался старик.

Вошла в саклю жена Кургоко. Звали её Лашин.

- О чём вы задумались? Какая беда у вас случилась?

-- Молчи, не спрашивай! - отвечал ей Кургоко. - Если мы думу думаем, то есть на это большая причина.

- Какая же? Может быть, я помогу вам? Засмеялся Кургоко:

- Не женского ума дело - речь идёт о судьбе нашего народа. Твоё дело растить детей, коров доить, готовить обед.

Обиделась Лашин, ни словечка не сказала мужу, ушла доить корову.

Старику Хату понадобилось что-то во дворе, вышел он следом за невесткой и видит, что одна корова не даёт себя доить. Рассердилась Лашин, схватила её одной рукой под брюхо и перебросила через плетень.

Удивился Хату богатырской силе своей невестки, обрадовался, поскорее вернулся в саклю. Пришла ему в голову мысль - вот кто выручит сына!

- Отец, научи, как мне быть? Завтра поединок. Боюсь, не одолеть мне вражеского богатыря, - сказал Кургоко.

- Не горюй, сын мой, - отвечал ему Хату. - Послушай, что я тебе скажу. Из далёкого аула пробрался к нам один молодой кабардинец. Он ещё почти мальчик, но очень силён. Он и поборет ханского богатыря. Завтра рано утром этот юноша приедет сюда. Ты ни о чём не расспрашивай его, поезжай с ним в степь, на место боя. Когда появится ханский силач, ты скажи: "Разве это богатырь? Не хочу марать о него свои руки. Слишком он слаб для меня. Пусть он попробует победить моего младшего товарища" - и укажи на своего спутника.

В это время в саклю снова вошла Лашин. Старик Хату послал сына во двор задать корму коням. А когда Кургоко вышел из сакли, старик рассказал невестке, какая случилась беда.

- Только ты поможешь нашему горю и горю всего народа. Ты одна сумеешь победить ханского богатыря.

- Да, - ответила Лашин, - я чувствую, что есть у меня силы. Но ведь я женщина, и народ не допустит...

- Ты надень старую черкеску Кургоко, а шапку надвинь на самые глаза. Когда поедешь в степь, ни о чём не говори с Кургоко и никому не открывайся, что ты женщина, до тех пор, пока я не подойду к тебе...

- Я сделаю так, как ты сказал, - обещала Лашин.

Рано утром проснулся Хату, проснулся Кургоко. Вышли они во двор, а молодой джигит уже ожидает их.

Сел Кургоко на коня и вместе с молодым джигитом поехал на поле боя...

А там уже собралось много народа.

На кургане для хана был расстелен роскошный ковёр. Хан сидел, поджав под себя ноги, и курил трубку. Он был уверен в победе.

А ханский богатырь стоял на поле и показывал свою силу. Он ломал руками толстые деревья, словно это были тонкие прутья.

Поле, на котором должны были биться богатыри, кончалось скалистым обрывом.

Слезая с коня, Кургоко громко сказал:

- Разве это богатырь? Не хочу марать о него свои руки. Слишком он слаб для меня! Пусть он попробует победить моего младшего товарища. - И Кургоко указал на молодого джигита, с которым приехал.

Хан дал знак, и борцы стали сходиться. Богатырь хана схватил своего противника, но не смог сбить его с ног. Тогда молодой джигит схватил ханского богатыря, приподнял и с силой ударил его об землю, а потом потащил к обрыву и сбросил со скалы.

Радостный крик победы раздался в рядах кабардинцев.

А хан не мог слова вымолвить - ведь он был уверен, что победит его богатырь! Пришлось ему признать себя побеждённым.

- Теперь я вижу, что твои богатыри сильнее моих, - сказал, наконец, хан кабардинскому князю.

Тут из толпы выступил старик Хату и подошёл к победителю.

- Смотрите все, ханского богатыря победила женщина, жена моего сына! - И он снял с неё шапку.

Большие чёрные косы упали из-под шапки на плечи Лашин.

Крик удивления пронёсся по толпе.

- Счастлив народ, у которого такие женщины, - сказал хан. - Если ваши женщины так сильны, то какою же силой должны обладать мужчины? Нет, с таким народом я буду жить в дружбе.

И хан со своим войском ушёл из Кабарды. А скала, с которой был сброшен богатырь, с тех пор стала называться скалой Лашин.